Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Эх, сколько ж вот таких где-то прячется по оврагам, а магических способностей нет, и звенья их не находят, поисковики не реагируют… который год экспериментаторы бьются…

Мелита успела обаять уже почти всех, причем, будто издеваясь, повторяла слова Кристо, только на свой лад:

— Ну, теперь вам опасаться нечего: вы же у нас в Одонаре! Здесь вам выделят комнаты, одежду, еду, конечно, и учиться будете. Всяким интересным штукам, оп! — из ее ладони понеслась мелодия. — И драться вас научат тоже, только сейчас-то не нужно все это показывать. Вам нужно себя потише вести, чтобы здесь остаться: не кричать, никого не пытаться убить, а то если Бестия разозлится — еще выкинет вас из замка, а тогда…

Она покачала головой, и новички тут же прониклись ощущением того, что без Одонара им просто невозможно жить. Мелита тут же продолжила веселым голосом:

— Но сначала мы познакомимся, поедим и оденемся! Вот ты — как тебя зовут?

Имена поскакали горохом, со всех концов комнаты:

— Рена!

— Яс!

— Олух. Это меня так мать звала.

— Фарэйа!

— Не помню…

— Булк, сын мельника! Ничего смешного нету в имени, ща как тресну!!

— Иди в болото.

Это выдал тот самый переросток лет четырнадцати. Лоб у него был такой тяжелый, что им свободно можно было прошибать стенки, а посреди лба шел кожаный плетеный ремешек.

— Это имя такое? — не поняла Мелита. Лобастый покачал головой.

— А какое тогда имя?

— А иди ты в болото.

Ничего больше от него добиться не удалось.

После похода к снабженцам и обеда в трапезной (приходилось бегать и отбирать еду, которую малышня пихала в самые изобретательные тайники), пришло время теста на воображение и интеллектуальные способности.

Тест был простейший. И, конечно, с привкусом Альтау. И с призвуком стихов (проверку точно создавали Мечтатель и Бестия сообща). Будущих теориков выстроили в единую линию, а Дара с важным видом произнесла:

— Знаете Песнь о Витязе?

Самым честным ответом был «не-а». Самым обнадеживающим — «Слышали такую». Самый большой пессимизм внушал ответ: «Что это за муть?», прозвучавший из трех или четырех глоток.

— Неважно, — расщедрилась Дара, — я сейчас вам ее прочитаю. Там не хватает строчки о самом Витязе, но самое главное — последняя рифма. Созвучие то есть, последнее. Попытайтесь придумать так, чтобы складно было, договорились? Начинаю.

Кристо уже как-то слышал в исполнении Дары Песнь и смутно понадеялся, что сейчас она прочитает свой вариант: «На поле Альтау, выбиваясь из сил, Холдон королей потихоньку мочил…» Но Дара читала до безобразия правильно:

На поле Альтау взгляните скорей:

В тот день туда восемь пришли королей

И первый король, словно бог, был красив,

Второй был искусен (хотя и спесив),

Был третий — и тверд, и упрям, как скала,

Четвертый вершил хитроумьем дела,

Был пятый король всех проворней в стране,

Шестого Удача вела много дней,

Седьмой семерых сыновей был отцом…

— Дара выделила последнее слово особо, подняла палец и произнесла: — Восьмой… был кем?

Ответы дышали свежестью и поэтической новизной. До варианта «подлецом» радостно додумались двое. Еще один деревенский ушел недалеко и выдал «огольцом». Трое беспрекословно заявили: «Кузнецом!» — но почему, сказать затруднились. Испуганная девчушка пролепетала «огурцом» и сама озадачилась от своего ответа, клептоман додумался до «стрекозцом», а сын мельника лаконично обозначил: «Овцом».

— Кем? — переспросила Мелита, сдерживая распиравший хохот.

— Овцом.

— Кто это?

— Муж овцы.

— Почему Витязь был мужем овцы?

— Ну, я не знаю, вы спросили!

Бестия бы такое слышала! Сочинители Хроник рядом не валялись со своим «храбрецом», «образцом», «гордецом», «борцом», «мудрецом» и прочими скучными вариантами.

Еще четверо просто не поняли вопроса, а лобастый, с ремешком на лбу, зыркнул недоверчиво и прогудел:

— Ястанир.

— Что?

— Витязь был Ястанир, а что нет, что ли?

— А в рифму ты не мог попробовать?

— Иди ты в болото.

Одним словом, стандартный диалог.

— Дело ясное, — подвела Мелита итог, — если так глядеть — смело можно распределять на нулевой уровень. Вот с этим «овцом» и «Ястанир» я бы повозилась…

Нольдиус посмотрел на Кристо почти по-товарищески и кивнул в сторону Мелиты, как бы говоря: «Оптимистка, да? Как будто нам со всеми не придется возиться!».

Но со всеми возиться все же не пришлось. Уже через пару дней восемь бывших найденышей бодро ушагали в строй теориков. Мелита время от времени им еще разъясняла правила артефактория, а Дара поясняла насчет артемагии, но новички уже влились в коллектив и на попытки Мелиты всё чаще орали: «А мы знаем!»

С Дарой такое не проходило. Стоило артемагине появиться на горизонте — всё притихало, и слушали ее беспрекословно, но не как Мелиту — из любви, а из явных опасений получить чем-нибудь по голове.

С новым «нулевым уровнем» потихоньку начал заниматься Озз, потом Ренейла, потом остальные из артефактория. На шее у Мелиты, Кристо и остальных осталось шестеро.

Этот этап был самым мучительным: чудо-компанию составляли перепуганная девочка, клептоман; Булк — сын мельника; «идитывболото», который так и не назвал своего имени; один на редкость тупой и агрессивный субъект по имени Крет, в котором прослеживалось удивительное сходство с Кристо в детские годы… Да ещё Наида, которая довольно редко выходила на связь с окружающими, а все больше сооружала курганы из камней и напевала песенки загробного содержания.

Эту шестёрку нужно было «приспособить», потому что пока их попросту нельзя было пускать никуда. Яс уже стянул у Вонды связку ключей и полбутылки ирисовки, мало стянул — так вылакал, мерзавец маленький, а Мелита с Нольдиусом чуть с ума не сошли, пока его откачивали. Крет затевал драку со всеми, одушевленными и неодушевленными (да, и с Караулом тоже, и с унитазами в уборных); пугливая Сина тут же начинала вопить и прятаться, а это она умела в совершенстве из-за худобы: пролезала в любую щелку, и раз даже нашлась в Особой Комнате у Гробовщика. Смешнее всего было смотреть на Гробовщика, когда Дара выудила трясущуюся Сину прямо из-за стола с рукоятью Витязя.

— А это тут откуда?! — поразился деартефактор. Вымотавшаяся с новичками Дара буркнула что-то и уволокла Сину к остальным.

Страшнее всего было то, что все новички попривыкли друг к другу и начинали истерить при малейших возможностях разлуки.

В общем, ещё денька примерно через два Кристо был уверен: ад — это не серая, лишенная красок и звуков холодная пустошь, где ты окажешься совершенно один (как писалось это в книгах и пересказывалось деревенскими бабульками). Нет, преисподняя — это комната на втором этаже артефактория. В одном углу Мелита ободряюще щебечет над заикающейся Синой, во втором — Нольдиус разнимает истошно орущих Яса, Булка и переростка, а в третьем Наида неторопливо и деловито откручивает голову своей кукле. В четвертом углу обычно находился сам Кристо, донельзя задерганный и раздраженный, пытающий обдумать: как отделаться от этого мучения? Может, отмочить что-нибудь в старом стиле: наладить производство ирисовки на территории или сбежать попытаться? Бестия должна бы направить его на отработки, и, даже если это будет приказание помогать снабженцам со стиркой или тренировать мечной бой с самой Бестией — Кристо бы согласился со слезами радости. Но контрабанда и ирисовка звучали как-то несолидно. Приколоться над Вондой или над малышней мешали укоризненные взгляды Мелиты, пригласить кого-нибудь на свидание мешало воспоминание про «пояс воина», а почти всем остальным планам мешало возможное недовольство директора, которого Кристо теперь по некоторым причинам опасался. И что его вообще дернуло приглашать Дару общаться с малышней? Боевые рейды — легче в три тысячи раз…

Тут его размышления всегда как-нибудь прерывались. Один раз он попросту посчитал новичков и сообразил, что одного не хватает. Когда Дара его нашла, Крет уже успел завязать тесное знакомство при помощи кулаков с несколькими практерами. Артемагиня расшвыряла всех участников драки, определила в одном из тел подопечного и уволокла его назад, «в карантин». В другой раз Яс каким-то образом сумел «увести» из кармана Дары ее любимые боевые артефакты: шарики оникса, вернее, только один. Шарик, зачарованный на верность создательнице, мгновенно взбесился и начал поиск тех, кого можно было прикончить. Через две минуты на полу лежали все, в комнате не осталось целых стекол, а Нольдиус, сбитый вреднющим артефактом с ног, гнусаво просил Дару не приходить больше в комнату с оружием.