Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса - Джозеф Стиглиц

Несмотря на мои критические высказывания в адрес Конгресса, я должен отдать должное члену Конгресса Каролин Мал они, сопредседателю Объединенного экономического комитета, за предпринятые ею усилия, и я очень благодарен ей за участие в обсуждении многих разбираемых в этой книге вопросов. Какой бы закон ни принимался, на нем всегда можно найти отпечаток влияния конгрессмена Барни Франка, председателя Комитета (в Палате представителей) по финансовым услугам. Я считаю весьма ценной информацию, которую я получил из разговоров с ним и с его главным экономистом Дэвидом Смитом. Я также благодарен им за предоставленную мне возможность выступать перед этим комитетом. Хотя в этой книге приводятся критические замечания по поводу некоторых действий администрации Барака Обамы, я благодарен его команде экономистов, в том числе Тимоти Гайтнеру, Ларри Саммерсу, Джейсону Фурману, Остену Гулсби и Питеру Орзаге, за возможность обменяться взглядами и за их помощь, которая позволила мне понять сущность их стратегии. Я также хочу поблагодарить Доминик Стросс–Кан, управляющего директора МВФ, не только за наши с ней многочисленные беседы, которые мы вели на протяжении многих лет, но и за ее усилия по перестройке этого института.

Двоих человек, которые за последнее время оказали огромное влияние на формирование моих взглядов по этому вопросу, следует выделить особенно. Это Роб Джонсон, учившийся в свое время в Принстоне и являвшийся главным экономистом сенатского комитета по банковской деятельности в период сберегательно–кредитного фиаско, который рассмотрел различные аспекты этого кризиса с охватом как частного, так и государственного секторов, и Брюс Гринвальд, мой соавтор на протяжении четверти века и профессор финансов Колумбийского университета, который, как всегда, способствует появлению глубоких и нестандартных идей по каждой теме, затрагиваемой в этой книге, от банковского дела до мировых резервов и истории Великой депрессии.

Более ранние версии отдельных частей этой книги были опубликованы в журнале Vanity Fair, и я особенно благодарен за это моему редактору Каллену Мерфи, который помог мне придать этим статьям нужную форму («Wall Street's Toxic Message», Vanity Fair, July 2009, и «Reversal of Fortune», Vanity Fair, October 2008) и опубликовать их.

При издании этой книги мне очень повезло: мне помогала первоклассная команда в составе помощников–исследователей: Джонатан Дингель, Иззет Йилдиз, Себастьяна Рондо и Дэн Чот и помощников редактора Дидре, Шери Прассо и Джесса Берлина. Джилл Блэкфорд не только контролировала весь процесс, но и вносила неоценимый вклад на каждом этапе, от проведения исследований до редактирования текста.

Мне еще раз повезло работать с издательством W. W. Norton and Penguin: подробные комментарии и редакторская работа Брендана Карри, Дрейка Мак–Фили и Стюарта Проффитта были бесценны. А Мэри Бэбкок в чрезвычайно сжатые сроки проделала великолепную работу по окончательному редактированию рукописи.

Глава 1. Сотворение кризиса

Единственным сюрпризом экономического кризиса 2008 года стала неожиданность его возникновения для многих людей. Лишь некоторые наблюдатели увидели в этом классический случай, не только предсказуемый, но и фактический предсказанный. Нерегулируемый рынок, наводненный ликвидностью, низкие процентные ставки, пузырь на рынке недвижимости, раздувшийся в глобальном масштабе, сумасшедший рост масштабов субстандартного кредитования — все это в совокупности стало ядовитой комбинацией. Добавим к этому несбалансированность глобальной экономики — американский (Здесь и далее под терминами «Америка» и «американский» автор, если это не оговаривается особо, понимает США. — Прим. перев.) бюджетный дефицит и дефицит торгового баланса, а также соответствующее им аккумулирование огромных валютных резервов в Китае. Очевидно, что создавшийся перекос был чудовищным.

У этого кризиса, впрочем, была своя особенность, отличающая его от множества других, предшествовавших ему на протяжении последней четверти века: он появился в Соединенных Штатах, то есть на этот раз на кризисе можно было бы повесить табличку «Сделано в США». И если предыдущие кризисы по своим масштабам были ограниченными, этот, «сделанный в США», быстро распространился по всему миру Нам всегда нравилось считать нашу страну одним из тех двигателей, которые обеспечивают рост мировой экономики, и экспортером рациональной экономической политики, но мы никогда не считали себя поставщиком рецессий. Последний раз, когда Соединенные Штаты экспортировали серьезный кризис, был в 1930–х годах, во времена Великой депрессии.

Основные детали случившегося всем хорошо известны, поскольку эта информация получила широкое распространение. В Соединенных Штатах на рынке недвижимости надулся пузырь. Когда пузырь лопнул, и цены на недвижимость начали падать с космического уровня, на который они поднялись, все больше и больше людей стали понимать, что цена их домов становится ниже той стоимости, по которой они заложены. Другими словами, их долги по ипотечным кредитам оказались куда больше стоимости домов, купленных на эти кредиты. Многие из этих людей помимо жилья потеряли и все свои другие накопления, а вместе с ними и мечты о светлом будущем: высшем образовании для детей и собственной обеспеченной старости. До этого американцы в каком‑то смысле существовали в условиях реализовавшейся мечты.

Самая богатая страна в мире жила не по средствам, хотя от этого зависели и сила американской экономики, и положение остального мира. Глобальная экономика нуждалась в постоянно растущем потреблении, но каким образом его можно было обеспечить, если доходы многих американцев в течение очень долгого времени не росли?2 Американцы придумали оригинальное решение: они решили занимать и потреблять так, словно их доходы возрастают. И они занимали. Средняя норма сбережений упала до пуля. При условии, что многие богатые американцы имели существенные сбережения, это означало, что норма сбережений необеспеченных американцев тоже была высокой, но уже со знаком минус. Другими словами, они все больше и больше залезали в долги. Но и самих заемщиков, и их кредиторов происходящее устраивало: заемщики продолжали безудержное потребление, забывая о той действительности, в которой их доходы стагнировали или даже снижались, а кредиторы были довольны колоссальными доходами, получаемыми в результате все возрастающих платежей.

Пузырь жилищного рынка подпитывали низкие процентные ставки и плохо прописанные положения регулирующих правил. Взмывающие вверх цены на недвижимость позволяли владельцам домов получать деньги под залог своих активов. Эти кредиты, выдаваемые под залог переоцениваемой недвижимости, объем которых за год достиг 975 млрд долларов, или более 7% ВВП3 (валовой внутренний продукт — стандартная мера, отражающая совокупную стоимость всех товаров и услуг, произведенных в экономике за период времени), позволяли заемщикам не только делать первоначальные взносы на покупку новых автомобилей, но и со временем рассчитывать на получение средств для пенсионного обеспечения. Но все эти заимствования делались на основе одного рискованного предположения о том, что цены на жилье продолжат расти или по крайней мере не будут падать.