Крылья зла - Эмили Блэквуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я рассмеялась, по лицу потекли слезы, и поцеловала его.
Мои руки задрожали, когда я положила их ему на грудь. Он накрыл их своими, прижав к своей окровавленной и разорванной рубашке. Этот поцелуй был нежным и мягким. Он был уязвимым. Легким.
Я отстранилась, губы дрожали. — Мне нужно смыть с себя эту кровь.
Я видела сдерживание на лице Вульфа, но он не сопротивлялся, пока я отстранялась и осматривала комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы очистить мою окровавленную, избитую кожу.
Тот, кто здесь жил, должно быть, был очень богат. Посреди комнаты стояла большая кровать на массивных деревянных столбах. Кровать была застелена и покрыта тонким слоем пыли.
У дальней стены стоял идеальный письменный стол, над которым висело разбитое зеркало.
Я прошла мимо него и направилась к дверному проему в глубине комнаты. Дверь была сорвана с петель, но я вскрикнула от облегчения, увидев внутри полноценную уборную. По крайней мере, это место не было полностью разрушено.
Я быстро нашла небольшую тряпку и принялась вытирать руки, стараясь соскрести с кожи засохшую кровь и въевшуюся грязь.
И тут я заметила каплю из трубы в душе.
Если здесь все еще есть вода, это может вернуть мне утраченную веру в роскошь Золотого города.
Я повернула ручку.
И, черт возьми, вода полилась с потолка. Я чуть не расплакалась от облегчения.
Через несколько мгновений от воды пошел пар, и у меня задрожали колени.
Бегущая вода.
В дверях появился Вульф. — Это…
— Горячий душ? Да. — Смех сотряс мое тело. — Да, это так.
Он тоже улыбнулся, и на краткий миг в стене скорби, обступившей мое сердце, появилась трещина.
— Я оставлю тебя в покое, — сказал он через мгновение. — Бери столько времени, сколько тебе нужно.
Я не стала просить его попытаться восстановить сломанную дверь. Он уважал мои границы. Во всяком случае, то немногое, что от них осталось.
Несколько раз успокоительно вздохнув, я сняла с себя пропитанную кровью одежду. Ботинки практически прилипли к ногам, но в конце концов я сняла и их, вздохнув с облегчением от внезапной свободы.
Пар заполнил маленькую комнату, призывая меня вперед. Я стянула с себя остатки одежды, оставив жуткую кучу на полу, и шагнула в душ.
— Черти, — пробормотала я, когда вода каскадом полилась вокруг меня. Тепло окутало мой торс, плечи, затылок. Я сделала долгий вдох и наконец опустила лицо под воду.
Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что вода вокруг моих ног будет красной и черной — напоминание о прошедшей неделе. Кровь, которую я пыталась оттереть, лишь открывала новую заживающую царапину или шрам. Мои руки были покрыты следами когтей, укусов и порезов.
Это должен был быть конец. Теперь все должно было наладиться, все должно было стать легким.
У меня была миссия, которую я должна была закончить для Лорда.
Эмоции обрушились на меня, подобно удару в грудь. Ведь именно ради этого я здесь, не так ли? Из-за обязательства закончить это для него.
Он нуждался во мне.
Как бы ему было стыдно, если бы он узнал, что я сдалась Вульфу? Позволила ему питаться мной? Умерла за него?
Я не знаю точно, когда начала плакать, но не успела я опомниться, как горячие слезы растаяли вместе с паром из душа. Я пыталась позволить теплу расслабить мышцы, но за этим последовала еще большая боль.
Всегда больше боли.
Всегда больше страданий.
Я ненавидела это. Ненавидела то, что у меня никогда не было передышки, а если она и появлялась, то не надолго.
Я имею в виду, Вульф ведь не собирался задерживаться, верно?
Я почувствовала его позади себя, не оборачиваясь. До Мойры мне было бы не все равно. Я бы боролась за то, чтобы прикрыться, чтобы он не увидел мое изуродованное тело, шрамы на спине.
Но я слишком устала, чтобы не дать рухнуть стенам вокруг моего сердца.
— Охотница, — прошептал он, едва слышно, чтобы я услышала. — Ты плачешь.
Я не стала возражать. — Ты не в первый раз видишь, как женщина плачет.
— Нет, — сказал он, на этот раз ближе, — но это не значит, что мне это нравится.
Я наклонила голову к воде и позволила ей наполнить мой рот.
— Тебе не нужно беспокоиться обо мне, — ответила я через несколько мгновений. — Я могу позаботиться о себе сама.
— Я знаю, что ты можешь, — сказал он.
Я смутно слышала, как он раздевается, смутно чувствовала, как он заходит в душ.
Но когда его мягкая рука опустилась на мое обнаженное плечо, я обмякла.
— Охотница, — пробормотал он, обхватывая меня сзади руками. — Все в порядке.
— Нет, не все в порядке. Это самое далекое, черт возьми, от нормального.
Один из его пальцев начал прослеживать линии моей спины, многочисленные шрамы, которые все еще находились на разных стадиях заживления.
А потом его губы прильнули ко мне, горячие и исцеляющие, возвращая меня к жизни. Вытаскивая меня из темноты, в которую я была готова погрузиться всего за несколько секунд. Руки Вульфа скользнули от моих плеч к запястьям, счищая остатки засохшей крови водой.
Затем он переместился к моей спине, сделав то же самое.
Он медленно покрутил меня, направляя к себе самыми мягкими прикосновениями, которые я когда-либо получала от него. Он не обращал внимания на мои покрасневшие глаза. Не обращал внимания на легкие всхлипывания.
Он просто принялся за работу, стирая кровь с моей груди и живота.
Вульф опустился передо мной на колени, его черные крылья распластались по влажной земле, и он провел руками по моим бедрам, коленям, икрам. В обычной ситуации я бы с удовольствием прокомментировала, как хорошо он выглядит на коленях, но я не могла вызвать улыбку на своем лице. Не могла заставить себя смеяться, не сейчас.
Но он знал это.
Не было ничего более интимного, чем это: два измученных войной, сломленных существа, обнаженные и изможденные, очищающие кровь со своей изодранной и ушибленной кожи.
Все еще стоя на коленях, Вульф поднял на меня глаза. На его густых ресницах блестели капельки воды. — Я говорил серьезно, Охотница. Мое сердце склоняется перед тобой и только перед тобой.
Я опустилась на колени рядом с ним, впервые осознав, насколько полностью обнажена. Все мое тело раскраснелось от его прикосновений, а его твердость уперлась в мое бедро.
Слезы все еще текли по моему лицу, но, черт возьми. Руки Вульфа были рядом, вытирали слезы, покрывали поцелуями их огненные дорожки.
Заставляя меня
