Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

И с чувством добавил:

– Лучше б шлюпок побольше купили!

Оркестр резко оборвал игру…

«Титаник» еще сильнее накренился вперед, его нос окончательно скрылся под водой, и корабль встал почти вертикально. И тогда раздался оглушительный гром, походивший на удары огромного кузнеца по наковальне с утес размером или раскаты грозы. Этот грохот можно было бы слышать за мили – котлы и механизмы сорвались со своих мест.

В море валились десятки кадок с пальмами из «Палм-Кор»; из разбившихся ящиков вылетали лавины ракеток для сквоша и клюшек для гольфа. За ними несся поток орехов, яиц, пивных бутылок… В общем потоке кувырком летела патентованная ледоделательная машина с палубы «G», тридцать шесть тысяч апельсинов, электроподъемники фирмы «Рэйлтон, Кэмпбелл энд Кроуфорд» и полторы тысячи килограммов живых устриц…

На дно уходили украшенный драгоценными камнями манускрипт «Рубайата» Омара Хайяма, роскошное убранство салонов и кают люкс, двенадцать сундуков с антиквариатом миссис Шарлоты Дрейк, полдюжины роялей…

А еще вниз прыгали люди.

Вот передняя труба отломилась и с оглушительным шумом рухнула в воду. Слетели со стопоров оба якоря, повиснув на грохочущих, бьющих по борту цепях на длину всех своих десяти смычек.

В страшном водовороте закружило мешанину из шезлонгов, ящиков, канатов, каких-то досок и обломков. Вода бурлила и пенилась, с шипением и стоном через открытые двери и иллюминаторы вырывался из чрева парохода воздух, смешанный с паром, словно ревел издыхающий кит. Это был воистину предсмертный крик «Титаника», его последний вздох.

Высоко задравшаяся корма смотрела в небо, словно гигантская черная гора. Несколько человек, цеплялись за тросы, карабкались по гребному винту. Внезапно пароход вздрогнул, как бы в последнем усилии выпрямиться, и медленно, торжественно ушел под воду, унося с собой и пассажиров. Теперь уже вечных пассажиров.

Какой-то миг, и на месте огромного корабля образовался пенящийся водоворот, в котором кружили деревянные обломки, огромные пузыри воздуха и мертвые тела.

Края водяного кратера, покрытые пеной, поднялись вверх.

Над местом гибели колоссального корабля встало облако тумана и водяных капель, как будто кипела вода в колдовской чаше уже наверняка мертвого Монпелье.

И вот все стихло. Океан с ледяным спокойствием сомкнулся над своими жертвами…

– Боже мой! – прошептал кто-то в шлюпке.

Остальные не могли произнести ни слова.

А потом в тишине разнесся быстро нарастающий крик…

Это от отчаяния и страха кричали люди, оказавшиеся в воде. Ничего чудовищнее этого вопля Юрий в жизни не слышал. Крик ужаса… Крик, пронзающий самое сердце. Проклятия и стоны, мольбы испуганных и задыхавшихся от страха тонущих людей. Призывы о помощи и воззвания к Богу и Дьяволу неслись над черными водами…

До места гибели корабля, где сейчас погибало невесть сколько душ, было всего ярдов пятьсот.

– О Господи, что же это?! – закричала женщина в вечернем платье.

Соседка приобняла ее за плечи, успокаивая. Девчонка в ночной сорочке всхлипывала, из глаз текли слезы.

– Нет, нет… Надо плыть к ним! – вдруг закричала она. – Мы должны вернуться и спасти людей!

– Да ты никак очумела, мокрощелка! – заорала рыжая. – Да если мы повернем туда, нас в два счета перевернут и мы все утонем! Давай я тебя выкину за борт, ты к ним сплаваешь, может, поможешь кому… – вскочив, шагнула к девушке.

– Придержи язык, вонючая шлюха! – вскочила другая пассажирка, крепко сбитая, лет сорока на вид. – Как бы тебе самой за борт не прогуляться!

– Ах, ты… – рыжая сказала нечто непонятное Юрию, но по интонации явно нецензурное.

– Ну, хватит! – рявкнул Ивенс, поднеся к носу «кокни» сжатый кулак. – Здесь я командую! Всем сидеть спокойно, лодку не раскачивать! Мы не будем приближаться сейчас, и в самом деле нас запросто потопят… Подойдем попозже, мисс, и поднимем, кого сможем. А пока следует осмотреться, может, кто поблизости есть в воде…

В следующий час женщины, точно очнувшись от оцепенения, втащили в шлюпку несколько человек – двух девушек лет четырнадцати, непрерывно дрожавших и плакавших, трех матросов и горбоносого толстячка, лопотавшего нечто на своем языке.

Между тем крики становились все слабее и слабее, пока не смолкли совсем.

– Отгребай назад! – сказал Ивенс. – Мы сделали, что смогли, и свой долг выполнили. Возьмем еще кого-то, чего доброго сами пойдем на дно.

Их накрыла кромешная тьма.

Единственными звуками теперь были женские рыдания да удары весел по воде.

– Почему, Господи, почему? – еле слышно бормотала дама в вечернем платье.

А потом размотала горжетку и протянула ее одной из девочек.

Глядя на это, смазчик стащил бушлат и закутал вторую из спасенных. А Тедди снял с себя фуражку и отдал девушке, перевязавшей Ростовцева.

– Возьми, красавица, – смущенно пробормотал он. – Она не шибко греет, но все ж лучше, чем ничего.

В холодной ночи, на пространстве в несколько миль вокруг, в океане болтались спасательные шлюпки. На некоторых из них люди кричали, махали руками, на других стояла гнетущая тишина, и потрясенные, искаженные страданием лица смотрели вверх.

Придя в себя, Ивенс распорядился:

– Нужно провести перекличку.

Через пять минут она завершилась. В шлюпке было тридцать семь человек, считая Юрия.

Двадцать четыре женщины, пятеро детей, восемь мужчин, включая трех спасенных и китайца.

– Посчитаем теперь, чего у нас есть! – произнес смазчик нарочито бодрым голосом.

Ящик на носу оказался совершенно пуст. Ни сухарей, ни консервов не было, как и сигнальных ракет и фальшфейеров. Правда, в двух вместительных анкерках что-то плескалось. Ивенс приподнял один, затем второй…

– Воды от силы по четверти галлона на брата… – озабоченно резюмировал он. – А что там в мешке?

Мешок, на который так удачно спикировал Ростовцев, содержал в себе настоящее сокровище для измученных продрогших людей – полсотни свежих белых булок. Должно быть, в суматохе камбузники забросили их в шлюпку, особо даже не раздумывая.

Ивенс лично раздал людям хлеб, каждому по половине душистой выпечки.

Стали искать фонарь, но его нигде не было.

– Значит, будем плыть в темноте, – прокомментировал кто-то. Они и плыли в свете звезд, иногда тихо переговариваясь с соседом.

– Ох! А ежели бы не та американка – конец бы нам был, – вдруг услышал Юрий – говорила завернувшаяся в одеяло немолодая тетка лет возле которой жались две девчушки – дочки, а может, и внучки или племянницы, как знать. – Из богачек сама, а бойкая да сильная! И я ведь и не спросила, как ее зовут! Молоденькая такая – в синем платье да шляпке смешной – брошка у нее еще была золотая – кошка не кошка, тигр не тигр…

– Ничего – потом найдем и спасибо скажем! – бросила одна из девочек.

«Элизабет ее зовут!» – хотел сказать Юрий, но отчего-то промолчал – может, чтоб не спугнуть надежду, что и он, и эти женщины увидят еще храбрую журналистку.

– Смотрите, человек! – закричала девушка, перевязавшая Юрия.

Весла нехотя захлопали по воде…

Увы, это был лишь колыхаемый волнами труп. Пассажир первого класса, как можно было понять. Он лежал на спине. Безупречно сшитый фрак с бутоньеркой в петлице, щегольские белые башмаки и галстук-бабочка. Даже в смерти этот немолодой господин сохранял некую элегантность.

Ивенс вдруг ухмыльнулся и подцепил труп веслом, подтаскивая к борту. Еще миг, и грузное тело наполовину перевалилось в шлюпку.

– Ты рехнулся, братец?! – загалдели женщины. – Не видишь, он же мертвый!

Фыркнув в их сторону что-то неуважительное, смазчик сноровисто обыскал утопленника.

– Авось, джентльмен имел с собой флагу с виски, – добавил он.

Однако, похоже, не спиртное его интересовало.

Через минуту довольный матрос вертел в руках большой платиновый портсигар с алмазной монограммой, блеснувшей при свете звезд.

– Унций десять потянет, – заключил он и сунул добычу за пазуху.