Остроги. Трилогия (СИ) - Александр Шакилов

— Понимаю, брат. — Ашот перестал улыбаться. — А что, я должен был отпустить тебя одного? Или разрыдаться, умоляя оставить меня в Училище?

Вообще-то, несмотря на показную неуклюжесть, толстяк обладал приличной реакцией, а его меткости завидовали все в училище. Абы кого в доставщики не берут, верно?

— Извини. — Дану действительно стало стыдно.

— Да ладно, забыли. — Ашот смачно затянулся и помахал рукой в камеру наблюдения. Курить в училище строжайше запрещено, но теперь, когда их чуть ли не взашей вытолкали из альма-матер… — А как Петрушевич кричал, помнишь? Вот умора! Что ни говори, а родная кровь. А Мариша-то красава! Говорит: «Мне выпало, все равно пойду!» Отпадная девка. Как считаешь, брат, отпадная?

Дан сделал вид, что не расслышал вопроса. Типа сильно занят: подбирает себе автомат в дорогу. Кстати, а что взять? Импорт Данила сразу откинул. Из импорта пусть америкосы стреляют, если выжили. С ними связи давно уже нет. И с Австралией. И с Японией. Да что там — неизвестно, что в Сибири творится и в Крыму. Так, слухи одни. Пару-тройку-больше тыщ кэмэ по Территориям пройти-проехать, а потом назад вернуться — это практически нереально. Ну, разве что большим, хорошо вооруженным караваном, как это делают парни из Московского острога. Они гонят сразу сотню фур с товаром в Харьков. Топливо, оружие, боеприпасы, какая-никакая бытовая техника… А отсюда везут домой солонину, овощи, консервы. Острог-то у них в разы больше, накормить всех — проблема. Кстати, что-то давно не было каравана из Москвы. Вроде проблемы у них, зверье вовсю лютует…

М-16, «узи», «ингремы», «армалиты» на подсвеченных стендах, словно на выставке: вот мы какие красивые, маслом блестим, убивать хотим. Нет, это все не то. Дану нужно что-нибудь надежное, простое. Он остановился перед стендом с оружием, разработанным незадолго до Псидемии. Автоматы, пистолеты, винтовки… «Вепрь», «Форт», «Винторез» — надо же, какие звучные названия, грозные. Дан шагнул дальше, к стеллажу в дальнем темном углу.

— Зажигалку дай.

Ашот удивился:

— Ты ж не куришь?

— И тебе не советую. — Дан подсветил пыльную полку, на которой лежали деревянные ящики, выкрашенные в зеленый цвет.

— Чего это?

— Помоги, — вместо ответа потребовал Дан.

Вдвоем они перенесли несколько ящиков туда, где было светло и без зажигалки. С помощью пары штыков от М-16 (один сломался) Дану удалось вскрыть ящики.

— Тю… — разочарованно выдал Ашот. — А я-то думал, там бластеры какие-то.

Дан хмыкнул. Надо бы Ашотику поменьше листать пожелтевшие от времени томики Хайнлайна и Гамильтона, а больше вникать в реалии мира нынешнего, вовсе не выдуманного.

— А патроны для бластеров ты где собираешься на Территориях брать? У мастера Йоды, по дешевке, со скидкой?

Ашот надулся, являя всем своим видом оскорбленное самолюбие. Но долго обижаться он не умел.

— Можно подумать, брат, для «калашей» рожки в любом магазине на полочках лежат.

Дан подмигнул ему — мол, оценил твое чувство юмора:

— Не в любом. И не в магазине. Зато в любой ментовке, в любой армейской части в заброшенных поселках и городах — это да, это может быть, если еще не разграбили. А вот патронов для «ингрема» или «узи» по пути мы точно не найдем. Даже в Белгороде их не делают.

Но Ашот уже не слушал Дана, он выбирал себе нож и никак не мог решить, что взять: боевой «катран», строгий и надежный, или мультитул, который честнее назвать пассатижами, в полых рукоятках которых помещаются различные лезвия, пилки, отвертки, штопоры и открывалки. Дан с улыбкой наблюдал за товарищем, заранее зная, как тот поступит.

Вздохнув, Ашот сунул в карманы разгрузки оба ножа.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Дан и взял себе CQD Mark V АТАС, который так расхваливал рукопашник Мартын. Очень не хотелось бы применить Mark в бою, подумал он, пристегивая ножны к ремню. Уж лучше стрелять издалека…

Так уж повелось в Училище, что на свое первое задание доставщики идут с казенной снарягой. Это потом, если выживешь, покупай себе все что хочешь или используй взятые на Территориях трофеи. А пока что, доставщик, пользуйся тем, что дают. А дают, честно говоря, немало, грех жаловаться. От выбора смертельных игрушек глаза разбегаются. Тут тебе и пулеметы с пушками, и чуть ли не томагавки — антиквариата тоже хватает. Прям не оружейка, а музей военной истории.

— Гранаты возьмем, брат? «Эргэдэшки пятые», «эф один»?

— А то. И пистолеты возьмем, и взрывчатки чуток, и фильтры для воды, и фляги еще. И патронов побольше. А потом зайдем на продуктовый склад и…

— И консервами запасемся. Консервов мало брать нельзя. Тушенку. И сгущенное молоко, — развил мысль Ашот, мечтательно закатив глаза. — И ко мне домой заскочим, мама приготовила такой пирог, что пальчики оближешь. И блинчики есть, и курочка, и… — Ашот осекся, заметив, что Дан вот-вот начнет хохотать. — Ты чего, брат?!

*

Оказалось, что вольников трое. Вот такой вот сюрприз.

Переодетый в комбез Дан делал вид, что ищет, куда бы засунуть аптечку, оранжевый коробок из пластика, но на самом деле едва сдерживал раздражение. А все потому, что Равиль не спешил представить своих спутников.

Это ведь нормально, когда люди знакомятся, правда? Так почему тогда вольники до сих пор не протянули руки для крепкого мужского рукопожатия? Ну, не очень-то и хотелось. Кто знает, какую заразу вольники могли подцепить у себя на Территориях… Даже Ашот, который быстро находит общий язык с кем угодно, не спешил брататься с нанимателями.

Дан искоса рассматривал коллег Равиля.

Один, живчик, был одет в синий спортивный костюм. Накинутая поверх костюма меховая безрукавка выглядела как-то неуместно. Голову скрывала черная вязаная шапка, которую он в шутку, похоже, натянул на лицо до самого подбородка — в шапке были проделаны дыры, так чтоб можно было смотреть и дышать через рот. Прям как в старых фильмах о бойцах спецподразделений. «Маски-шоу» — так их вроде называли. А вот глаза у шутника были какие-то тусклые, наверное, потому что очень светлые.

Второй вольник сидел на корточках, положив локти на колени, расставленные в стороны, и смотрел в пол. Череп его был обмотан бинтом, на котором проступили алые пятна. Затасканные, грязные джинсы, потертая кожаная куртка, здоровенный перстень на пальце, щетина на впалых, землистого цвета щеках…

— Готовы?

Дан вздрогнул — так он увлекся разглядыванием вольников. Кивнул Равилю:

— Всегда готовы.

— Только надо к моей маме заскочить, ко мне домой, — затараторил Ашот. — Это быстро, там еды всякой наберем…

Равиль даже не посмотрел на него:

— Нет.

Ашот осекся. И Дан сразу понял: после такого отказа вряд ли напарник подружится с вольниками. Словно учуяв настрой толстяка, живчик в спортивном костюме подскочил к нему и, скатав шапку в исходное положение, изобразил что-то вроде улыбки:

— Никифор! — И протянув ладонь вроде как для рукопожатия, тут же спрятал ее за спину.

Зубы у него были отвратительные, дырявые и желтые.

— Что это с ним? — Ашот растерянно взглянул на Дана. Мол, ты это видел или мне показалось?

Дану поведение вольника тоже не понравилось. Он демонстративно поправил автомат на плече и подмигнул напарнику: типа не дрейфь, пусть хоть горшками обзывают, лишь бы не в печь. Ашот в ответ невесело вздохнул. Похоже, он таки уяснил, во что вляпался.

— Его Никифором зовут. — Взмахнув тростью, Равиль велел коллеге отойти от доставщиков. — Он немного странный, не находите?

Дан покачал головой:

— Типа того. А у второго имя есть?

Блеснули линзы в очках:

— Карен.

— А сам он что, представиться не может? — Кривясь, Дан скрестил руки на груди, в спину ему давил поспешно собранный рюкзак.

— Нет. — Опираясь на трость, Равиль двинулся по коридору, и спутники поспешили следом. — Он немой.

Дан смутился. Похоже, вольник от полученных ран потерял дар речи, а он, здоровый и молодой, корчит из себя бог знает кого. Когда по голове бьют, всякое может произойти, а Карена, судя по бинтам, хорошенько приложили.

Под потолком мерцали длинные цилиндрические лампы. Ашот топал рядом, сокрушаясь, что не успел попрощаться с матерью, типа хрен с ней, со жратвой, но маманю-то обнять — святое, она очень нервная в последнее время стала, без снотворного уснуть не может, и посмотреть отцу в глаза напоследок тоже не помешало бы… Дан хотел подбодрить товарища, но не смог выдавить из себя ни слова. Он-то уже никогда не обнимет мать. Зато теперь у него появился шанс взглянуть в глаза своему гулящему папаше. И это уже немало — знать, что шанс есть.

— Ничего, еще увидишься со своими.

— Да, брат? — Лицо Ашота посветлело.

— Когда вернемся.

Толстяк почему-то сразу погрустнел.