Чеченский след - Фридрих Незнанский

— Я против, — коротко сказал отец.

А мне было все равно, что говорят мои родители. Я была уверена, что нашла человека, которого ждала всю юность и от которого готова родить ребенка. Это были самые счастливые дни моей жизни. Я просыпалась и знала, что будет дальше: сейчас я открою глаза — и реальность другого пространства, занятого новым человеком в моей жизни, ослепит меня и я с радостью соглашусь с ее существованием. Чувство новизны от давно знакомых предметов, привычного расположения вещей, всего, казавшегося мне раньше обыденным, не покидало меня.

Я стала другой. В меня вошла любовь. Я жила этим чувством. То, что я тогда испытывала, называется простым коротким словом: счастье.

Потом он нашел квартиру, в которой проходили наши встречи — кто-то из приятелей-сверхсрочников, кажется, давал ключи… Мои родители ничего не знали об этом. Для них я придумала легенду о театральном кружке, который открылся в моем институте. В этом «кружке» я и пропадала все свое свободное время, — конечно, когда Аслан был свободен и его приятель отсутствовал.

Меня по сей день удивляет, как это все вдруг у нас с Асланом получилось — очень уж быстро и слаженно, будто давно кем-то свыше обговорено и отрепетировано. И ведь случилось, словно в тумане, будто и не со мной, а с кем-то другим, кто привык жить так, как жила я: с мечтой, с вдохновением, а теперь еще с диким внутренним напряжением, сметающим все на пути…»

Елена заплакала. Я молча подал ей стакан газировки, решив, что лучший способ понять собеседника в данной ситуации (тем более что собеседник — женщина!) — это набраться терпения и внимательно все выслушать.

— Может, все-таки кофе? — на всякий случай предложил я.

Елена отрицательно покачала головой.

— Простите меня, я…

— Я все понимаю, вы не волнуйтесь, — успокоил ее я, давая понять, что времени для нее у меня предостаточно.

Елена в самом деле успокоилась.

…«Мы встречались с ним раз в неделю в этой квартире, все остальное время я жила в ожидании этих встреч, почти автоматически выполняя домашние обязанности, посещая институт, а когда дел не было, просто бродила по городу. Когда его не было рядом со мной, время тянулось вяло и медленно. Я становилась рассеянной, невпопад отвечала на вопросы, которыми забрасывала меня мама. Без него было пусто…

Потом мы встречались — и мир оживал для меня.

Я была неопытная и не сразу поняла, что произошло…

Аслан к тому времени получил известие из Грозного, что у него тяжело болен отец, и собирался уезжать… И я готова была ждать его целую вечность, но, когда я поняла, что жду ребенка, очень испугалась. Во-первых, не было рядом его… Во-вторых, я представляла себе, какова будет реакция родителей: они не знали, что я продолжаю встречаться с «этим чеченцем»… Наконец я решилась.

— Я жду ребенка, — сообщила своим родителям, собравшись духом.

Помню, что какой-то резкой, до боли в сердце щемящей судорогой закрывались глаза. Сознание просило слов о том, что оставило след где-то там, в глубине тянущейся вечности… Реальность скомкалась. Память выхватывала из прошлого — без имени, без возраста, без лица — один только профиль… Он появлялся в моих воспоминаниях ярким, цветным изображением, способным затмить все остальное вокруг меня, черно-белое…

Мама плакала и кричала, у нее был шок:

— У меня?! Внук-чеченец?! Как ты могла?! Доченька, пойми, тебе не нужен этот ребенок!

А отец сказал:

— Вообще, еще не известно, куда этот чеченец твой денется, когда узнает о ребенке…

Он словно в воду смотрел…

Аслан действительно исчез. У него заболел отец, он срочно уехал в Грозный — и пропал.

А для меня даже не было ни вопроса, ни тени сомнения: я знала, что буду рожать. Потому что любила его…»

— Он так и не узнал, что у него ребенок? — перебил я Елену.

— Узнал, — грустно ответила она, — но было слишком поздно, я ждала его почти год, а потом…

— Встретили другого? — продолжил за нее я.

— Да. Я боялась одиночества… Боялась никогда не выйти замуж. Сейчас я понимаю, что все это глупо, но тогда… Мною руководили какие-то другие мысли. Могу сказать, что мама сыграла в этой истории едва ли не главную роль.

— И что же было дальше, с тем, другим?

— Я вышла за него замуж…

…«С тех пор и начались все мои беды. Точнее, даже не беды, а растущие тоска и одиночество. Внешне все выглядело вполне пристойно. Алексей неплохо зарабатывал, заботился о Сереже, даже собирался усыновить его. И хотя кое-кто смеялся над ним, когда он говорил, что Сережа — его сын, Алексей хотел считать его своим сыном…

Но Сережа был очень похож на своего отца. И каждый день он напоминал мне об Аслане…

Я засыпала и просыпалась рядом с Алексеем, зарывалась в тишину, погружалась в свои воспоминания. По коже бежали мурашки, все как-то сжималось, словно замерзало, неудобство овладевало мной, парализовало меня, мне казалось, что если мы начнем с Алексеем говорить, то получится совершеннейшая нелепица. И мы молчали. Нарушал молчание чаще всего Алексей, он собирался с силами и коротко говорил:

— Я приготовлю что-нибудь.

А я старалась не смотреть на него, потому что в моих глазах он увидел бы равнодушие. Алексей чувствовал, догадывался о том, в чем я старалась не признаваться сама себе: что я скучаю по Аслану».

— Он больше не звонил, не приезжал, не делал попыток встретиться с вами? — спросил я.

— Звонил. Приезжал, — коротко ответила Елена.

— А вы?

— Я ведь была замужем и всеми силами, несмотря ни на что, пыталась сохранить семью. Кроме того, я помнила, что родители были категорически против брака с Асланом, да и Алексей, собственно, не сделал мне ничего плохого. Особенно когда Сережа был маленьким, он всячески поддерживал меня, и потом, ребенку нужен отец, который постоянно рядом, который воспитывает его, а…

— Аслан был далеко и появлялся не вовремя? — подсказал я.

— Нет, появлялся он вовремя, когда я начинала скучать по нему, он словно чувствовал те периоды моей жизни, когда мне его начинало не хватать, и…

— Вы собирались ради него бросить мужа?

— Не-ет… — Елена замялась.

— Простите за бестактный вопрос, я просто пытаюсь понять ситуацию, отношения, которые между вами сложились, чтобы так или иначе в первую очередь не причинить вреда вам.

— Спасибо, — тихо сказала Елена и добавила еще тише: — Я, наверное, произвожу впечатление женщины, которая не знает, чего хочет, да?

— Я вам не судья — это во-первых. А во-вторых, если честно, на меня вы производите впечатление красивой женщины, что автоматически заставляет меня не замечать ваших ошибок… и возвращаюсь к тому, что, во-первых… — Гордеев сбился.

Елена печально улыбнулась:

— Я путано вам все это рассказываю. Вы, наверное, думаете, к чему все это? Правда?

— Ну что вы, я давно уже понял, что человек, которого надо спасать, — ваш… Аслан, а тот, от которого его надо спасать, — это, судя по всему, ваш муж…

— Нет, что вы! — Елена растерялась. — Алексей не сделал ему ничего плохого! С чего вы взяли?

Но в голосе Елены не чувствовалось уверенности. Она словно испугалась моего вопроса.

— Я просто высказал предположение. И буду только рад ошибиться. Просто нужно быть совершенно бесчувственным, чтобы не ощущать вашего отношения. Это я об Алексее… Неужели он не чувствовал?.. — Я задумался, подбирая слова.

— Того, что я его не люблю? — прямо спросила Елена.

— Да.

— Чувствовал, конечно. И догадывался, кто тому виной. Но он не хотел разрушать семью… И он любит моего сына.

— Одним словом, оснований подозревать мужа у вас нет?

— Я рассказываю вам все это потому, что чувствую себя виноватой, — попробовала объяснить Елена. — Мне кажется, что есть какая-то связь между тем, что произошло с Асланом, и нашими с ним отношениями.

— Какая?

— Я не знаю.

— Тогда давайте вернемся к началу. Только не ваших отношений с Асланом, а того, что заставило вас прийти ко мне.

…В квартире Алексея Марченко царил идеальный порядок. Все было прибрано, начищено и сияло, как никогда. Закатное солнце разбрасывало по паркету, по поверхностям шкафов сотни неожиданно ярких отблесков. На кухне все было приготовлено к позднему ужину: в супнице — уха, на сковородке — котлеты. Дом ждал хозяина. Скоро должен был прийти Алексей.

Елена, с накрученными волосами, в халате, убирала кое-что из вещей, лежащих не на своем месте, поглядывала на часы: минут через десять придет бабушка с внуком, в последнее время она стала забирать его из садика. Потом — муж, и все сядут за стол.

Она снимала с волос бигуди, одновременно смахивая незамеченную пыль с полки, открыла шкаф, выбирая, что надеть: сегодня очередная годовщина… Ровно пять лет с того дня, как они с Алексеем расписались.