Ультиматум президенту. Вторая книга о Серой Мышке - Василий Лягоскин

А паренек, двигаясь боком, словно краб, уже ввинтился в жиденькую толпу и сам себя эвакуировал с площади…

В штаб, как уже назвали недостроенное здание вокзала, группу командиров повел майор Рычков. Генерал-майор успел уже шепнуть бравому десантнику, тоже, кстати выпускнику Рязанского десантного училища, кто идет рядом с ними в сером стильном костюмчике. Потому майор и оглядывался поминутно на женщину, чье имя до сих пор было легендой в стенах училища. Даже несмотря на то, что с доски лучших выпускников ее фотографию давно содрали с корнем.

Наконец Рычков ввел их в большое помещение, которые когда-нибудь наверняка должно будет стать чем-то вроде зала ожидания. Никаких кресел и скамеек тут пока не было; зато были громадные застекленные окна, в которые были прекрасно видны и железнодорожные пути, и тот самый мост, на котором два года назад гражданин «Хреннарыло» устроил дорожно-транспортное происшествие с участием сразу трех автомобилей ГИБДД и, наконец, ажурный пешеходный мост, под которым, кстати, и стоял на путях длинный «объект». Зал уже обрел почти обжитой вид. В углу что-то бубнили, уставившись аппаратурой, связисты; двое офицеров не отрывали взглядов от ракетного состава, сереющего внизу молчаливой громадиной.

К ним и подошли генерал-майор с американским полковником. Рычков и два других американца, решившихся все-таки снять зеленые береты в зале, душном из-за закрытых плотно окон и солнца, бившего прямо в глаза, стояли чуть позади. Но и им был прекрасно виден этот внешне совсем не зловещий «объект». А уж Наталье, которая прошлась с хозяйским видом вдоль всех окон, и смотреть на него не было никакой нужды – она, в отличие от всех остальных здесь, знала как выглядит этот состав не только снаружи, но и внутри. Потому что к этой поездке готовилась. И знала, что должно было произойти через пять минут – ровно в восемнадцать часов по московскому времени.

Глава 3. Ковровский вокзал

Наталья Крупина и Лидка Кочергина. Ах какие женщины…

– Ну что тут у вас, – генерал Семенов строго поглядел на подчиненных, что вытянулись перед ним, не отрывая, впрочем, взглядов от состава. Так же, скосив глаза за окно и вниз, старший из них, капитан, чью фамилию пока никто не назвал, доложил:

– Все по-прежнему, товарищ генерал! Никаких звуков, никаких шевелений. Ни там, – его палец ткнулся в толстое стекло, – ни в эфире. Словно они все там попередохли.

– Хорошо бы, – вздохнул Семенов; потом решился и повернулся к стоявшей уже рядом Наталье, – товарищ спецпредставитель…

– Да ладно уж, – махнула рукой Крупина, – давай по имени-отчеству (она скосила взгляд на офицеров, при которых просто по имени с генералом общаться было не очень удобно).

– Ну тогда я Иван Михайлович, – улыбнулся Семенов.

– А я просто Алан, – втиснулся между нимиамериканский полковник, – у нас как-то не принято по-отчеству.

Только Наталья расслышала, как чуть слышно фыркнул Рычков; так же правильно она оценила его сарказм: «Все-то у вас, америкосов, не как у людей», – и тут же согласилась с ним.

А Ротмэн тем временем продолжил:

– А я ведь, Наталья, искал вас. Подлечился дома, и начал искать. И не только я.

– В каком смысле: «Не только я?», – чуть ощетинилась Крупина.

– Видите ли, уважаемая Наталья, – склонил в коротком кивке голову американец, – вас за спасение жизни американского офицера Конгресс Соединенных Штатов Америки наградил Почетной медалью. А вручить так и не вручили. На официальный запрос Конгресса ваш МИД ответил, что старший лейтенант Крупина в рядах Советской Армии не числится.

– Во как! – не выдержал рядом Семенов.

Он помнил ту отвратительную историю, в которую вляпалась Наталья Юрьевна, предполагал, что с ней поступили очень круто. Но чтобы вот так, отказаться от человека, офицера совсем…

– И ведь не соврали, собаки, ни на грамм, – совершенно спокойно подумала Крупина, – в Советской Армии я к тому времени уже не числилась. Интересно, что бы Конгрессу ответили, если бы они догадались послать запрос в КГБ?

– Ну что ж, – рассмеялась она совершенно искренне, – считайте, что награда нашла героя.

– Это как? – озадачился Ротмэн.

– Очень просто, – она оторвала наконец взгляд от окна, – вот закончим с этой проблемой, и слетаю в Вашингтон. Надеюсь, мою медаль там не замылили?

Последнее слово полковник понял только в контексте; моют ли в Конгрессе с мылом незатребованные награды, он не знал; точнее очень сомневался в этом. Но сказать не успел, потому что Крупина рядом подняла руку, привлекая всеобщее внимание, а потом ткнула ею в окно:

– Смотрите, сейчас будет самое интересное.

В ее голосе было столько уверенности и даже… торжественности, что и генерал, и полковник, и их свита, и даже связисты, привставшие со своих стульев, уставились вниз, на состав, практически не мигая. Зрелище внизу стоило того. Крыша одного из центральных вагонов вдруг дрогнула и стала делиться пополам, словно в мультфильме. Да и вся эта картина сейчас, предвещавшая кому-то апокалипсис, напоминала сейчас кадры кинокартины на экране. Не дожидаясь, пока створки разойдутся полностью, из нутра вагона выглянула острым носом ракета. Вертикального состояния она достигла невероятно быстро – или так это показалось большинству «зрителей». Лишь Крупина чуть заметно кивнула – все эти передвижения точно укладывались в нормативные сроки. Командовали ими опытные офицеры, обученные еще советской воинской школы. И ею же воспитанные. Что толкнуло эту элиту Советской, а ныне Российской армий встать на путь открытого неповиновения, даже измены? Крупина пока не знала.

Она не стала сейчас командовать; видела, как цепи десантников стремительно разбегаются, прячутся в заранее намеченные укрытия.

– Значит, – довольно кивнула она, – вариант номер «Два» до тебя, Иван Михайлович, довели. Дай бог, чтобы дело не дошло до варианта «Три». Впрочем, для этого я сейчас здесь и нахожусь.

Она покосилась на американцев – на двух офицеров из свиты – которые дернулись было подальше от стекол, таких хрупких, таких ненадежных перед грозным действом, что сейчас разворачивалось совсем рядом. Алан не шелохнулся, он зачарованно провожал взглядом поднимающуюся ракету. И офицеры не решились отскочить в безопасное место. А Крупина, еще раз усмехнувшись, теперь уже открыто, не стала успокаивать их; говорить, что надежность этих стекол была проверена – заранее. И специалистам, которые определили, что им сейчас ничего не грозит, можно было доверять. По крайней мере сама Наталья доверяла.

Наконец ракета замерла. Все дружно вдохнули воздух в грудь и задержали дыхание, словно это могло остановить сумасшедшего, коснувшегося сейчас пальцем большой красной кнопки внутри изолированного помещения в составе. И палец этот не дрогнул; решительно нажал на пластик, олицетворявший собой смерть тысяч, а может и миллионов людей.

– Ничего он не олицетворяет, – прикрыла глаза от ослепительной вспышки Наталья, – ни миллионов, ни тысяч, ни даже одного человека.

Это она прошептала практически неслышно; гораздо громче выкрикнула, пытаясь перекрыть и грозный гул, замирающий вдали, и эхо от него, соединившееся с где-то все-таки не выдержавшими воздушной волны стеклами, и общий горестный стон, что раздался в будущем зале ожидания:

– Успокойтесь, товарищи… и господа! Ракета не несет ядерного заряда. Это простая болванка, которая должна упасть на остров в океане, – потом, помолчав, добавила, уже в наступившей тишине, – в Тихом океане. В двенадцати тысячах километрах отсюда.

– И никого там не убьет? – вскричал первым Ротмэн.

– Если только на голову свалится, – иронично прищурилась Наталья.

– Значит это был спектакль, – отчеканил полковник, – значит вы все это время водили НАС (тут он явно имел в себя не себя, не даже собственное начальство, а ВСЮ АМЕРИКУ) за нос.

– Ага, – теперь так же зло прищурилась Крупина, – за длинный нос, который вы суете в каждую дырку. Не беспокойтесь, спектакля тут чрезвычайно мало. И там, в составе, действительно сидят преступники. И там действительно есть ракеты с ядерными боеголовками. И нам надо остановить их – и преступников, и ракеты!

– Но как?! – отшатнулся от ее порыва полковник.

– Пока не знаю, – пожала плечами Крупина, – может, это нам подскажет?

Она опять ткнула пальцем в стекло, достойно выдержавшее испытание. Там, внизу, открылись жалюзи одного из окон (длинный вагон, выпустивший ракету, сразу же захлопнул свои створки). В открытом окне никого не было видно – наверное команда, или командиры там опасались точного выстрела снайпера. Зато мелькнул какой-то белый конверт. Наталья повернулась было к Семенову, но генерал и сам уже отдавал приказ; совсем короткий, из одного слова: