Скандальное обольщение - Шарлотта Физерстоун

«Теперь есть Уэнделл», — напомнила себе Изабелла. Сегодня он именно ее попросил принять участие в открытии выставки его находок в Британском музее. Она была польщена оказанной честью. Эта церемония многое значила для Найтона, и он доверил ей право стать частью грандиозного события. Теперь ни у нее, ни у всего лондонского света не осталось сомнений, что мистер Найтон официально ухаживает за мисс Изабеллой Фэрмонт.

Ей следовало поздравить себя с победой, а она сознавала неприятную пустоту. Победа обернулась поражением. Странно, почему отсутствие Блэка ощущается ею столь остро? Изабелла не ожидала этого. Не имела ни малейшего представления, насколько тяжело забыть его, как часто он будет нарушать покой ее мыслей, заставляя с тоской всматриваться в окно, откуда виднелся его печальный особняк — высокий, величественный и мрачный. Именно в мгновения погруженности в размышления меланхолия накатывала с особой силой. Глубокое разочарование грызло ее изнутри, заставляя заняться хоть чем-нибудь, только бы не помышлять о Блэке и необъяснимой к нему тяге.

И как ему удалось столь сильно повлиять на нее, причем за такое короткое время? Невозможно представить, она провела с ним всего два дня и за это время испытала больше, чем за все двадцать три года жизни. В эти глубоко личные моменты Изабелла не могла не думать о том, что она делит их с близким по духу человеком. В Блэке заключалось нечто, зеркально отраженное в ее душе. Иногда случается, что две души находят друг друга и обретают некую ментальную связь. Несомненно, Блэк стал для нее именно таким человеком. Правда, это совершенно не означало, что он — спутник, в котором она нуждалась. Иногда любви и страсти недостаточно для счастливой, спокойной жизни. Ведь именно так случилось с ее матерью. Любовь к безответственному повесе, ее отцу, превратилась в настоящее проклятие, страшное бремя которого ей пришлось нести на себе всю жизнь.

Изабелла вовсе не хотела повторения судьбы матери. Нет, значительно лучше, если она сохранит приверженность прежнему выбору, своей мечте о добропорядочном, в высшей степени респектабельном браке, пусть без высоких чувств и страстных эмоций. А самые заветные, самые потаенные желания она прибережет для романов. Уэнделл о них никогда не узнает. Пусть они станут ее тайной, этого вполне достаточно. Должно быть.

— О, наконец-то мы приехали! — возбужденно воскликнул Уэнделл, когда карета замедлила ход перед внушительным фасадом Британского музея.

— Ох, только посмотрите, сколько народу! — восторженно прошептала Изабелла.

Уэнделл и Люси приникли к окну кареты.

— Какие толпы! — взволнованно заметила Люси. — Да, мистер Найтон, еще до наступления завтрашнего дня вы прославитесь на всю Англию.

Уэнделл медленно, лениво улыбнулся, и Изабелла внимательно уставилась на него, потрясенная тем, как изменилось выражение его лица. Он явно выглядел как-то иначе — что-то непередаваемое застыло в его улыбке. Внезапно пришло озарение — понимание, самодовольство. Его карие глаза сияли великими амбициями, осознанием собственного превосходства, чего она раньше за ним не замечала. Да, он всегда хотел добиться успеха, но сейчас Изабелла увидела в его взгляде нечто иное.

— Мистер Найтон? — окликнула его она. — Уэнделл, — повторила Изабелла, когда тот не только не ответил, но и не обернулся в ее сторону.

— Придет день, и люди будут смотреть на меня и знать, что именно я раскопал самую важную, самую знаменитую реликвию в мире, — промолвил он.

Его голос казался каким-то отстраненным, глухим, зловещим. Она почувствовала, как по спине скользнул холодок, и обратила внимание, что Уэнделл потирает виски. Он что-то проговорил, Изабелла не разобрала его слов. «Неужели он… разговаривал сам с собой?» — обеспокоенно подумала она. За последние дни Изабелла уже несколько раз подмечала подобное в его поведении. Он невнятно бормотал себе под нос и тер виски.

Возможно, ответственность, свалившаяся на него в связи с открытием экспозиции, оказала на Уэнделла нездоровое действие. Он и раньше не производил впечатления человека, пышущего здоровьем, будучи довольно худым. Теперь же Изабелла заметила, что Уэнделл еще больше потерял в весе.

— Уэнделл, — обеспокоенно спросила она, — с вами все в порядке?

Карета остановилась, Найтон, не дожидаясь, пока лакей откроет перед ним дверь, рывком распахнул ее и сбежал по ступенькам экипажа. Он даже не обернулся, чтобы помочь спуститься дамам, поспешив по залитой огнями газовых фонарей дорожке к центральному входу в музей. Стоя на высоких ступеньках огромной величественной лестницы, Найтон самозабвенно пожимал протянутые ему руки и наслаждался льстивым вниманием собравшейся вокруг него толпы почитателей.

— Что же, — проворчала Люси, когда лакей почтительно склонился у дверей кареты, предлагая ей руку. — Мистер Найтон довольно высокого мнения о своих старых пыльных артефактах, не правда ли? В самом деле, Исси, он стал очень высокомерным.

Да, это правда. Изабелла никогда бы не признала ничего подобного. После ссоры, произошедшей между ними из-за личных качеств будущего ее избранника, они с Люси заключили перемирие. В данный момент в их отношениях затишье, хотя, судя по гневным взглядам и чопорной осанке Люси, та едва сдерживалась, чтобы не высказать кузине все, что она думает о ее поклоннике.

Изабелле самой очень хотелось отозвать Уэнделла в сторону и выяснить, что за дьявол в него вселился. После того как сегодняшний вечер завершится, она именно так и сделает.

Опираясь на руку лакея, Изабелла вышла из кареты, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не зацепиться подолом о металлическую ступеньку. На ней было очень простое вечернее платье, встретившее полное одобрение Уэнделла, — кремового цвета, со скромной отделкой кружевом. Фасон оставлял открытыми плечи, и Изабелла решила надеть широкое ожерелье из четырех рядов черного гагата. Увидев его, Уэнделл нахмурился, заявив, что черные камни больше подходят для траурного одеяния, но Изабелле очень нравилось это ожерелье, поскольку напоминало ей о доме в Уитби, где в йоркширских скалах добывался этот минерал.

Рука об руку, Изабелла и Люси на минутку замерли, восхищенно взирая по сторонам. Патроны музея, ученые, благородные леди и джентльмены столпились на ярко освещенной дорожке. Уэнделл находился в центре оживленно переговаривающейся толпы, любезно беседуя с гостями и пожимая им руки.

— Я смотрю, наш друг производит впечатление довольно занятого господина.

Неподалеку прозвучал голос герцога, и Изабелла с кузиной обернулись, чтобы поприветствовать Сассекса, подведшего к ним Элизабет.