Рекрут Великой армии (сборник) - Эркман-Шатриан

Так говорил мне пастор, но я, признаться, не очень-то хорошо понимал эти рассуждения. Я думал про себя: «Слава есть слава, a ружья есть ружья. Если против нас выступят одни студенты и профессора, наше дело еще не так плохо. A дисциплина не позволит саксонцам и баварцам встать на сторону врага. Ведь солдат повинуется капралу, капрал – сержанту, и так далее до маршала, который исполняет волю короля. Видно, что пастор никогда не служил в солдатах, иначе он бы знал, что идеи – ничего не стоят и что приказ начальства – это все».

27 марта нам пришел приказ выступать. Первую ночь мы переночевали в Лаутербахе, вторую – Нейкирхене, a там пошли бесконечные марши и марши. Хорошенькую дорогу пришлось нам измерить шагами!

Не мы одни маршировали. Повсюду на дороге мы встречали полки пехоты и кавалерии, пушки, обозы с порохом и снарядами. Все двигались к Эрфурту. Так, после ливня, все ручейки сливаются в одну реку, в одно место.

Офицеры говорили нам:

– Уже близко… скоро мы погреемся!

И солдаты теперь говорили только о скорой битве.

Восьмого апреля наш батальон вошел в Эрфурт. Это был очень богатый и сильно укрепленный город. Я помню, как после переклички перед казармой сержанту передали пачку писем. Там было письмо и для меня. Я сразу узнал почерк Катрин и мои ноги задрожали.

Я спрятал письмо в карман. Все мои земляки окружили меня, желая услышать, о чем пишут. Но я прочел письмо уже в казарме, сидя на своей постели. Земляки теснились кругом и висели у меня на спине.

Катрин писала, что она молится за меня, и при этом известии слезы побежали у меня из глаз. Мои товарищи сказали: «Наверное, и за нас тоже молятся». Они стали вспоминать мать, сестру, возлюбленную.

В конце письма дядюшка Гульден сообщал новости о нашем городе и писал, что родные жалуются, что не получают писем от своих сыновей из армии.

Это письмо принесло нам всем большое утешение. Это был точно прощальный привет с родины. Мы были накануне сражений, и многим из нас уже не пришлось больше услышать о своих родных, друзьях и возлюбленных.

Глава XIII. Казаки!

Все это было, как выражался сержант Пинто, только началом праздника – танцы были еще впереди.

Пока что мы несли службу в крепости. С высоты укреплений мы видели все окрестности, покрытые войсками. Одни полки стояли бивуаками, другие разместились в деревнях.

Восемнадцатого числа маршал Ней, принц Московский, окруженный свитой из офицеров и генералов, въехал в город. Почти сейчас же после этого в крепости появился высокий и совершенно седой генерал Суам и сделал нам смотр на площади. Громким голосом, хорошо долетавшим до слуха каждого, он сказал:

– Солдаты! Вы присоединитесь к авангарду третьего корпуса. Помните, что вы французы. Да здравствует император!

Все закричали: «Да здравствует император!», и крик этот потряс стены города.

В эту ночь мы выступили из Эрфурта вместе с десятым гусарским полком и полком баденских стрелков.

В шесть или семь часов утра мы пришли к Веймару и расположились здесь бивуаком. Гусары поскакали в город. Часов около девяти, когда мы варили суп, вдали послышались выстрелы. Наши гусары, как оказалось, встретились с прусской кавалерией. У них завязалась перестрелка. Дело происходило далеко от нас, и мы не очень беспокоились.

Через час гусары вернулись. Они потеряли двух человек. Так началась военная кампания.

Мы пробыли под Веймаром пять дней. За это время подошел весь третий корпус. Так как мы были в авангарде, нам пришлось двинуться к Вартау. Здесь мы впервые увидели врагов – казаков. Они скакали на расстоянии ружейного выстрела и уходили от нас все дальше.

Наконец, казаки остановились по другой стороне широкой и глубокой реки. Их было столько, что они нас изрубили бы в куски, если бы осмелились перебраться через реку.

Дело уже было к вечеру. Солнце садилось, и закат был на редкость красив. По ту сторону реки тянулась необозримая равнина.

Мы подошли к самому берегу, чтобы дать залп по кавалерии, но всадники отъехали в глубь равнины. Мы расположились на ночлег и расставили часовых. Слева была большая деревня. Туда послали купить мяса (после прибытия императора был отдан приказ платить крестьянам за все, что берешь у них).

Ночью прибыли другие полки и тоже расположились лагерем по берегу. Повсюду запылали костры. Огонь красиво отражался в воде.

Никому не спалось.

Мы перекидывались друг с другом разными замечаниями. Была уже глубокая ночь. Вдруг послышался оклик часового:

– Кто идет!

Оказалось, что это был маршал Ней со свитой. Он ехал верхом. Взошла луна, и мы могли даже узнать кое-кого из генералов, находившихся в его свите.

Маршал остановился около одного из изгибов реки. Здесь, по его приказанию, было поставлено шесть пушек. Почти сейчас же появилась понтонная команда с длинной вереницей повозок, нагруженных всем, что нужно для постройки моста. Гусары поскакали по берегу реки, чтобы забрать все лодки; артиллеристы приготовились стрелять в тех, кто вздумает помешать работе. Тут и там слышались оклики:

– Кто идет!

Это подходили все новые полки.

На заре я заснул. Клипфель насилу растолкал меня утром. Повсюду трубили сбор. Мост был выстроен. Надо было переходить реку.

Все спешили уложить ранец, свернуть шинель, почистить ружье. Было еще очень рано. Все было серо от тумана, поднявшегося с реки. Начался переход по мосту. Я ждал, что вот-вот появятся русские, но впереди все было тихо.

Полки, переходившие на другой берег, немедленно выстраивались в каре. Когда весь корпус перебрался на ту сторону, туман уже рассеялся. Направо мы увидели старинный город. Это был Вейсенфельс.

Между нами и городом находилась лощина. Маршал Ней велел узнать, что там находится. Бесчисленная кавалерия, которую мы видели накануне, не могла бы ускакать так далеко, чтобы мы не видели. Очевидно, русские укрылись где-то поблизости.

Наши полки двинулись к этой лощине. Два отряда стрелков были посланы вперед на разведку. Все солдаты поднимали головы, желая увидать, что делается там впереди.

Я шел во втором ряду, около Зебеде, и думал, что не стал бы жалеть, если бы русские ускакали подальше.

Разведчики уже подошли к кустарнику, находившемуся с краю лощины. Все ждали, что будет дальше.

Глава XIV. Первые стычки

Я заметил по ту сторону глубокой лощины какое-то движение – словно нива колышется от ветра. Я подумал: «Уж не русские ли это со своими пиками и саблями?»

Когда наши разведчики дошли до кустов, внезапно тут и там раздалась пальба. Тогда я убедился, что не ошибся. Почти в этот же самый момент огонь блеснул перед нами, и раздался пушечный выстрел. «У русских есть пушки, и они стреляют в нас», – подумал я. Какой-то шум заставил меня повернуть голову. Я увидел, что налево ряды поредели.

В это же время офицер спокойно скомандовал:

– Сомкнуть ряды!

Капитан Флорантен тоже закричал:

– Сомкнуть!

Все произошло так быстро, что я не мог опомниться. В пятидесяти шагах блеснул другой огонь, и раздался тот же шум. И я снова увидел, как ряды опять поредели.

Так как после каждого выстрела офицер командовал: «сомкни ряды», я понял, что всякий раз в наших рядах образовывалась пустота. Эта мысль угнетала меня, но нечего было делать – приходилось шагать дальше.

Я старался думать не о смерти, а о чем-нибудь постороннем. В это время генерал Шемино закричал громовым голосом:

– Стой!

Тут я увидел, что на нас мчится лавина русских.

– Первый ряд, на колено! Готовь штыки! – скомандовал генерал.

Зебеде стал на колено, и я оказался в некотором роде в первой шеренге. Я до сих пор вижу эту массу русских, пригнувшихся в седлах, с саблями в руках. Наш генерал спокойно, как на учении, говорил:

– Слушай команду… Ружья на прицел… Пли!

Мы выстрелили. Все четыре каре одновременно. Казалось, небо рухнуло. Когда дым рассеялся, мы увидели, что русские скачут прочь во весь опор. Но наши пули летели быстрее их лошадей. И наши пушки продолжали стрелять.

– Заряжай! – крикнул генерал.

Никогда в жизни я не испытывал такой радости.

– Вот тебе на! Они удирают! – говорил я себе.

Со всех концов летел крик:

– Да здравствует император!

Я тоже кричал это вместе с другими. Так длилось не больше минуты. Полки снова принялись маршировать. Мы думали, что все уже кончено, но, когда мы были в двухстах-трехстах шагах от оврага, снова послышался шум и команда:

– Стой! На колено! Готовь штыки!

Снова появились русские и, как вихрь, помчались на нас. Они скакали сплошной лавиной. Земля дрожала. Слов команды никто не слышал. Все начали стрелять, целясь в мчавшуюся кавалерию. Грохот пальбы стоял почище барабанов во время смотра. Кто не слышал, тот никогда себе и не представит такого. Кое-кто из русских доскакал до наших рядов. Лошади их поднимались на дыбы. Затем все исчезало в дыму.

Мы продолжали заряжать и стрелять. Через несколько мгновений громовой голос генерала Шемино скомандовал: