Другое племя - Виталий Вавикин

А мухи все кружили и кружили над растерзанным телом его матери.

15

Шериф Бутч Сандерс получил вызов от дежурного в тринадцать двадцать. Противный женский голос рассказал о семье Харрисонов, сообщивших в участок о растерзанной женщине и ребенке на краю кукурузного поля. Шериф тихо выругался, развернул патрульную машину и направил ее в указанном направлении.

– Чертовы наркоманы! – бормотал шериф, промокая платком вспотевший лоб.

Он ехал, понимая, что это, скорее всего, очередной ложный вызов. Дети под экстази, бизнесмены под кокаином, даже домохозяйки – и те, наглотавшись валиума, рассказывают такие истории, что голова идет кругом от осознания, куда катится рациональный мир.

– Чертовы наркоманы! – снова пробормотал шериф. Увидел ребенка. Увидел женщину. Увидел кружащих над ними мух. Снова выругался, свернул к обочине и остановился, подняв столб пыли. – Эй, парень! – позвал шериф, не надеясь, что ребенок жив.

Теплый ветер колыхнул кукурузное поле. Поднял волны, словно на море. Мухи взлетели, покружили и снова вернулись на изуродованное женское тело. Шериф подошел ближе и, наклонившись, тронул мальчишку за плечо. Арман вздрогнул. Открыл глаза и закричал. Шериф испуганно отпрянул назад.

– Не бойся! – попытался он успокоить мальчишку. Протянул к нему руку, но вместо того, чтобы расплакаться, тот вцепился зубами ему в ладонь. Шериф вскрикнул. Арман зарычал, попытался вспомнить, как это делает зверь, но не смог. Вместо ненависти и жажды пришел страх. Арман разжал зубы и побежал. – Подожди! – кричал за его спиной шериф. – Я не причиню тебе вреда! Не бойся!

– Нет! – зарычал Арман. Зверь проснулся и придал сил. Ноги понесли тело, словно шквальный ветер, подхвативший сухой лист. Или же причиной этому был не зверь, а просто страх?

– Куда он делся, черт возьми? – проворчал шериф. Услышал шорох где-то впереди и, раздвинув зеленые стебли, увидел мальчишку. Грязный и напуганный, он лежал, свернувшись эмбрионом, и тихо плакал. Шериф поднял его на руки и прижал к себе. Вынес к дороге и, поставив мальчишку на ноги, надел на его обнаженное тело свою рубашку.

Прячась в зарослях кукурузы, Дин, не моргая, наблюдал за ними. Недостаток сна превращал реальность в сюрреалистические картины. Лайка убежала, но Дин знал, что она больше не пригодится ему. Он нашел его. Нашел зверя. Но зверь не был монстром. Он был ребенком. Дин до боли в пальцах сжал приклад ремингтона. Он не мог. Не мог стрелять в ребенка. Не мог! Не мог! Не мог! Но и отпустить монстра он тоже не мог. Нужно подумать. Нужно задержать их, выиграть немного времени. Дин пробрался к патрульной машине и вырвал высоковольтные провода. Что теперь? Перед глазами мелькнули лица Эшли и Вики. Послышался их звонкий смех.

Шериф попробовал завести машину, заглянул под капот и, взяв мальчишку за руку, повел в город.

Дин прицелился. Руки предательски задрожали.

– Стойте! – крикнул он, выбегая на дорогу. – Стойте, шериф! Вы даже не представляете, кто этот мальчишка!

16

Арман брел по ночным улицам незнакомого города. Он не знал, кто он такой. Не знал, что он такое. Он был одинок в этом мире. Не человек и не зверь. Последний выстрел Дина пробил ему грудь, но рана уже затянулась. Почему все эти люди хотели убить его? Ведь он ничего не делал им! Подвыпивший старик с мусорной тележкой, в которой были сложены его пожитки, остановился и близоруко уставился на ребенка в разодранной, залитой кровью рубашке.

– Господи! – пробормотал он, переходя улицу. – Какие звери сотворили с тобой такое?

– Звери? – Арман вспомнил, как проснувшийся в нем зверь разорвал шерифа и Дина.

– Ну-ка… – Старик отыскал в тележке старую куртку и накинул ему на плечи. – Вот. Так будет гораздо лучше. – Он наградил Армана оценивающим взглядом. – Где твои родители, сынок?

– Родители? – Мальчишка затравленно огляделся по сторонам. Одинокий фонарь моргнул пару раз и погас. Толстая крыса перебежала дорогу. – Они умерли.

– Умерли? – Старик затряс седой головой. – О господи! – Он протянул к мальчишке руку, но тот боязливо попятился. – Ты голоден? – спросил старик.

– Голоден? – Арман сглотнул наполнившую рот слюну. Зверь в глубине его сущности щелкнул зубами.

– Вот, – старик протянул ему недоеденный бутерброд. Арман схватил его, отбежал назад и, забившись в угол, съел. – Значит, совсем один? – задумчиво протянул старик. – Ну, можешь пойти со мной. Если, конечно, не побрезгуешь. – Арман молча подошел к тележке и крепко вцепился в нее руками. – Я отведу тебя в тепло и подыщу одежду, – пообещал старик, пытаясь сдвинуть тележку с места, но детские руки оказались сильнее. – Не бойся, – старик замолчал, вглядываясь в желтые глаза. – Я не причиню тебе зла, – язык его начал заплетаться. Хмель застилал глаза, позволяя не видеть перемен, происходящих с ребенком.

– Нет, – прошептал Арман, но слова эти предназначались не старику. Он говорил зверю внутри себя. – Хватит! – вспомнил он голос своей матери. – Хватит убийств! – По бледным щекам покатились слезы.

– Ну что ты! Что ты! – Старик по-отечески добро обнял его. Прижал к себе. Запах пота ударил Арману в нос. Он зажмурился.

– Ты говорил, что можешь отвести меня туда, где тепло? – спросил Арман. Зверь стих. Уснул под тихую колыбельную, которую мальчик напевал ему в своей голове.

Под мостом было сухо и горело несколько костров. Вода в реке журчала, навевая дремоту. Редкие машины проезжали где-то вверху. Арман сидел, протянув к огню руки, и смотрел на других бездомных. Приведший его сюда старик спустился к реке и, набрав в пустые пластиковые бутылки воды, сказал, что ему нужно умыться. Арман послушно снял куртку, снова оставшись нагишом. Глянул украдкой на бездомных, но им, похоже, не было до него никакого дела. Старик одобрительно кивнул. Отыскал в своей тележке одежду. Арман переоделся, стараясь не обращать внимания на запах гнили.

– Если тебе некуда идти, – сказал старик, когда они, прижавшись друг к другу, пытались уснуть, – то можешь остаться со мной.

– С тобой? – Арман почувствовал, как просыпается зверь, и снова начал напевать колыбельную. По мосту проехала еще одна машина. Между плит в реку посыпался песок. – Я останусь, – сказал Арман, стараясь не отвлекаться от колыбельной. – Останусь так долго, как только смогу.

17

Бренан услышал в телефонной трубке голос жены, и застывшая в венах кровь оттаяла и снова начала циркулировать.

– Как ты? – спросил он, сжимая трубку, словно это была рука Джесс.

– Все в порядке, – сказала она, смущенная тревожным голосом мужа.