Босфорская война - Владимир Королёв

У этого же современника читаем: «…если Черное море было всегда сердитым, с древних времен, то теперь оно несравненно чернее и страшнее по причине многочисленных чаек, все лето опустошающих море и сушу… опасаюсь даже, как бы поэтому не пришлось в скором времени совсем прекратить плавание…»

В 1618 г. П. делла Валле замечал, что «больше нет мест, подчиненных туркам, в окрестностях Черного моря, которые бы они (казаки. — В.К.) не захватывали, которые не грабили и не разоряли полностью… они сегодня очень сильны на Черном море, и очевидно, что как бы мало их ни было, никто никогда не осмелится оспаривать их владычество». Французский посол в Стамбуле Филипп де Арле де Сези в 1625 г. называл казаков «хозяевами Черного моря», а тайный советник шведского короля и его посол в Польше Жак Руссель в 1631 г. обращался к ним как к «властелинам Днепра и Черного моря». Запорожцы, замечал тогда же французский автор Мишель Бодье, говоря о противостоянии Стамбулу 1620-х гг., явились «бичом для… Турецкой великой державы», которую они терзали, «как мухи терзают и самых больших животных», и «показали туркам, что в каком бы положении они (казаки. — В.К.) ни были на этом море, они тут всегда хозяева и что оно не столько море, сколько арена их побед над ними (турками. — В.К.)».

На основании подобных свидетельств современников многие историки XVIII—XIX вв. не сомневались, что казаки временами захватывали господство на море. Французская «Всеобщая история о мореходстве» указывает, что в 1614 и 1625 гг. они «учинялись» «обладателями» и «совершенными обладателями» Черного моря и прекращали там свободу плавания для турецких судов. О том, что казаки «господствовали на опаснейшем из всех морей, Черном море», пишет И.В. Цинкайзен. «Уже турки, можно сказать, не владели Черным морем, — говорит о первой четверти XVII в. П.А. Кулиш, — и навигация между Лиманом (Днепровско-Бугским. — В.К.) и Босфором перешла в руки новых варягов»[27].

Сходные оценки нередко дают и историки XX в. Д.С. Наливайко считает, что «в период с 1614 по 1634 г. казаки фактически господствовали на Черном море», что в 1610—1620-х гг. они «почти полностью завладели… морем, и турки были бессильны защитить от них свои владения». Я.Р. Дашкевич характеризует второе и третье десятилетия XVII в. как «период почти безраздельного господства запорожских казаков на Черном море».

«В XVII в., — пишет Ю.П. Тушин, — турецкий флот на Черном море вынужден был перейти к оборонительным действиям. Он уже не был в состоянии полностью контролировать мореходство и часто с трудом защищал собственные торговые суда и прибрежные города. Подчас хозяевами моря становились донские и запорожские казаки». Ю.М. Ефремов, называя первую четверть XVII в. «золотым веком» казачьих черноморских походов, говорит, что османский военный флот был вынужден временами уступать инициативу казакам, которые, «бывало… становились господами моря». Наконец, В.П. Загоровский полагает, что на протяжении 1650-х гг. донской казачий флот «был в полном смысле слова хозяином в Азовском море и в северной части Черного моря»[28].

Приведенные суждения во многом справедливы и в целом отвечают реалиям рассматриваемого времени, но нуждаются в некоторых уточнениях. С точки зрения современного военно-морского искусства господство на море означает создание одним из противоборствующих флотов нужного ему режима в части контроля за судоходством, свободы развертывания своих сил, в выборе времени, направлений и характера наступательных действий (иногда даже слабых группировок своих сил). Неприятельский флот при этом лишается возможности осуществлять организованные наступательные действия и оказывать решительное противодействие противнику. Вследствие всего этого флот, завоевавший господство на море, может пресекать морские перевозки неприятеля с помощью блокады его портов и беспрепятственно наносить удары по берегу.

Стратегическое господство предполагает такое соотношение сил, при котором противник на всем морском театре не в состоянии сорвать операции, проводимые господствующим флотом. Оперативное же господство означает превосходство в силах и средствах на направлении главного удара и достигается путем широкого и смелого маневра силами, умелым использованием географических особенностей театра и его оборудования.

Исходя из этих положений, о стратегическом господстве казаков можно говорить применительно к 1637— 1641 гг. и Азовскому морю, которое тогда оказалось под полным контролем Войска Донского и его флота. Что же касается Черного моря, то там запорожцы и донцы достигали оперативного господства на направлениях своих ударов во многих кампаниях 1610—1630-х и 1650-х гг. Это нельзя расценить иначе как выдающийся успех казачьих флотилий, их командиров и рядовых участников экспедиций, особенно с учетом того, что казакам противостояли один из крупнейших военно-морских флотов тогдашнего мира и, видимо, самая большая его армия и что Черное море было «внутренним озером» Турции.

Имеющиеся в литературе обзоры морских походов казаков позволяют не освещать здесь конкретный ход морской войны. Отметим лишь, что запорожцы, выходя из Днепра, первоначально атаковали близлежащие порты и крепости Северо-Западного Причерноморья, а затем города Крыма. Донцам было сложнее добраться до Черного моря, поскольку выход в него закрывали еще крепости, располагавшиеся по обоим берегам Керченского пролива, и поначалу донские удары падали на поселения азовского побережья, затем на Керчь и Тамань. В дальнейшем флотилии запорожского и донского сообществ совершали набеги на северо-западные и северо-восточные берега Черного моря, Крым, Румелию, побережье Кавказа и Анатолию. Мощным казачьим ударам подвергались укрепления в устьях Днепра и Дона, Очаков, Аккерман, Темрюк, Арбаток, Керчь, Тамань, Кафа, Судак, Балаклава, Гёзлев, внутренние города Крымского полуострова (включая столицу ханства — Бахчисарай), Килия, Измаил, Балчик, Варна, Гонио, Трабзон, Самсун, Синоп, Инеболу и многие иные центры Азово-Черноморского бассейна. В ходе экспедиций 1600—1650-х гг. казаки не раз добивались побед в сражениях с эскадрами и отрядами кораблей османского военно-морского флота.

Начав с небольших и близких морских походов, запорожцы и донцы с течением времени уходили все дальше от устьев Днепра и Дона, охватывая своими операциями все более дальние берега, пока наконец не достигли Прибосфорского района и самого Босфора. Набеги в «сердце» империи были подготовлены многими предшествовавшими экспедициями, на которые ушел весь XVI в. и первые годы XVII в. и которые дали казакам огромную практику и колоссальный опыт[29].

Расширению казачьего театра военно-морских действий и успехам казаков много способствовали кризис и упадок Османского государства, признаки которых стали заметны со второй половины XVI в. и в последующем нарастали. По замечанию П.А. Кулиша, слава казаков «возрастала быстро с упадком Оттоманской империи после блистательного… царствования… Солимана Великолепного (Сулеймана I Кануни (Законодателя). — В.К.). Неспособность его преемников и начавшееся еще при нем владычество Сераля (Дворца султана, т.е. его Двора, приближенных. — Прим. ред.) над войском и флотом благоприятствовали развитию в Турции анархического элемента на счет правительственного полновластия».

В первой четверти XVII в., как говорят турецкие историки, падишахский трон «был занят молодыми людьми, еще не вышедшими из младенческого возраста (лучше бы сказать: юношеского. — В.К.), вроде Ахмеда I и Османа II», и психически больным Мустафой I, а затем мальчиком вступил на престол Мурад IV. Его место занял «распутный, полоумный и кровавый» Ибрахим I Дели (Отважный), «в конце концов удушенный», после которого на троне оказался семилетний Мехмед IV Авджи (Охотник). Отсюда, указывают те же авторы, и проистекали безначалие, внутренние беспорядки, анархия в Стамбуле и во всех областях Османского государства. Разумеется, причины кризиса имели более глубокие корни, а нарисованная картина, равно как и часто описываемое в литературе всевластие янычар и господство «всех пороков, страшного пьянства, открытого разврата, роскоши, лихоимства невероятного, лицемерия, открытого предательства», лишь отражали социально-экономические и политические основы начавшегося застоя и затем упадка империи.

Но как бы то ни было, ослаблением Турции умело и активно воспользовались казаки для развертывания наступления на саму Анатолию и Босфор. «Внутренний кризис Турции, восстания провинций, разложение всей военной системы, — пишет Н.А. Смирнов, — безусловно, служили удобным мотивом для безнаказанных и смелых морских рейдов… казаков». Не случайно первая четверть и первая треть XVII в. дают хронологическое совпадение крайне отрицательных оценок состояния Османского государства и большого числа источников о начале, активизации и апогее казачьих набегов на Босфор. Следует еще иметь в виду, что в первой половине XVII в., в то время как Турецкая империя вступила в период застоя и упадка, казачьи сообщества достигли расцвета вольностей и, несомненно, связанных с этим мощи и влияния. Пересекшиеся «кривые» развития Турции и казачества были направлены в разные стороны.