Основы метасатанизма. Часть I. Сорок правил метасатаниста - Фриц Морген

Другой вопрос, что практически всех нас с детства приучали прислушиваться к чужому мнению и чужим оценкам. И опытные манипуляторы с успехом могут пользоваться этой нашей слабостью — вести себя так, как будто они имеют полное право нас оценивать.

Удовольствия после смерти

(http://fritzmorgen.livejournal.com/83793.html)

Забавное противоречие всплыло. С одной стороны, для меня, как для метасатаниста, существует только этот мир. И я, в общем, практически уверен, что с моей смертью лично для меня всё закончится.

С другой стороны, для меня далеко не безразлично, что станет после моей смерти с человечеством вообще и с моими близкими в частности. Ну, например, было бы здорово, чтобы люди могли встретиться со своим Создателем не только в фантастических фильмах.

Казалось бы — что-то не так, ага?

Как я уже не раз писал, настоящий сатанист (в моём понимании этого слова), заботится только о себе и больше ни о ком. Так какое же мне дело, будет ли расти трава после меня?

На самом деле, если смотреть в корень, между гедонизмом и заботой об отдалённом будущем нет никакого противоречия.

Вспомним старый анекдот про грузина, которого принимали в коммунисты.

— Товарищ Думбадзе! Готовы ли Вы, вступая в ряды КПСС, отказаться от употребления алкоголя, от курения и от прочих вредных привычек?

— Гатов!

— Готовы ли Вы держать на высоте свой моральный облик — воздержаться от посещений ресторанов, перестать играть в карты, а с женщинами поддерживать исключительно товарищеские отношения?

— Гатов!

— Готовы ли Вы при необходимости отдать свою жизнь за Дело Ильича?

— Канечна, гатов! Зачэм мнэ такая жызн?

Так вот, коллеги. Для этого жизнерадостного жителя юга инстинкт самосохранения — это всего лишь один из инстинктов. Важный инстинкт, но далеко не единственный.

Вот давайте представим себе некого идеального эгоиста. Как полагаете — может ли он совершить самоубийство ради удовольствия?

На мой взгляд, вполне. Ну, допустим, я легко могу себе представить эгоиста, который пьёт вино, хотя врачи строго запрещают ему это делать. То есть, по сути, совершает самоубийство. Точнее, размен. Получает удовольствие от вина и теряет какое-то время жизни.

И — вот что важно — труе эгоист живёт Здесь и Сейчас. Поэтому в его организме спорят вовсе не Смерть и Вино. В его организме спорят Вино и Мысли о Смерти.

Понимаете? Вино — вот оно — присутствует. Бурлит в венах. А смерть — ну когда она ещё будет? И вино выигрывает.

Примерно так может получить по заднице Очень Важная Персона, оставшаяся по недоразумению без охраны. Потому что её противник — пусть он слаб, пьян и безоружен — присутствует прямо сейчас. А вот охрана, какой бы многочисленной она ни была, в данный момент существует только в воплях потерпевшего.

Вообще, получается что-то вроде парадокса Зенона. Ну, помните, когда Ахилл пытался застрелить из лука черепаху, а стрела каждый раз пролетала только половину пути.

Пока человек жив, смерть для него — дело будущего. А когда человек мёртв, он уже ничего не чувствует. Следовательно, смерти для человека не существует.

Что, в общем, мы и наблюдаем на практике.

Я не говорю про скорбных на голову террористов, которые взрывают себя, так как находятся в «изменённом состоянии сознания», чтобы не сказать грубее. Я говорю про нормальных людей — трезвомыслящих и любящих жизнь — которые спокойно смотрят в лицо старушке с косой.

Помните историю сэра Уолтера Рэли?

Редкостный раздолбай и удачливый авантюрист, Уолтер Рэли все свои 66 лет жизни только и делал, что предавался разнообразным порокам. Достаточно сказать, что именно Рэли привёз в Англию табак.

Неудивительно, что в итоге Уолтеру Рэли отрубили голову. И, как полагаете, что он сказал перед казнью, глядя на топор палача?

«Лекарство острое, зато лечит ото всех болезней».

Откуда у сэра Уолтера взялись силы шутить — ведь он отлично понимал, что жить ему осталось всего несколько минут? Всё просто. Удовольствие пошутить Уолтер получил моментально. И удовольствие было тем сильнее, что Уолтер понимал — его удачная шутка попадёт в историю.

Подведу итог.

Хотя Госпожа Смерть и сметает всё на своём пути, мысли о смерти не обладают подобной силой. Поэтому эгоист вполне может заглядывать в своих планах и за эту чёрную дату.

Ну, например, эгоист может незадолго до собственной смерти договориться с санитарами в морге, чтобы те «модернизировали» его труп.

Представьте. Идут похороны. Хоронят сатаниста. И тут труп садится в гробу и вскидывает руки — «ПРЕВЕД!»

Право сильного

(http://fritzmorgen.livejournal.com/87482.html)

Скажите, коллеги, а бывает, вообще, какое-нибудь другое право, кроме Права Сильного?

На первый взгляд, вроде как бывает и другое право. Например, судья отправляет за решётку амбала, который ударил соседа-пенсионера. Пенсионер ведь слабее амбала, правда? Вот, пожалуйста, опровержение — выиграл слабый.

Но, коллеги, разве ж пенсионер слабее? У него есть мощная крыша в лице суда и сотрудников милиции. А у амбала такой крыши нет. Сильный в этой ситуации — как раз пенсионер.

Аналогия — Вам же не придёт в голову называть слабым и беззащитным пожилого родственника Валентины Матвиенко? Всё же люди — продвинутые животные, и сила измеряется не только в мускулах.

Кстати, в этом смысле забавно звучат слова «правовое государство». Всё равно, что «государство мечей» или «государство кулаков». Проще говоря, правовое государство — это государство, где сильнее других — несмышлёный закон. Или, если быть ближе к реальности, опекуны этого закона — юристы. И вполне понятно, почему журналисты считают «правовое государство» местом, куда надо стремиться. Журналисты-то ближе к юристам, чем к братве. Поэтому журналистам комфортнее будет расправляться с врагами в судах, а не в подворотнях.

А вот бандитам было бы лучше там, где ценилась бы физическая сила, а не знание законов. «В Лазурном шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусора».

Короче, в любом конфликте всегда побеждает сильнейший. По тем же причинам, по которым бомба всегда попадает в эпицентр взрыва. Ведь если сильнейший не выиграл конфликт — какой же он сильнейший?

Хорошо, спросите Вы меня, а если сделать такое государство, где конфликтов просто не будет? Ну, примерно как предлагал Нестор Махно?

Не знаю. Возможно, так когда-нибудь и сделают. Но вот у Батьки Махно что-то не получилось обойтись без верёвки и шашки. Да и в продвинутой Европе — одна часть населения постоянно гнобит вторую.

Ну, например, как полагаете, что с вами сделают в Англии если вы решите тихо, никому не мешая, организовать домашнее производство героина? Правильно — применят к вам силу. И если вы захотите попеть под караоке в два часа ночи, вам тоже мало не покажется.

Подведу итог. Право сильного — это тавтология. Любое право — это право сильного. Права слабого не существует.

Честность — лучшая политика?

(http://fritzmorgen.livejournal.com/91794.html)

Есть такая хитрая поговорка: «Честность — лучшая политика». На первый взгляд — весьма далёкая от жизни поговорка. Вот, сходу, пример, когда самое разумное — это соврать.

Когда я сегодня покупал себе пиццу, у соседней кассы некая дама спорила с продавцом. Продавец пытался найти два рубля на сдачу, а дама пыталась убедить продавца оставить сдачу себе. Продавец, однако, от двух рублей упорно отказывался, и дама была вынуждена долго и нудно уговаривать его принять эту сумму в дар.

Вопрос — как можно было избежать спора с продавцом? Да очень просто — соврать:

«Давайте я в следующий раз у вас эти два рубля заберу».

Соврали — и проблема решена. Теперь продавец не теряет лицо, и вы избавлены от бестолковой возни с мелочью.

Так вот. Казалось бы — ну почему, почему честность — это лучшая политика? Что за нелепость?

На самом деле, никакой нелепости нет. Нужно просто задать вопрос слегка иначе — а для кого честность — лучшая политика?

Ответ известен. Честность — это добродетель слуг. Очень ценится хозяевами. А мнение хозяина, действительно, часто куда важнее, чем сиюминутная выгода от обмана.

Кстати, к политикам — слугам народа — это тоже относится. Ложь иногда ставит крест на их карьере, поэтому в некоторых странах политики стараются не врать публично.

Короче, для слуги, в широком смысле этого слова, честность и в самом деле может быть лучшей политикой.

Ну а вот для свободного человека быть честным — довольно странное хобби. Всё равно, что носить ливрею швейцара, швейцаром не являясь.