Целитель - Антти Туомайнен

Я развернулся. Прибрежное кафе находилось примерно в двух сотнях метров отсюда и примерно в пятидесяти метрах от ближайшего жилого дома. Я отвел телефон от уха и прислушался.

Резкий соленый запах морской воды и ритмичные звуки волн, бившихся о берег, успокаивали, несмотря на ветер и дождь.

Я спустился по лестнице и направился обратно в сторону ждущего меня такси.

Когда находился на полдороге, примерно в ста метрах от скалы и в ста метрах от машины, я неожиданно попал в луч света и, остановившись, услышал тяжелые шаги.

Я увидел перед собой двоих мужчин, держащих в руках мощные яркие фонари, которые, казалось, они подняли к самым плечам. Мужчины ничего не говорили. И я тоже молчал. Говорили только море и ветер, стараясь перекричать друг друга. Ни один из мужчин не сдвинулся с места. Они стояли передо мной, один справа, второй слева. Наверное, они специально так остановились, достаточно далеко от фонарей друг друга, чтобы не слепить напарника лучом. Сейчас оба луча света скрестились там, где стоял я.

Ослепительный луч заставил меня опустить голову. Я не заметил дубинки, пока она не ударила меня слева, в районе почек.

Я упал на землю и пытался вдохнуть воздух, парализованный застигшей меня врасплох болью.

— Что вы здесь делаете? — услышал я голос над собой.

Я попытался сказать, что не хотел никому причинять вред, что просто прогуливался. Но прежде, чем заговорил, я почувствовал, как мне в живот врезался окованный сталью носок армейского ботинка. Из легких тут же исчезли последние капли кислорода. Слепящие лучи фонарей, слегка вращаясь, продолжали держать меня в перекрестье.

— Зачем ты здесь болтаешься?

— Тебе что, заняться нечем?

— Нам здесь не нужны никакие чертовы беженцы.

Я снова попытался что-то ответить, но изо рта выделялась только слюна; я просто не в силах был выговорить хоть слово.

— Попрошайка.

Пинок по ребрам.

— Неудачник.

Удар дубинкой по правой почке.

— Доходяга.

Удар ногой в пах.

Мне ничего не было видно. Я мог только слышать слова, в которых сквозила ненависть, и перевернулся на живот. Последовал еще один удар по спине.

— Тебе повезло, что сегодня здесь больше нет никого из наших.

— Ты еще легко отделался.

— Мы могли бы просто прикончить тебя.

Послышался смех. Дубинка ударила меня в левое ухо. Стало горячо, и я сразу же оглох. Новый взрыв хохота.

И потом я услышал третий голос, принадлежащий молодому мужчине, который выкрикнул по-английски:

— Назад, или я буду стрелять.

Лучи фонарей исчезли.

— Теперь пошли отсюда. Уходите, или пристрелю.

Снова послышались тяжелые шаги, на этот раз удаляющиеся.

— Идите-идите.

Раздались более легкие шаги, которые приближались ко мне. Чьи-то руки схватили меня за куртку, рванули вверх.

— Вставайте.

Я попытался встать, но это было не так просто.

— Идите в машину.

Я куда-то провалился, сначала сел, потом рухнул ничком. Позади меня что-то хлопнуло. Мир вокруг качался, я перевернулся на спину, потом на бок, ударившись обо что-то лбом.

— Теперь давайте убираться отсюда.

Я все понял. Конечно, я был внутри машины. В такси Хамида.

— Они чуть вас не убили.

Я снова перевернулся на живот, потом наклонил голову. Меня стошнило прямо на пол.

— Черт. Теперь нам действительно лучше поторопиться.

Я изо всех сил старался не потерять сознание. Я даже попытался держаться за дверную ручку и попробовал открыть глаза. Но у меня ничего из этого не получалось.

— Мы будем на месте через пятнадцать минут, всего через пятнадцать минут.

Пятнадцать минут. И что дальше?

7

Я держал в объятиях Йоханну, вдыхал аромат ее шеи, целовал теплые губы. Она коротко рассмеялась, отстранилась и заглянула мне в глаза. Я собирался что-то сказать, но она снова оказалась в моих руках и положила голову мне на грудь. Я гладил ее волосы, пропуская их сквозь пальцы, а другой рукой обнимал ее за шею сзади. От ее волос шел тонкий, легкий, ни с чем не сравнимый аромат.

На кончиках пальцев я чувствовал места на ее теле, где находились мышцы, чувствительные участки, где, казалось, была сосредоточена сама жизнь. Йоханна подняла руку, я снова заглянул ей в глаза и увидел в них зеленые отражения. Я притянул ее ближе и прижал к себе. Она была маленькой и податливой, такой, какой всегда бывала по утрам. Йоханна выключила будильник и придвинулась, положив руку мне на грудь, прижалась лбом к моей щеке и почти успела снова заснуть, проговорив перед этим какую-то милую ласковую глупость.

Я держал ее так крепко, будто знал, что если отпущу, то навсегда потеряю. Я вдыхал запах ее волос, стараясь запомнить его. Она дышала ровно, вокруг нас была тишина, мы были в безопасности и принадлежали только друг другу.

Потом Йоханна дернулась, как это иногда с ней бывало, когда она засыпала. Кто-то стал тянуть ее от меня. Я прижимал ее к себе теснее, но тот, другой, был сильнее и упрямее. Я боролся за нее. Не хотел ее отпускать. Пытался увидеть ее лицо, но она лежала лицом вниз. Мои руки разжались, и кто-то неизвестный наконец завладел ею, Йоханна выскользнула из моих объятий и пропала в темноте. Когда она исчезла совсем и вместо нее рядом со мной не осталось ничего, кроме пустоты, я почувствовал леденящий холод. Я дрожал, и мои руки пытались обнять пустоту.

Свет вокруг вдруг стал ярко-красным — это загорелась мерцающая неоновая надпись за тонкой занавеской. Я попробовал прочитать ее несколько раз слева направо, пока вдруг не понял, что смотрю на зеркальное отражение букв. Наконец мне удалось прочитать слово наоборот, справа налево: кебаб-пицца. Я поднес руку к левому уху, которое ныло, и почувствовал ткань повязки, закрепленной с помощью клейкой ленты. Я лежал всем своим весом на правой руке, которая совершенно онемела. Я вытащил ее из-под себя, потрогал поверхность своего ложа и сел.

Это было что-то вроде служебного помещения или склада. Во рту я чувствовал вкус крови и какого-то металла. Я посидел на месте, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, затем осторожно поднял онемевшую руку. Каждый вдох отдавался болью в спине.

По другую сторону занавески послышался разговор на незнакомом мне языке, первый голос был мужским, второй — женским. Я вспомнил свой сон и ощутил чувство паники, потом вынул из кармана телефон. Экран был темным. Аппарат либо разбился от удара дубинкой, либо просто села батарея. Приступ паники усилился.

Я попытался встать, но не смог удержаться на ногах и рухнул обратно, туда, на чем сидел.

Мой взгляд зафиксировался на тексте, написанном красными буквами за занавеской. На этот раз мне сразу же удалось правильно прочитать его. Какое-то время я сидел и просто дышал, пока не пришла уверенность, что головокружение не повторится. Серый бетон помещения, картонные коробки и бутыль у стены, пластиковые ящики с безалкогольными напитками у двери, некоторые полные, другие пустые, и кресло с небрежно брошенным на нем рюкзаком, который мне вручил Ахти, расположенное всего в двух метрах от меня.

Я опять попытался встать. После предыдущей попытки я был умнее и воспользовался стеной для опоры. Подняв рюкзак, я сел в кресло. Пистолет оказался в руке, рюкзак упал на пол.

Голоса за занавеской ненадолго замолкли.

Я держал пистолет на коленях, когда занавеску кто-то отодвинул. Несмотря на отблески красного цвета позади неизвестного, отчего его лицо оставалось в темноте, а вокруг головы образовалось что-то вроде нимба, я узнал Хамида. Очертания фигуры молодого человека казались какими-то расплывчатыми.

— Не волнуйтесь, — проговорил он.

Я покачал головой, открыл рот и попытался пошевелить языком, но не смог выдавить из себя ни одного звука.

— Воды, — наконец выдохнул я.

Через мгновение занавеска полностью сдвинулась в сторону. В помещение вошла женщина с кувшином воды в одной руке и стаканом в другой. Она наполнила стакан, поставила кувшин на пол и протянула воду мне.

Я пил так, будто впервые в жизни попробовал на вкус воду. Половина ее пролилась мне на грудь, еще часть я, поперхнувшись, разбрызгал на пол. Мне нужно было заново учиться глотать. Со вторым стаканом мне удалось справиться лучше, и на этот раз женщине не пришлось отклоняться, чтобы не угодить под фонтан воды.

Ей было примерно лет тридцать, она была кареглазой, с более светлой, чем у Хамида, кожей. На спину женщине падала тяжелая копна длинных черных волос, которые она собрала сзади в узел, в ушах блестели массивные серебряные серьги. На женщине были темные джинсы, теплая хлопчатобумажная рубашка с капюшоном желтоватого цвета и белоснежный передник.

Она протянула мне рюкзак.

— Это моя двоюродная сестра, — кивнул Хамид в ее направлении.