Творец - Яна Икрамова

– Все замечательно, – сказал я, – особенно ванна…

– Понятно, – рассмеялась Тария, и ее смех звонко раскатился по залу. – Три служанки?

– Три, – подтвердил я, не понимая причины смеха, но тем не менее отчего-то чувствуя смущение.

– Вы, наверное, не привыкли к такому. Андрей… могу я так вас называть?

– Можете, – нахмурился я, – я же уже говорил.

– Расскажите мне о своем мире… мире Странников. Мы ничего не знаем о нем, а в книгах об этом практически ничего не написано.

– В нем нет ничего особенного. Магии, как у вас, у нас нет.

– Нет магии? – Тария смотрела на меня глазами полными удивления. – Неужели это возможно?

– Конечно, возможно, – пожал я плечами, сделал глоток вина и почувствовал, что, пожалуй, хватит. Хватит на сегодня спиртных напитков. – В нашем мире нет магии, но есть множество машин, которые заменяют ее.

– Машин? А что это?

– Мм… ну механизмы. Такие сложные механизмы, которые помогают людям. С их помощью можно сделать многое. Например, можно быстро летать или ездить.

– И, наверное, воевать?

– Конечно, воевать. Оружие у нас не мечи какие-нибудь… – В моей голове прозвенел тревожный звоночек. Не понравилось мне выражение в глазах Тарии, когда я упомянул про оружие, хотя, может, спьяну вообразил себе.

– Можете рассказать об этом? – Ее глаза гипнотизировали меня, и я выложил все, что смог вспомнить об оружии, даже, по-моему, привел примеры битв.

– О, это так увлекательно! Андрей, а какие у вас женщины?

По моему опыту, эту тему лучше не затрагивать. Из данной ситуации самый лучший выход один! Я тихо вздохнул.

– Тария, вы самая прекрасная женщина из всех, что мне встречались! – совершенно искренне сообщил я.

Она чуть наклонила голову и прищурилась, глядя на меня. А потом вдруг весело и задорно рассмеялась. Ее смех тысячей колокольчиков зазвучал в пустом зале. Я уставился на нее, полный щенячьего восторга.

– Вы удивительный человек, Андрей, – улыбаясь, сказала она. – Хотите, я расскажу вам историю?

Она стала рассказывать о какой-то девушке, влюбившейся в прекрасного юношу. Я не слушал, вместо этого раз за разом заставлял себя не заглядывать в вырез ее платья. Однако запретный плод был чрезвычайно сладок. Я чувствовал себя словно тумане, нет, скорее я задремал… Очнулся я внезапно и увидел перед собой Тарию, которая с восхищением смотрела на меня. Оглядевшись, я понял, что по-прежнему нахожусь в обеденном зале. М-да, пора спать. А то еще грохнусь прямо здесь.

Не хочется терять лицо, тем более перед такой женщиной, да и статус мой вроде бы не позволяет.

– По-моему, вам пора отдохнуть, – произнесла Тария, как мне показалось, оценивающе оглядев меня. – Вы же, должно быть, смертельно устали?

Я кивнул в знак согласия.

– Тогда позвольте вас проводить.

– Почту за честь, – ляпнул я, и мои слова явно оказались девушке приятны. Надо местным этикетом озадачиться. Только не прямо сейчас.

Мы выбрались из-за стола, и я под руку с Тарией отправился в путешествие по замку. В том состоянии, в котором я находился, я бы наверняка заблудился в бесчисленных коридорах замка и скорее всего скоротал ночку где-нибудь в уголке.

В какой-то момент я вдруг осознал, что моя рука весьма удобно расположилась на талии моей спутницы. Тария ничуть не возражала. Сознание не вполне мне подчинялось, и я, почувствовав себя хозяином положения, передвинул руку ниже. А потом, совсем обнаглев, погладил приятную округлость. Тария нежно улыбнулась и что-то прошептала мне на ухо.

Кажется, ее слова имели сексуальный подтекст. Во всяком случае, мое тело отреагировало именно в таком ключе. Я притянул девушку к себе. Она чуть пошатнулась и прильнула ко мне всем телом.

Однако выпитое давало о себе знать, и я почти тут же отпустил спутницу, почувствовав легкий приступ тошноты. Тария подхватила меня под руку и опять что-то сказала. Я не понял ни словечка. Потихоньку мы дошли до моих покоев.

Я не сразу сообразил, где нахожусь, и рассеянно крутил головой по сторонам. Но когда понял, потащил Тарию в спальню. Почему-то в этот момент мне казалось, что она непременно должна остаться ночью со мной.

– Я сейчас приду, – сказала она, мягко высвобождая свою руку из моей ладони. Чтобы быть услышанной, ей пришлось наклониться ко мне и почти что коснуться губами моих губ. Я вздрогнул. – Я быстро…

И, бросив мне многообещающий взгляд, она выскользнула за дверь.

– Быстро… – зачем-то повторил я.

Надо же было так набраться. С уходом Тарии я немедленно забыл обо всех эротических фантазиях и увлекся более насущными проблемами. Голова шла кругом, и меня мутило. Мне срочно требовалось прилечь. Я, пошатываясь, направился к кровати. Едва моя голова коснулось подушки, я провалился в глубокий сон.

Глава 7

Лес раскинулся у южной границы королевства. Теплый ветер гуляет в ветвях деревьев, солнечные лучи пронзают зеленые кроны и причудливо рассыпаются у земли на мягком покрывале прошлогодней листвы. Здесь царит спокойствие. Величественная тишина этого места не нарушается ни рыком хищника, ни писком грызуна, ни звонкими трелями птиц. Звери и птицы здесь не живут. Да и люди стараются обходить стороной это место.

О нем сложено немало песен и легенд. О нем стараются не говорить. А если и говорят, то всегда приглушенно, вполголоса, с неизменным восторгом и страхом. Его страшатся, его превозносят и о нем тоскуют. О нем мечтают, тянутся к нему мыслями, но никто не желает приблизиться.

Аэден Тэррас – Колыбель. Когда-то давно, когда здешние тысячелетние деревья были молодыми, когда жизнь еще не ушла из этих мест, в самом сердце этого леса появился Старший народ. Здесь начался их путь. Эльфы были мудры, прекрасны и горды. Много веков их сила и знания преумножались и росли в гармонии с лесом. Лес любил своих детей, а дети отвечали ему преданностью и уважением. Так было.

Но неумолимое время утекало точно песок, струящийся меж пальцев, а с ним утекало и прошлое. Всякий народ по сути тот же младенец: рано или поздно карапуз станет ребенком, ребенок – подростком, подросток – повзрослеет. Прошли века, и Старшему народу стала тесна Колыбель. Сперва на поиски иных мест потянулись самые непоседливые – молодежь. Дух перемен звал их в дорогу, будоражил кровь и туманил разум.

И вот все больше и больше молодых эльфов уходило прочь из родного дома.

Однажды их и вовсе не осталось. И тогда прочь ушли те, кто жаждал вернуть своих детей обратно. Первыми заволновались матери, чьи сердца бились в тревоге и тоске. А после, потеряв терпение, в путь засобирались и отцы. С уходом родителей лес точно опустел. В городе остались лишь старейшины. Они были мудры и бесконечно стары.

Лес погрузился в печаль. Он ждал возвращения ушедших и оберегал своих последних оставшихся детей как мог. Те, кто остался, получили великую силу. Всю силу леса. Но в один из дней и они ушли, чтобы не вернуться.

Прошли века, и Старший народ вспомнил о родном крове. Юные эльфы, родившиеся в иных землях, стремились увидеть свой истинный дом. Их родители с нежностью вспоминали оставленные места. Эльфы шли, полные новых грез и чудесных мечтаний. Они несли с собой свежие знания и силы. Они возвращались.

Лес не простил своим детям предательства. Время навсегда замерло в этих местах. И ни один эльф никогда уже не сможет вновь ступить под сень прекрасных деревьев, чтобы вернуться в свой город – Эрис-Аэль – Дом. Старший народ навсегда лишился дома.

На руинах Эрис-Аэля, старательно разрушаемых лесом, уже много веков царила холодная тишина. Она разливалась над стенами и крышами бывшего города и окутывала их вязким покрывалом. Все казалось столь безжизненным и мертвым, что никто не смог бы поверить, будто здесь когда-то жили самые прекрасные существа этого мира.

Но иногда ночами в черном провале, оставшемся после обрушения центральной башни дома старейшин, казалось, мелькал едва заметный огонек. Холодный воздух пах плесенью и землей. В подземелье стояла непроглядная темнота. Огромный зал, расположенный под развалинами некогда самого прекрасного дворца на свете, был окутан ею. Единственный освещенный участок находился у одной из стен, где над человеком, закутанным в длинный плащ, висел слабо светящийся голубой шар. Человек молча смотрел в темноту. Он был красив, но красота его была совсем иной, чем красота бывших обитателей здешних мест.

Лицо его было сурово и напряженно, темно-синие, почти черные, глаза, казалось, впитывали окружающую темноту. Левую скулу пересекал свежий порез. Мужчина был небрит, его длинные темные волосы сбились колтунами. Одежда тоже не отличалась свежестью. У стены рядом с ним стоял меч. В руках мужчина мял небольшую тряпицу с каким-то замысловатым вензелем, вышитым на ней.