Полет над грозой - Анна Бильченко

Плотно прикрыв дверь кабинета, он достал ресивер. Маленький прямоугольный предмет, по внешнему виду которого было сложно догадаться о его предназначении, был единственным средством связи с родной эпохой. Ресивер разработали специально для межвременных миссий: в него был встроен транссубстанционный сканер, настроенный на ритм сердца, и если бы с Майклом что-нибудь случилось, ресивер сразу бы перешел в режим безопасного самоуничтожения.

Прижав к виску небольшой "сенсор", необходимый для мысленного управления устройством, Майкл повторил про себя шестнадцатизначный код доступа к межвременной сети. Небольшая прорезь блеснула ярко-голубым, выстроив двумерную проекцию кабинета заместителя главкома.

— …автокатастрофа? — сухо переспросил Ронштфельд, говоря с кем-то по внутренней связи.

— Да, сэр.

— Этого еще не хватало… Когда это случилось?

— Около трех часов назад. Вы бы видели, сэр… Автомобиль — в щепки, переднее стекло — вдребезги, везде кровь… Когда я прибыл, на месте аварии уже дежурили полиция и медики, так что пробиться к нему я никак не мог.

— Надеюсь, его не забрали в морг? — съязвил зам главкома, постукивая ложкой по дну кофейной чашки.

— К сожалению, мне не удалось им помешать.

— Орст! — выдохнул Ронштфельд. — Ты, я вижу, добиваешься, чтобы врачи эпохи "Quo" уверовали в чудесные воскрешения? Немедленно вытащи его, верни сюда и заставь написать подробнейший отчет!

— Но, сэр…

— Не может писать — пусть надиктует, — бросил Ронштфельд. — Конец связи, Орст. Майкл, я тебя слушаю.

— Я видел Запредельного, — сообщил Майкл, пытаясь говорить как можно будничнее.

— Что?.. — выдохнул Ронштфельд. Его рука дрогнула, и чашка кофе опрокинулась на линейный трансформатор.

— Сочувствую, — произнес Майкл, с трудом скрывая улыбку.

— Спасибо. Так что с Запредельным?

— Он явился ко мне в Министерство и предложил сотрудничать. Я отказался. Он наградил меня умными наставлениями и исчез.

— Чем он пользовался — оружием или силой?

— Силой, наверное. Он был не слишком агрессивен, но застрелить его из лазера мне так и не удалось. В свете этих событий…

Рыжеватая бровь Ронштфельда выжидающе изогнулась.

— …мне крайне необходимо "проскользнуть" несколько утренних часов пятницы.

Если бы чашка до сих пор была в руке Ронштфельда, никто бы не поручился за сохранность его рубашки и брюк. Пальцы зам главкома медленно сжались — так, если бы Майкл сказал нечто оскорбительное.

— Ты понимаешь, что говоришь? — прошипел Ронштфельд, придвинувшись ближе к экрану. — Ты ведь не пробовал, не знаешь, как это делается! А если ты сойдешь с ума или затеряешься во временном потоке?

— Да не сойду я с ума. Ты же не сошел, — невинным тоном заметил Майкл.

— Я — совершенно другой случай, — ответил зам главкома, не уловив смысл шутки. — И не очень-то верю, что седьмой может с этим справиться.

— Хорошо. Отлично, — произнес Майкл немного обиженным тоном. Больше всего на свете он не терпел, когда высшие — люди, орионцы, да кто угодно, — позволяли себе едкие намеки в адрес тех, кто не достиг их заоблачных высот.

— Великолепно, — продолжил Майкл, сохраняя тон для пользы дела. — Тогда вместо отчета я, пожалуй, вышлю тебе завещание. Погибнуть в эпоху бензиновых двигателей — в этом чувствуется особый героизм…

— Ладно, ладно! — прервал его Ронштфельд. — Добиваешься благословения на безрассудство? Пожалуйста, я не против. А завещание все-таки пришли.

— Спасибо, — улыбнулся Майкл. — Жаль, что в КС столько бюрократических проволочек…

— Ты о чем?

— Об этих разрешениях. Я не совсем понимаю, зачем они нужны в подобных случаях. Ну, "прокручу" я пару часов или дней, и что? Никто из посторонних ничего странного не заметит, а что касается моей личной безопасности…

— Вечно ты тянешь все на себя! Майкл О'Хара, величайший из великих, видите ли, не усматривает в "скольжении" никакой угрозы! Ты прекрасно знаешь, в каких мы отношениях со временем. Многие манипуляции с ним до сих пор опасны. "Скольжение", проделанное в прошлом, — бледная тень того, что можно сделать с его помощью в ближайшем прошлом, и если мы будем позволять каждому играть с тканью времени, то рано или поздно вся система безопасности полетит к чертям. Мое разрешение ты получил. Будь осторожен.

Погас мерцающий огонек синхронизатора и ресивер отключился. Финал переговоров вышел на редкость удачным: вспыльчивый характер Ронштфельда не раз заводил Майкла в тупики, поиски выхода из которых часто исчерпывали само задание. Спрятав прибор во внутренний карман, генерал О'Хара прошелся к окну и взглянул на краешек неба, венчавший автостоянку. "Скольжение" могло спасти от удара, но предупредить удар он пока не мог.

Дом встретил его привычной тишиной и беспорядком. Майкл неспешно снял китель и швырнул его на кровать, бросив туда же галстук и часы. Свет рассекал комнату заточенным до блеска лучом, проникавшим сквозь щель в гардинах. Встав сбоку от узкой прорези, Майкл лениво выглянул наружу. В вечернем хаосе теней, грубоватых, словно штрихи углем, выделялась единственная тень, застывшая на другой стороне дороги. Ее нерешительное скольжение вдоль бордюра вызвало у Майкла сочувственную улыбку: горе-наемник, ехавший за ним почти от самого Министерства, не знал, что ждет его, попробуй он сунуться в дом седьмого. Ход мыслей генерала Лесли был проще букваря. По длинным министерским коридорам постоянно витали слухи о тех или иных кадровых перестановках; пронюхав о скором отъезде Майкла и решив, что лучшего шанса может не представиться, генерал послал за ненавистным О'Хара наемного убийцу. Неопытность "орудия мести" стала очевидной еще тогда, когда черный "Крайслер" едва не врезался в бампер Майкла на светофоре. Развернув стул к окну, генерал О'Хара подтащил к нему три тома "Истории стрелкового оружия", положил на них ноги, устроился поудобнее, приготовил пистолет и погрузился в полусонное ожидание.

Наемник проявил себя через неполных пятнадцать минут. Человек в черном, пригнувшись и стараясь не шуметь, благополучно добрался до входной двери, нервно осмотрел замок и достал отмычку. Пригодиться она не успела: дверь распахнулась без его участия.

— Если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я редко, вы, молодой человек, в очень большой беде.

Насмешливый тон Майкла привел парня в ужас: бедняга окончательно уверился, что ему не жить. Выбритый затылок и цепочка от солдатского жетона подсказали Майклу, что незваный гость, чьи глаза блестели почти детским испугом, — его армейский коллега.