Давай не отпускать друг друга (СИ) - Волкова Дарья

Да уж, намиловались они с Ромой… Но обо всем по порядку.

Рита не стала перезванивать Роману, решила сделать сюрприз. Заскочила домой, навела парадный внешний вид — Ромке нравилось, когда она выглядела ярко, хотя сама Рита предпочитала пользоваться декоративной косметикой по минимуму и не носить вычурных вещей. Но сегодня она будет знакомиться с друзьями Романа, место встречи — ночной клуб, который принадлежит как раз одному из них. Поэтому — боевой раскрас, подаренная Ромой одежда — и вперед!

В этом клубе они уже были, и Риту здесь знали. И проводили, так сказать, в кулуары — место приватной вечеринки владельца клуба и его гостей.

А там…

А там как в дурном кино. Хотя почему — дурном? Может, и ничего кино — если смотреть как на кино. А Ритка стояла, открыв рот.

Больше всего ее поразило даже не то, что она застала своего жениха со спущенными штанами на какой-то девице в распахнутой на груди блузке. А то, что это все происходило не, скажем, в его квартире, в приватной обстановке. А в помещении, в котором было с десяток, если не больше, человек. Но все они были заняты своими делами — кто-то такими же, как и Рома — диваны у стен позволяли это, кто-то пил за столом и о чем-то пьяно спорил. А она стояла и смотрела. А потом ее заметили. Рома вскочил, и она почему-то сразу обратила внимание, что штаны у него расстегнуты и оттуда торчит то, что и должно в таких обстоятельствах торчать. И этот кусок темно-розовой плоти на фоне черных брюк вдруг вызвал такое омерзение, что до тошноты. И сдернул с нее оцепенение. Рита развернулась и…

И потом — провал. Как и куда она шла, что делала — Рита не помнила. Следующее отчетливое воспоминание — она сидит за стойкой бара и пьет водку. Шот за шотом. Где этот бар, в том же клубе или в каком-то другом — она не представляла. Пила. Водка казалась водой. Водой, которая не утоляла жгучую колкую сухость внутри.

Вот эта публичность жалила больнее всего. Словно он хотел специально показать — не только ей, всем, всем! — как мало она для него значит. Унизить при всех, насмехнуться, оскорбить. Рита провела рукой перед лицом. Ей казалось, что у нее на переносице снова появились уродливые очки с толстыми астигматическими стеклами. Бармен воспринял этот ее жест иначе и поставил перед ней очередной шот с водкой. Рита замахнула его, умыкнула пару ломтиков лайма у пьющей по соседству текилу парочки. Они покосились на нее, но ничего не сказали. А Рита встала, отвернулась от бара. И увидела его.

Он возвышался над толпой как бог — над простыми смертными. В мигающем свете стробоскопов его волосы блестели как золото, а лицо… лицо было бесстрастным. Как и положено бессмертному богу. И она пошла к нему.

А потом — провал.

Следующее более-менее яркое воспоминание — как ей протягивают полотенца.

— Хочешь секса — изволь смыть с себя все.

Секса? Она хочет секса?! Не-е-ет, она хочет реванша! И полотенце перешло из рук в руки. Дальше — снова провал, а вот потом — самое яркое, самое четкое, самое…удивительное воспоминание.

Здесь есть только мы. Ты и я.

И она вдруг почувствовала это. Что ничего нет, вообще ничего. И только он и она. Только его большое, горячее и красивое тело. Негромкий голос и уверенные руки. И больше провалов уже не было, и Рита помнила все.

Как касался. У него какие-то совершенно необыкновенные, особенные руки. И он касался ими — касался везде, шея, плечи, грудь, живот, между бедер — касался как-то просто и одновременно особо. И от этих касаний Рита вдруг перестал себя чувствовать… кем-то. Она стала чем-то, чем-то, предназначенным исключительно для того, чтобы испытывать удовольствие. И она это удовольствие испытала.

Когда он вошел в нее — гораздо более крупный, чем Роман, и одновременно — идеальный для нее, Рита это поняла вдруг четко. Что сейчас, скоро, это случится. И это случилось.

Спустя три месяца после утраты невинности Рита Колосова вдруг испытала оргазм. С совершенно незнакомым мужчиной.

После он обнял ее, прижал одной рукой ее спиной к своей груди. И молча дышал ей в основание шеи. Уже спокойно, размеренно.

А у Ритки до сих пор сердце трепыхалось, никак не желая перейти на нормальный ритм. Да как же это… Да что же это…

— Во второй раз я буду сверху! — ей просто смертельно необходимо было что-то сказать, чтобы выйти из этого состояния блаженного «я-больше-ничего-не-хочу-и не-соображаю».

За спиной хмыкнули. Большая ладонь скользнула по бедру и обхватила ягодицу.

— Тогда третий раз — анал.

— Иди ты в жопу!

— Я именно это и сказал.

— Я не занимаюсь анальным сексом!

— А я не бываю снизу.

На этом их абсурдный диалог — особенно абсурдный для незнакомых людей, которые буквально только что бурно занимались сексом — застопорился. А спустя некоторое время Рита поняла, что любящий быть сверху мужчина спит.

Надо уходить. Но стоило шевельнуться, как его рука на ее бедре напряглась. Нет, надо дождаться, когда он заснет покрепче — потому что уходить при нем Ритка теперь просто не могла. Только когда он заснет. Просто подождать. Подождать. Подождать…

На этой спасительной мысли Рита и уснула.

Проснулась она будто от толчка. Долго не могла понять, где она. Потом вспомнила. Ужаснулась, облилась холодным потом. И только после принялась анализировать ситуацию. Сколько времени — непонятно. На бедре уже не чувствуется тяжесть руки. Но дыхание за спиной — тихое и размеренное — в ночном беззвучии слышно отчетливо.

Рита осторожно повернулась. Он лежал спиной к ней и мирно спал.

Надо уходить. Она аккуратно встала. Так, одежда ее где?! А, в ванной. Рита бесшумно прошла по ламинату, раза три обернувшись. Спит.

Одежду она сгребла в охапку и принялась спешно натягивать — не глядя и как попало, лишь бы быстрее. Потом в прихожую, в темноте, наощупь, достала шубу, схватила сумочку и сапоги — и босиком выскочила на лестничную площадку. С каждой секундой перспектива встретиться лицом к лицу с хозяином квартиры казалась Рите все более и более пугающей. То, что она натворила, теперь ужасало Риту. Повеситься на шею незнакомому мужчине, напроситься к нему домой и лечь с ним в постель… Боже, кто бы ей сказал еще вчера, что она на такое способна?! Никакие поступки Ромы не оправдывали этого ее морального падения. Так думала Рита, спустившись на два пролета — как была, босая, и только там, между этажами рискнула остановиться — чтобы обуться и застегнуть то, что не успела застегнуть там. В той квартире, где она морально пала так низко, что ниже просто некуда.

На самом деле — думала Рита уже дома, сидя за столом и ожидая, когда остынет чай — хуже и ниже все же есть куда. Вот если бы она не проснулась… Точнее, если бы она проснулась позже хозяина квартиры… Рита прижала ладони к запылавшим щекам. Она смутно помнила, что стонала ночью. Громко. Так, как не стонала никогда. Ко всему прочему еще и это.

И вот если бы после всего этого ей бы пришлось смотреть ему в лицо… Отчетливо запомнившееся ей лицо с очень ровными и правильными, слегка даже графичными, почти всюду прямыми чертами — ровный тонкий нос, четкая линия бровей и сдержанно поджатые губы. И тело у него просто… Щеки еще сильнее вспыхнули. В общем, это огромное везение — что она успела проснуться раньше. Возможно, счет шел уже на минуты, потому что когда Рита все же включила телефон и посмотрела на время — было уже начало седьмого. Возможно, она успела уйти незамеченной буквально в последние минуты — ведь день будний, и не исключено, что хозяин квартиры встает рано. Но теперь… теперь можно радоваться хотя бы тому, что ее позор останется только с ней. А сама с собой Ритка рано или поздно договорится. А вот если бы ей пришлось разговаривать с тем, перед которым она показала себя с такой стороны… Нет, все же ей повезло — что она смогла уйти раньше!

Ритка сама себе усмехнулась и принялась пить чай. Ну вот, начинаем искать плюсы. А, значит, живем. И она задумчиво покосилась на телефон. А потом взяла его в руки, разблокировала экран. В мессенджере последний открытый чат — с Алексеем, Рита отчиталась ему, что добралась домой. А чуть ниже — двадцать восемь непрочитанных сообщений от Романа. И двенадцать непринятых звонков от него же. И рано или поздно на них придется ответить. Хотя бы для того, чтобы вернуть подарки. Но не сегодня.