Кодекс Алеппо - Фридман Матти

Пять книг, составляющих Тору, это сердце религии евреев. В синагоге в течение всего года вслух читают главы из Торы, начиная от сотворения мира и заканчивая смертью Моисея. Некоторые книги были добавлены позже – моральные и социальные пророчества смиренного Амоса; видение Бога, пережитое Иезекиилем на берегу реки Ховар во время вавилонского плена; чувственная поэзия Песни Песней. Какие-то книги туда не попали. К первому веку нашей эры после возвращения евреев на свою землю и нового изгнания, на сей раз римлянами, библейские книги были отобраны, отредактированы и превращены в известный нам текст.

Поначалу эти истории были одной из множества нитей, что, сплетясь, определяли национальную жизнь евреев. Помимо этого у них была своя земля, свой язык и Храм, который служил центром их религии. Но все изменилось, когда в семидесятом году римляне этот Храм разрушили, а евреи оказались в изгнании. В истории не было другого случая, когда рассеянный по миру народ остался народом; рассеяние всегда означало исчезновение. Если евреям суждено было стать исключением, то вместо царя, Храма или географического места их должно было связать воедино нечто иное, причем компактное. Так появилась идея объединения народа словом.

По понедельникам, четвергам и субботам в синагогах всего мира член общины открывает ковчег и достает из него свиток, – именно такой вид имела Тора, включающая пять книг еврейской Библии. Зачастую свиток Торы увенчан серебряной короной: евреи наделяют свою книгу царским венцом, а когда выносят ее из ковчега, почтительно встают, как если бы в зал вошел некто облеченный высшей властью. У евреев в изгнании уже не было царя, который бы их защищал и ими правил. Нет у них и собственной государственной власти. Зато есть книга, которая объединяет их, где бы они ни находились, и дает им силу и защиту Царя Царей.

Член общины кладет свиток на стол и разворачивает его в разные стороны, открывая взору длинные колонки черных букв древнееврейского алфавита, готовясь начать чтение вслух. Но читать эту книгу не так-то просто. В этом языке, как и в арабском, обычно опускают гласные, так что читающий должен узнать написанное слово и добавить недостающие гласные по памяти. Чтобы понять, насколько это трудно, представьте, что вам встретилось слово, записанное как «мл». Что оно значит? «Мел»? Или «мул»? А может быть, «мол»? А теперь представьте себе более трехсот тысяч слов, написанных без гласных, – такова еврейская Библия. Нет в ней и пунктуации, а некоторые слова читаются не так, как написаны. Однако, несмотря на отсутствие нужной информации, читать Тору требуется с предельной точностью. Пока чтец нараспев произносит текст, стоящие по обе стороны вслушиваются и ловят ошибки. Иногда прихожане вслух его поправляют, так что ему приходится вернуться и прочесть слово правильно. В редких случаях кто-то из читающих находит ошибку в самом свитке – огрех переписчика, а то и букву, попорченную временем или частым развертыванием пергамента, – и тогда чтение прерывается. Самые эрудированные из молящихся собираются вокруг свитка, пристально его рассматривают и затем, если найдут в нем изъян, возвращают в ковчег: даже незначительная погрешность делает непригодным весь свиток. Позже его отнесут к писцу для исправления ошибки. А тем временем из ковчега вынут другой свиток, и лишь тогда чтение продолжится.

За подобным педантизмом стоит утверждение, что существует только один текст Писания и любое отклонение от него – кощунство. У католиков есть Рим, религиозный институт, объединяющий составные части церкви в единое целое. У евреев же после того, как они оказались в изгнании, Иерусалим превратился в чистую идею. Иудаизм не имел центральной организации, а лишь тысячи независимых общин, связанных между собою общей верой и ритуалами. Тора не смогла бы объединить евреев, если бы ее текст не был везде и всюду абсолютно одинаковым, потому что любые, пусть совсем незначительные разночтения могли привести к расхождению в толкованиях и к расколу. Тем не менее многое из тех сведений, которые важны для правильного прочтения Торы, в ней отсутствует.

Требовалась еще одна книга, объясняющая людям, как следует читать первую. И написать ее следовало прежде, чем это важнейшее руководство к путям познания, веками передававшееся из уст в уста, успеет раствориться в диаспоре. Вот с какой целью создавалась «Корона».

Языку Библии следовало быть четким и ясным, не допускающим разных толкований. Правописание и произношение следовало сделать единообразными, возникла необходимость в пунктуации. Но это еще не все, ибо библейский текст означает больше того, что передается значением составляющих его слов. Этот текст содержит множество истин – и тех, что лежат на поверхности, и тех, что глубоко сокрыты. Библейский текст должен быть совершенным, ибо несовершенный текст утрачивает информацию, жизненно важную для божественного послания, в нем заключенного. Суть не в том, что мы обязаны знать точное значение слов, говорит еврейская традиция, поскольку мы не знаем, да и не можем знать в точности, что эти слова означают; возможно, когда-то и знали, возможно, когда-нибудь узнаем вновь, но пока что информацию необходимо сохранить, даже если она недоступна нашему пониманию. За крошечным знаком, который, продлив гласную, лишь чуть-чуть изменит произношение слова (например, звук «а» приобретет долготу), может скрываться бесценный и тайный смысл. То же может относиться и к загадочным пятнадцати точкам над некоторыми словами или к неясным указаниям для писцов, чтобы те выписывали одни буквы большими, а другие маленькими. Потеряв эти знаки и указания, мы утратим знание, которое Бог пожелал нам дать, даже если нам неведомо, как им распорядиться.

Одно из преданий гласит, что мудрец Акива, живший во времена римского владычества, придавал значение не только отдельным буквам, но и крошечным каллиграфическим украшениям – «коронам букв». Даже и они имели значение. Другое предание говорит, что Пятикнижие Моисеево – на самом деле одно-единственное бесконечно длинное слово, означающее имя Божие, а это служит еще одним способом указать нам, что в тексте ничего нельзя менять. Согласно еще одному толкованию, создавая свет, Бог не просто взял и сотворил его. Он сначала сказал: «Да будет свет». То есть Он сотворил мир словами, которые явились как бы программой творения, заключающей в себе суть мироздания. Любая особенность текста, какой бы ничтожной она ни казалась нам, неразумным, есть часть божественного кода.

С момента разрушения Храма минули столетия, и вот горстка ученых мужей из Тверии взялась за создание текста Библии, который стал бы непререкаемым авторитетом; они изобрели систему крошечных линий, крючков и точек, служащих для обозначения гласных и кантилляции – мелодии воспроизведения текста, а также пунктуации и ударения. Проект, который потребовал столетия для своего воплощения, известен под названием Масора (от древнееврейского слова со значением «передавать»). Цель этого труда заключалась в том, чтобы собрать и записать устные предания, добиться единодушия там, где были расхождения, и в конечном счете создать текст Библии, который стал бы эталоном для всех остальных.

Из всех ученых, принимавших участие в этой работе, наиболее известными были отпрыски династии Бен-Ашер, давшей миру пять или шесть поколений ученых. Самый знаменитый среди них, Аарон, и завершил этот процесс совершенствования библейского текста. В более поздние времена было создано немало библейских кодексов, и некоторые из них, отличавшиеся особо высоким качеством, стали называться коронами Торы или просто коронами. Но только этот «Кодекс», плод сотен лет ученых трудов, самый точный и самый знаменитый из всех, получил известность как «Корона» с большой буквы. И хотя существуют десятки тысяч списков Торы, «Корона» только одна.

Мудрец Аарон Бен-Ашер и скорописец Шломо Бен-Буяа трудились совместно много лет. Так как книге предстояло стать эталоном и справочным пособием, а не ритуальным предметом для чтения в синагоге, ее не надо было выполнять в форме свитка; к этому времени документы в виде свитков уже не использовались. Вместо этого предполагалось изготовить переплетенный кодекс, придав ему вид того, что сегодня и называется книгой. Такая форма позволяла ученым с легкостью переходить от одного места в тексте к другому, не раскатывая вперед-назад многометровые свитки пергамента.