Особняк на Рейне - Светлана Березовская

– Взаимно, сэр, – ответили мужчины.

– Герр Шварц, я бы попросил вас оставить нас: мне нужно обсудить кое-что тет-а-тет с Лебниром, – попросил Большой Босс.

– Хорошо, – согласился Людвиг и в считанные секунды покинул комнату штаба. Хенсель остался в комнате один на один с главой «Сопротивления» по ту сторону экрана.

– Я вас слушаю, сэр, – Хенсель слегка оробел. Одна мысль о том, что Большой Босс решил что-то обсудить с ним, не посылая распоряжения, а появившись здесь почти лично, заставляла Хенселя волноваться. Произошло что-то серьезное. Или должно произойти, поскольку Босс славился своей необъяснимой способностью предсказывать события, возможно, это из-за хорошо налаженных связей.

– Я полагаю, вы уже наслышаны о непростой ситуации в стране, – с такой весьма неожиданной ноты Большой Босс начал разговор.

– Если вы имеете в виду повышение налогов и сборов, то да, наслышан, – подтвердил Хенсель.

– И что вы думаете по этому поводу?

Хенсель откровенно не понимал, в какую сторону идет беседа и к чему она может привести. Вообще последние события, мелочи, на которые он обращал свое внимание, сделали его самого обеспокоенным.

– Ну… Это все настораживает. Однако я схожусь во мнениях с Людвигом, что это просто реакция правящей партии на экономический прогноз аналитиков, – ответил Хенсель после небольшой паузы. – В любом случае, я уверен, кто-нибудь предпримет какие-либо меры.

– Ваша точка зрения имеет смысл, – согласился Босс. – Вы правы: кто-нибудь должен что-нибудь предпринять, и я более чем уверен, что этим кем-нибудь будет партия «Объединение» и их небезызвестный лидер по фамилии фон Дитрих.

Повисло молчание, которое, наконец, прервал голос Хенселя:

– Полагаю, вы правы, сэр. «Объединение» не допустит повышения налогов до таких астрономических сумм.

– Вот тут мы подошли к сути разговора, – намекнул Босс. – Фон Дитрих весьма талантливый политик, но проблема заключается в том, что он, зачастую, весьма рьяно выступает против законопроектов, предложенных правящей партией. Скорее всего, вторым это не доставляет особого удовольствия. Однажды он может стать слишком опасным политическим противником.

– Неужели вы полагаете, что члены правящей партии попытаются убрать фон Дитриха с политической арены вовсе? Попытаются устранить его? – поинтересовался Хенсель, не сумевший утаить своего беспокойства.

– Не исключено. Несомненно, он действует во благо народа из благородных побуждений, однако его действия могут привести к плачевным для него самого последствиям. Поэтому я хотел бы попросить вас об одной услуге: проследите, как бы с ним не случилось беды.

– Шпионить за ним? – со слегка брезгливой интонацией спросил Хенсель, которому идея шпионажа за лучшим другом очень не нравилась.

– Нет, не шпионить. Просто следите, как бы он не попал в неприятности, – пояснил Большой Босс. – Я прошу вас об этом потому, что партия «Объединение» является важным для нас сегментом во всей структуре современного общества Германии. Они, по сути, контролируют народ и сдерживают его. Если эта партия по каким-либо причинам перестанет существовать, привычное для нас общество начнет рушиться, и это затронет и «Сопротивление».

С этим Хенсель вынужден был согласиться. «Объединение» делало все для народа, стараясь удержать равновесие. Как полагал Хенсель, если партия исчезнет, в стране может случиться переворот: народ лишится своих рамок и своего протеже. Большой Босс был совершенно прав, когда говорил, что привычное общество может рухнуть.

– Мне известно, что вы дружны между собой, – как бы невзначай добавил Босс, – поэтому вам, герр Лебнир, на мой взгляд, не составит труда выполнить поставленную задачу. Это только до момента, когда данный спорный законопроект будет либо принят, либо отклонен.

Хенсель потупил глаза в пол. О том, что они были дружны с Альбеном, знали немногие из «Сопротивления». У Босса были обширные связи. Но у Лебнира появлялись свои вопросы, связанные с личностью Альбена фон Дитриха. Писатель надеялся, что Босс даст ему ответ на самый важный вопрос, который беспокоил его уже давно. Наконец, Лебнир решился.

– Хорошо, сэр, – согласился он. – Но можно вам задать вопрос. Один вопрос.

Босс хмыкнул:

– Что ж, задавайте.

Хенсель неуверенно задал свой вопрос. Ответ Босса последовал почти незамедлительно.

– Что ж, это правда, – хмыкнул лидер «Сопротивления».

Хенсель опустил глаза. Его подозрения оправдались. У Лебнира были основания полагать так, и теперь, когда Босс подтвердил, не оставалось никаких сомнений на этот счет. Эту мысль он старался не озвучивать даже в голове.

– Ясно. Спасибо, – коротко он поблагодарил главу «Сопротивления» за ответ.

– Надеюсь, мы друг друга поняли, – напоследок бросил тот, после чего экран погас.

Несколько секунд Хенсель стоял в пустой комнате, обдумывая все вышесказанное. Ему предстояло присматривать за Альбеном, потому что Босс, из политических соображений, опасался за его жизнь. На самом деле, у него были весьма объективные причины. Фон Дитрих действительно порой уж слишком рьяно рвался в бой. На политической арене он был не таким тихоней, как в обычной жизни. Он становился упертым и, возможно, чересчур энергичным. Его пылкие речи не оставляли равнодушными никого. Но, помимо тех, кто аплодировал ему, существовали личности, которым Альбен и его партия были не по вкусу. Большой Босс опасался оправданно насчет того, что Альбена могут попытаться убрать: у этого были основания.

Пребывающий в растревоженном состоянии, Хенсель покинул штаб. Молча, он прошествовал мимо Людвига, ожидавшего по ту сторону двери, и направился в свою квартиру. Шварц проводил Лебнира удивленным взглядом, однако останавливать не стал. Он вошел в пустой штаб. Внимание его привлек поблескивающий красным огоньком факс. Когда сообщение было напечатано, Людвиг взял его в руки и прочел. Инструкции, адресованные ему, от Большого Босса. Короткое сообщение гласило:

«Следите за странами: неделя все решит. Шф. Св. Сообщите Франции и остальным».

Босс призывал его связаться с остальными ячейками «Сопротивления» и доложить о ситуации в Германии. Возможно, Босс намекал на то, что в остальных шести странах, где существовало «Сопротивление», могли приниматься подобные меры. Следовало быть наготове.

Шварц набрал код страны, номер и стал ждать. Наконец, когда на том конце сняли трубку, Людвиг произнес:

– Соедините меня с Фаширье. Это Шварц из немецкого отдела.

Несколько секунд он молчал, ожидая, когда собеседник появится, и вот в трубке раздался мелодичный голос с французским акцентом:

– Чем могу быть полезен, mon cher monsieur Chvartc1?

– Новые инструкции от Босса. Послушай, пожалуйста, внимательно: все, что я сейчас скажу тебе, ты должен передать Испании, Америке и Италии. Англичанам и русским я сообщу сам, – предупредил Людвиг: – Следи за страной.

Настал день теледебатов – день, который мог решить все. Альбен в этот день был странно спокоен, учитывая все его прошлое беспокойство. Все утро он последний раз репетировал речь и жесты. Время уже клонилось к трем часам дня, когда Альбен, держа на коленях портфель с документами, сидел в салоне черного «Вольво» управляемого личным водителем. Фон Дитрих был полностью сосредоточен на предстоящих дебатах, когда у него зазвонил телефон. На экране высветилось имя: Герберт Мюллер.

– Добрый день, Герберт, – поздоровался Альбен. – Вы уже на месте?

Герберт был вторым, кто должен был присутствовать на дебатах. Говорить он не собирался, он был только свидетелем и помощником, если вдруг Альбену понадобится советчик.

– Да, – ответил тот, а затем предупредил. – Если у вас плащ с высоким воротником, поднимите его, когда будете выходить из машины. Слушайте, там столько фотографов… Они меня чуть живьем не съели!

Альбен позволил себе усмехнуться.

– Такова цена известности.

Короткий разговор на этом был закончен. Что ж, фон Дитриху не впервой было оказываться в центре внимания СМИ. Высокопоставленные политические фигуры стали для взрослого населения страны почти теми же, что и звезды эстрады для подростков. Люди питали оправданный интерес к ним, потому как эти люди решали всю дальнейшую судьбу государства. Альбен уже к этому привык, но он не мог сказать, что ему это нравилось. Радовало хотя бы то, что желтая пресса не пыталась их дискредитировать, как это бывало с другими знаменитостями. Политики находились уже на другом уровне, и у них были свои куда более грязные методы и средства, которыми они пользовались.

Наконец, машина подъехала к зданию правительства. Именно там, в большом зале, должны были происходить дебаты. Но Альбен не спешил покидать машину.

– Скажите, там, снаружи, очень много народу? – поинтересовался он у водителя.