Португальские письма - Габриэль-Жозеф Гийераг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отыскиваю в настоящее время причины для вашего оправдания, и мне вполне понятно, что монахини обычно малопривлекательны. Тем не менее мне кажется, что, если люди были бы вообще способны рассуждать о своем выборе, им следовало бы искать привязанности этих женщин предпочтительно перед прочими: ничто не мешает им непрестанно думать о своей страсти, и их не отвлекает тысяча вещей, которые развлекают и занимают мирянок. Мне представляется не особенно приятным видеть тех, кого любишь, неизменно поглощенными тысячею пустяков, и нужно быть почти вовсе лишенным тонкости чувств, чтобы переносить не впадая в отчаяние непрерывные их разговоры об одних лишь хождениях в гости, о нарядах и прогулках; вы беспрестанно имеете новые поводы для ревности, их положение обязывает их к выражению внимания, любезности, к участию в беседах: кто может поручиться за то, что они не испытывают в подобных случаях никакого удовольствия и что они терпят общение со своими мужьями лишь с крайним отвращением и без всякого расположения? Ах! как мало должны они доверять любовнику, который не требует от них точнейшего отчета во всех этих вещах, который без затруднения и беспокойства верит в то, что они говорят ему, и который с великой невозмутимостью и беспечностью следит за выполнением всех этих взятых на себя обязательств! Но я отнюдь не притязаю на то, чтобы доказать вам вескими доводами, что вам следовало бы любить меня; это было бы слишком жалкое средство, а я применяла лучшие, и без всякой удачи; я слишком хорошо узнала свою судьбу, чтобы пытаться одолеть ее; я буду несчастна всю свою жизнь; разве я не была несчастна и тогда, когда видалась с вами каждый день? Я умирала от страха, что вы можете изменить мне, я хотела видеть вас каждое мгновение, и это не было возможным; я была смущена опасностью, которой вы подвергались, проникая в монастырь, я была ни жива ни мертва, когда вы находились при армии, я была в отчаянии, что не могу стать красивее и более достойной вас, я роптала на скромность своего положения, я нередко задумывалась над тем, что привязанность, которую вы, по-видимому, испытывали ко мне, может в чем-либо повредить вам; мне казалось, что я любила вас недостаточно сильно, я опасалась гнева своей родни против вас, и я была, в конце концов, в столь же жалостном состоянии, в каком нахожусь ныне; если бы вы дали мне малейшие доказательства вашей страсти, с тех пор как вы покинули Португалию, я приложила бы все усилия, чтобы вырваться отсюда, я прибегла бы к переодеванию, чтобы добраться до вас; увы, что сталось бы со мной, если бы вы пренебрегли мною, когда я находилась бы уже во Франции? Что за падение! Что за заблуждение! Что за несказанный позор для моей семьи, которая мне весьма дорога с тех пор, как я не люблю вас более! Вы видите, насколько для меня ясно при хладнокровном обсуждении, что мне угрожало положение еще более достойное сострадания, чем настоящее, и я хоть единый раз в жизни говорю с вами вполне благоразумно; о том же, что моя сдержанность понравится вам, что вы будете мною довольны, я и знать ничего не хочу; я уже просила вас не писать мне более, и я еще раз заклинаю вас в этом.
Неужто все ваше поведение по отношению ко мне ни разу не заставило вас призадуматься? Неужели вам никогда не приходит мысль, что вы в большем долгу предо мною, чем перед кем бы то ни было? Я любила вас как безумная; какое презрение послужило мне наградою! Благородный человек не поступил бы так, как вы; у вас должно было быть естественное отвращение ко мне, если вы не полюбили меня беззаветно; я поддалась очарованию достоинств слишком заурядных; что совершили вы, чтобы расположить меня к себе? Какую жертву вы принесли мне? Разве вы не предавались множеству иных удовольствий? Отказались ли вы от карт, от охоты? Не первым ли вы отправились, чтобы примкнуть к армии? Не возвратились ли вы оттуда позже всех остальных? Вы безумно рисковали жизнью, хотя я просила вас беречься из любви ко мне; вы не искали способов обосноваться в Португалии, где вы пользовались уважением. Письмо от вашего брата заставило вас удалиться без единого мгновения колебаний. И разве мне не стало известно, что во все время путешествия вы находились в превосходнейшем расположении духа? Нужно признаться, что я принуждена ненавидеть вас смертельно; ах! я сама навлекла на себя все свои несчастия; с первых же шагов я приучила вас к своей огромной страсти, и сделала это с открытой душой, нужны же лицемерные ухищрения, чтобы заставить полюбить себя, нужно с особою ловкостью изыскивать средства для того, чтобы воспламенять других, а любовь сама по себе еще не вызывает любви. Вы желали, чтобы я полюбила вас, и раз замыслив этот план, вы были готовы решительно на все, чтобы добиться его осуществления; вы даже решились бы сами полюбить меня, если это оказалось бы необходимым, но вы поняли, что можете завершить свое предприятие и без страсти и что вам нет никакой необходимости в ней. Что за низкое лукавство! Неужто вы полагаете, что смогли обмануть меня безнаказанно? Если бы какая-либо случайность вновь привела вас в эту страну, я заявляю, что я предала бы вас мщению своей родни. Я долго пребывала в полном самозабвении и идолопоклонстве, которое внушает мне ужас, и раскаяние преследует меня с невыносимой суровостью; я ощущаю живейший стыд от преступлений, которые вы заставили меня совершить, и страсть не мешает мне более, увы, постигнуть всю их чудовищность. Когда же, наконец, мое сердце перестанет разрываться? Когда же я обрету свободу от этих жестоких пут? Тем не менее, мне кажется, что я не желаю вам зла, и я согласилась бы даже на то, чтобы вы были счастливы; но как можете вы быть счастливы, если у вас благородное сердце? Я намереваюсь написать вам другое письмо, чтобы показать вам, что мне удастся, быть может, достигнуть через некоторое время большего спокойствия. Какой радостью
