Записки прохожего - Валерий Кожушнян

 До недавнего времени, правда, у него была дама… Познакомились с ней в какой-то юридической конторе. Она выправляла разрешительные документы на доставку и вывоз различных материалов (больше, конечно, строительных) и товаров на территорию молодой республики. Анатолий Сергеевич работал в ту пору в строительно-снабженческой фирме экспедитором. Частенько заезжал к ней в самый крайний час, когда срочно требовалось разрешение на ввоз грузов, простаивали машины. Ольга Николаевна (так она представилась экспедитору) в первую их встречу отчитала его как мальчишку за нарушение сроков, но разрешение все же выдала. Анатолий Сергеевич проявил истинную галантность, поклялся исправиться, и на прощание поцеловал даме руку, порывом этим, растопив официальную холодность чиновницы. На прощанье выдал строчку из популярной песенки – «Ах, какая женщина! Мне б такую…» Она удивленно вскинула брови, но всё же улыбнулась… А затем он стал привозить то плитку шоколада, то коробку конфет, а иной раз и шампанское. Тогда серьёзных взяток ещё не полагалось. Как всегда в последний момент директор строительной фирмы вспоминал о разрешительных документах. Отдувался, ясное дело, Анатолий Сергеевич. Так близко и познакомились. Завязался вяло текущий роман. Она к тому времени была то ли разведена, то ли вдова, Анатолий Сергеевич не уточнял. Сама Ольга Николаевна не рассказывала. Друг от друга они почти ничего не требовали, чувства их окрашивались обоюдной симпатией, что в немалой степени облегчало им проводить довольно сносно интимные встречи. Она была на несколько лет моложе Анатолия Сергеевича, но его не оставляло ощущение, что все же она старше, ибо почти во всём была опытнее. Жена к тому времени уехала на заработки сначала в Россию, а потом и в дальнее зарубежье перебралась. Интимных связей до этого случая, оставленный на малой родине муж, ни с кем не имел.

Он никогда не приводил даму к себе, а она не приглашала в свой дом. Встречались они на квартире каких-то дальних её родственников, уехавших в Москву. Ольга Николаевна присматривала за их жилплощадью. Обоих устраивала нейтральная явка. К моменту их встречи Ольга уже вошла в пору расцвета женской не броской красоты, к тому же оказалась мудрой, аккуратной, болезненно чистоплотной, но не притязательной в отношениях. Анатолию Сергеевичу она становилась всё ближе и ближе.

 Любовью их отношения нельзя было назвать, но глубокой привязанностью – пожалуй. Связь их продолжалась недолго, где-то чуть больше года. Затем Анатолий Сергеевич заболел, с перерывами лечился, были осложнения. Навестил свою подругу вскоре после выписки из больницы и понял, что всё уже кончено. Былой близости не осталось, а налаживать снова старые связи ему уже было не под силу, да и желания. На этом всё и угасло.

Всё чаще в последнее время одолевало Анатолия Сергеевича стремление к покою. Но иногда желалось ему встретить незнакомку, вот так, с первого взгляда в неё влюбиться, и чтобы она в него тоже, а всё остальное послать к чёрту! Однако такого с ним наяву почему-то не случалось. Да по-другому и не могло быть. Под лежачий камень вода не течёт. Ну, и ладно, успокаивал в такие минуты сам себя: в одиночестве есть своя прелесть, и Бог, видно, справедливо распределяет роли каждому. Отношения с женой остыли настолько, что он её уже воспринимал как старую знакомую, не больше. Долгие разлуки сделали своё дело. Единственно с чем был согласен Анатолий Сергеевич с автором письма – это в его сомнениях насчёт любви. Есть ли она? Всё осталось в прошлом, и мучиться таким серьёзным вопросом ему давно наскучило. Какая разница – есть ли, нет ли? Скорее проблемы для молодых, а не для человека зрелого возраста… В бой за его душу решительно вступало возрастное благоразумие. И вот как раз это обстоятельство его отчего-то огорчало больше всего. Неужели уже старость? – дамокловым мечом нависал вопрос.

– Сергеич, о чём задумались? – вывел его из оцепенения вопрос Женечки.

– Да так, ни о чём конкретно.

– Я заметила – откровенность не ваш «конёк»…

– Мне кажется, «Ваше величество женщина, Вы перепутали улицу, город и век», – процитировал строки своего любимого барда Анатолий Сергеевич. – Я не тот объект, с кем можно обсуждать любовные разочарования какого-то имярека. Пройдёмте к нашему столу, – они загасили окурки в пепельнице и прошли в комнату.

– Знаешь, мне гораздо интересней другое обстоятельство, а точнее загадка: кем и когда оно написано? – наливая в бокалы вино, заметил Анатолий Сергеевич. – Мне это нужно для работы, хотя на шедевр не тянет…

– Зачем вы притворяетесь циником? Прям, тошно делается от ваших напрягов трудовых. А хотите знать, о чем я думаю? – Женя взяла в руки бокал.

– Любопытно.

– Только держитесь покрепче за кресло! – Анатолий Сергеевич в это время снова присел на своё место за столиком. – Что это вы писали кому-то в приснопамятном году. Вот!

 Анатолий Сергеевич невольно рассмеялся. Ему вдруг стало весело и легко. Он мог ожидать чего угодно, но только не этого признания прелестной девочки. Правда, Женечке было далеко за тридцать, но, как говорят: маленькая собачка, а особенно такая ладненькая, до самой старости щенок.

– Же, ты просто фантазёрка. Это ж надо до такого додуматься, – он опять рассмеялся. Женечка тоже улыбнулась.

– А вы, оказывается, не такой мрачный, как напускаете на себя. Когда вы смеётесь, просто обаяшка! Почаще улыбайтесь. У вас очень красивая улыбка. Это я давно заметила. Потому я люблю вас смешить… И всё же за нас, – они соприкоснулись бокалами, раздался тонкий звон.

 «Начинается, – с лёгким раздражением отметил про себя Анатолий Сергеевич. – Эдак и до постели докатимся… А вот этого как раз мне и не хватало. Муж этой рыжей бестии, кажется, тоже где-то на заработках, как и моя… Может, расслабиться и ну эти условности к черту! И что потом? Для меня Женя слишком молода. Но возникает ещё одна преграда, у неё есть не только далёкий муж, а и дочурка. Правда, насколько он был осведомлен, малолетняя дочь чаще всего проводит время с бабушкой. Так что есть все шансы закрутить. Сумеет ли он быть на высоте как мужчина? Вот где закавыка… Упаси Бог, опозорюсь».

 Годов бы десять назад, такие мысли его бы не посещали даже. Напротив, он бы набросил на лицо маску меланхоличности, которую девы часто принимают за романтичность, завел бы юмористическую историю про трудное детство, нехватку витаминов и в целом неудавшуюся жизнь, про несчастную любовь, наддал бы, когда нужно экспрессии и сыграл бы тембром голоса, он бы… Чёрт, надо остановить это безумство. Анатолий Сергеевич с усилием пытался согнать со своего лица наплывшую весёлость, вызванную воздействием креплёного вина.

– Же, послушай, детка! Я – старый, сварливый и даже, по твоему замечанию, нудный мужик, – он отставил от себя недопитый бокал. – Забавы молодых меня уже не колышут. Да, я работаю и стараюсь делать всё хорошо. Пусть и не люблю свою нынешнюю специальность, но я привык напрягаться. Поручили тебе дело, изволь сделать его с максимальной отдачей сил и по возможности толково… Вот мой девиз! – получилось у него неожиданно выспренно.

– Ладно, ладно, Сергеич, – Женя усмехнулась. – Чего это вы завелись? Знаем мы ваше усердие. Вы прекрасно понимаете, что я – о другом, – Женечка допила остатки вина и взялась разливать снова.

– У меня созрел тост… За любовь!

– Ну, ты посмотри на этого своенравного ребёнка! Я ей про Фому, она – про Ерёму. Хорошая моя, давай поговорим на отвлечённые темы.

– О политике что ли? И это с молодой дамой? Нет, вы решительно не в себе. Кто вам так насолил?

– Просто разонравилась мне эта тема. И давай вернёмся к нашему, извини, влюбленному барану. Мне, признаться, самому любопытно: кем всё же написано, будь оно не ладно, это письмо? Попробую добраться до истины. Во-первых, надо вывести, так сказать, все белые пятна в истории нашего города относительно литераторов. Это, как ты помнишь, уже и моя прямая обязанность. Во-вторых, я рассею твои подозрения насчёт меня. Не писал ничего подобного и писать не буду. Это я тебе заявляю совершенно серьёзно.

– Да поняла я вас… Сергеич, хотите ещё одну тайну? – Женечка будто не услышала краткий монолог Анатолия Сергеевича.

– Пожалуй, для одного вечера будет многовато, – слегка разочарованный невнимательностью Женечки, обронил он.

– Как хотите. Мне кажется, что… Интуиция меня никогда не подводила. Хотя я ни в чём пока не уверена. Помните нашего Григория? Литератор, который уехал в Москву?