Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-Тише, тише! – успокаивала ее Данетт. – Ана, зови врача! Скорее!
Через мгновение врач уже был в палате, вытолкав ребят за дверь, ругая их за то, что они довели пациентку до такого состояния. Ребята еще не успели переварить полученную информацию и хоть что-то обдумать, сидя в коридоре в полном молчании, как пришло время снова паниковать и волноваться. В палату к Стей стали вбегать и выбегать доктора, медсестры с капельницами и уколами. Когда суматоха стихла, в коридор вышел статный мужчина в белоснежном халате и отрешенным тоном сообщил, подскочившим с места друзьям:
– Мы сделали все, что могли, но мисс Диллон впала в глубокую кому. Никаких прогнозов я сделать не могу. Если что-то изменится в состоянии ее здоровья, я сразу сообщу ее близким.
Анабель сильно сжала руку Николаса, что побелели костяшки, и еле выговорила, проглотив нарастающей комок в горле.
– Спасибо, доктор.
18 глава
С днем рожденья, дорогая Ана Бейкер
Вот и пролетел безумный октябрь. Со дня покушения на Ника прошло около двух недель. Эдриана выписали из больницы, а Анастейша все также лежала с чуть бьющимся пульсом, без сознания. С приездом в город Коннора Пакенсона в Форгсе спали спокойнее, а ребята решили закрепить перемирие родителей и детей, немного отвлекшись от расследования.
Данетт стояла в дверном проеме, скрестив на груди руки, и следила за тем, как Эдриан собирает кое-какие свои вещи в рюкзак. Рей возвращался домой, ведь Мартины забрали заявление из полиции и на собственной машине привезли Джека в Форгс. Эта новость взбудоражила весь город. Народ ликовал, надеялся и верил, что теперь все будет как прежде. Мэр чуть ли не на руках стояла от восторга, Коллинзы радостно хлопали в ладоши, Бейкеры отплясывали мазурку. Казалось, форгсцы ждали этот день с большим предвкушением, чем ждет Рождество трехлетний мальчик.
– Ты будешь просто стоять и смотреть, пока твое счастье уходит? – спросил Моррис. По его голосу легко было понять, что он ухмыляется.
– Удивительно, – пропустив реплику Рея мимо ушей, протянула Нетти, – но я привыкла жить с тобой в одном доме, спать в одной комнате. Привыкла заваривать тебе чай, складывать твои вещи. Привыкла, что ты все время вламываешься в любую комнату без стука, даже если знаешь, что я там. При этом я заметила, что таких казусов никогда не происходило с моими родителями, но происходили каждый день со мной. Из чего несложно сделать вывод…
– Так, давай без выводов, – прервал ее Эдриан. – А если ты так сильно не хочешь расставаться со мной, то можешь в любой момент переехать в особняк. Папа не будет против, – улыбнулся он, обернувшись лицом к Нетт.
– Ты приглашаешь меня к себе жить? – переспросила девушка, подняв одну бровь, а на обрывке фразы по привычке нахмурившись.
Эдриан коротко рассмеялся, поправив волосы. Ему нравилось то, как Нетти реагировала на его искренние фразы и неподдельные эмоции. Он любил замечать, что Нетт видит в нем другого настоящего человека и радуется тому, что видит. Раньше, вначале их общения, Рея действительно бесила простота и наивность Данетт. Но, глядя на нее в этой комнате, одетую в его толстовку, простую, без глупых пантов и стервозной вульгарности, он вдруг задумался: а не так ли должна выглядеть настоящая девушка? Так, а не как те размалеванные куклы, которые способны только привлекать внимание, но не дарить настоящие чувства, даже такие банальные, как радость, сопереживание, помощь. Быть настоящим так сложно в этом мире, поэтому только спустя месяцы Рей смог понять, что Данетт не слабая, она сильнейшая из всех. Сильнее его, Реджины Блоссом, сильнее Хьюберта Симмонса.
Освободившись от мыслей, вдруг осенивших его, Эдриан ответил:
– С тобой весело. Ты почти не бесишь меня, – сказав это, парень застегнул молнию на рюкзаке.
– Пора? Я, как гостеприимная хозяйка, должна провести тебя к мотоциклу, сир, – сказала Нетт, тепло улыбнувшись Рею.
– Да, – кивнул Моррис, повесив рюкзак на плечо. – Толстовку дарю. Можешь спать с ней в обнимку и представлять меня.
– Спасибо за разрешение. Так и сделаю, – съязвила Нетт. – И вообще, ты сам заставил меня ее напялить.
– Потому что твой свитер ужасный и не подходит к этим джинсам.
– Боже! Идем, пока я на тебя шкаф случайно не уронила, – закатила глаза Данетт.
– Молю, если будешь ронять, только не книжный, а то мне на голову упадет «Грозовой перевал», и я умру с позором, – уже по дороге в холл отчаянно воскликнул Рей, снова тренируя свои «выдающиеся актерские способности».
– Эй, что ты имеешь против «Грозового перевала»? – возмутилась Нетти.
– Глупейшие семейства. Все эти Хитклифы, Локвуды и Эрншо наводят на меня тоску, – не выходя из роли, ответил Рей, остановившись у двери на улицу.
– Глупейшие? Как можно было читать и решить, что эти семьи глупейшие? Стоп, – осеклась девушка, – ты что читал книгу? Роман? Про любовь?
– Был грешок. Но никому не говори, а то испортишь мою незапятнанную репутацию.
– Да, человек самых чистейших побуждений! – притворно закивала Нетти.
– Конечно. Разве ты сомневаешься в этом?
– Все, Моррис, иди домой с глаз моих.
– Ну, хоть обнимемся на прощанье? – великодушно предложил Рей и распростер руки.
– Я не буду обниматься с тобой. С чего бы это? Ты не на месяц уезжаешь. Мы через пару часов увидимся у Мартинов.
– Нетти, ты спала со мной на одной кровати, а сейчас делаешь вид, что я никогда не прикасался к тебе. Это глупо, – сказал Эдриан довольно спокойным голосом.
– Прекрати. С твоих уст это звучит как-то стыдно.
– Еще скажи, что ты бы вернула время вспять и никогда бы этого не повторила. Ту ночь в больнице, например.
Нетти, которой еще ни разу не приходилось обсуждать все
