Наступление - Величко Нешков

Как-то в хмурый ветреный день после обеда Лиляна вышла из школы пораньше, пересекла площадь и завернула за угол общины. И тут она услышала, как барабанщик общины Гайтаня кричал:

— Гешо-о-о, зови акушерку, пора ехать, лошади замерзнут! Пока она соберется, метель заметет и сани и дорогу!

— Ты куда едешь? — спросила Лиляна у Гайтани, который сидел в санях, подняв воротник своего изношенного тулупа.

— В Камено-Поле молодуха рожает, так акушерку просят. Если хочешь, давай прокатимся, ветерком проберет, аппетит нагонит, хлеб вкусней покажется. Места хватит. — Он снова повернулся к окну участка, откуда ему улыбался Гешо Моллов. — Гешо, позови ее, будь человеком, лошади мерзнут!

Лиляна остановилась на миг. Уже дня три у нее зрело решение как-нибудь заскочить в Камено-Поле к сестре Слановского и узнать его точный адрес. «А почему бы не поехать сейчас?» — подумала она и сказала:

— Ты меня в шутку приглашаешь, а у меня и вправду есть очень срочное дело в Камено-Поле. Подожди только, я забегу домой, шаль возьму.

— Только побыстрей, а то погода очень скверная. Надень на себя что-нибудь потеплей, а то этот ветер с Дуная пролизывает аж до костей, — посоветовал Гайтаня.

Когда Лиляна почти бегом возвращалась из дома, акушерка, полная женщина лет за пятьдесят, с трудом садилась в сани, а Гайтаня, поддерживая ее, шутил:

— Ну, бабка, и оделась же ты! Как будто в засаду на гусей собралась!

— Ох, нашли время для вызова! — нехотя говорила акушерка, устраиваясь поудобнее в санях.

— Кому когда придет очередь, тот тогда и рождается, тогда и умирает. Эх, если бы это было вчера, какая была погода, какое солнце! А сегодня только волкам раздолье.

— А почему ты без ружья едешь? — спросила женщина, продолжая устраиваться в сене и укрывая колени попоной из козьей шерсти.

— Самый страшный волк — это я, — самодовольно подмигнул ей Гайтаня одним глазом и, обращаясь к Лиляне, громко сказал: — Давай, барышня, авось до темноты доберемся.

Лиляна быстро села в сани, кони рванули с места рысью, опуская головы под порывами встречного ветра. На повороте около церкви сани занесло в сторону и ударило о километровый камень. Гайтаня немного приподнялся и, стегнув коней кнутом, сердито прокричал:

— Эгей, залетные, а ну вперед, и чтоб как птицы летели! — От удара и окрика кони еще быстрее помчались по заметенному шоссе прямо к мельнице Венского.

Акушерка, прикрыв нос и рот шерстяным платком, гнусавила Лиляне что-то непонятное, но девушка ничего не слышала, а только время от времени кивала головой. Ее снова одолели сомнения: зачем было ехать в такую непогодь и есть ли вообще смысл искать адрес Слановского и вторично писать ему?

Чем ближе подъезжали к вершине Лозенского холма, тем сильнее становился ветер. Метель несла снежную пыль, била в глаза коням, которые, пытаясь подставить ветру спины, норовили повернуть в сторону от шоссе.

Гайтаня не переставал угрожающе кричать и натягивать поводья.

Свернувшись на дне саней, женщины молча смотрели на белое поле впереди, голые деревья груши и одиноких ворон, которые, тревожно каркая, летели позади саней. Ветер подхватывал их и относил в сторону.

Только когда перевалили через холм, акушерка открыла рот и, поеживаясь от холода, спросила Лиляну:

— По какому делу в такую-то погоду?

— У коллег в Камено-Поле есть очень интересная пьеса, так вот решила взять ее для нашей театральной группы, — соврала Лиляна и почувствовала, как кровь приливает к холодным щекам.

Кони побежали быстрее и без окриков Гайтани. После тяжелого пути они ожидали теперь награды за свои усилия — теплого хлева, сена и зерна.

Переехали по мосту через Осым. Свернули на шоссе к центру села. Какая-то лохматая собака с лаем бросилась к саням, Гайтаня подпустил собаку поближе и неожиданно так стегнул ее кнутом, что она отскочила в сторону и, заскулив, стала зализывать место удара.

— Передай привет своему хозяину, да скажи, чтобы отодрал тебя за уши! — ухмылялся Гайтаня, довольный своей ловкостью. А так как женщины не обратили внимания на его «успех», он, громко свистнув, повернулся к ним: — В селе совсем другая погода, не то что в поле. Там не для женщин, верно?

— Ох, а что делают сейчас на фронте? — тяжело вздохнула акушерка.

Лиляна с трудом повернула голову, чтобы посмотреть на нее и понять, искренняя ли тревога этой женщины, но увидела только часть ее носа да покрасневшие и припухшие от холода веки.

— Мерзнут, если не в укрытии, — философски добавил Гайтаня и снова взмахнул кнутом.

— Сегодня вечером вернетесь назад? — спросила Лиляна у женщины.

— Поскорей бы закончить, муж у меня дома больной лежит, совсем одного оставила.

— А что с ним такое, простыл, что ли? — обернулся к ней Гайтаня. — Так есть одно простое лекарство.

— Так-то оно так, да не так. Очень боюсь, как бы пневмонии не было.

— А-а, вот оно что! Ну ничего, без тебя он за одну ночь вылечится. Согреет чугунок вина, поперчит его, позовет к себе Йончоолу и Далаверу, выпьют, споют что-нибудь, глядишь — завтра утром снег во дворе расчищен и пол в доме подметен.

— О-ох, поскорей бы закончить тут да вернуться домой! — сказала акушерка вполголоса, хотя ей и было страшно возвращаться ночью в Лозен.

— А как вернуться? Кто знает, какие сугробы наметет. В темноте и с дороги можно сбиться, и опять же волки могут с Гайдуцкого холма или Беличьих гор пожаловать. На днях охотники ходили на волков, только ничего у них из этого не вышло, — приврал Гайтаня, потому что, еще находясь в Лозене, рассчитывал провести эту ночь в Камено-Поле у двоюродного брата жены, который хотя и не был богат, но ради такого гостя не ударит лицом в грязь.

Сани остановились перед общиной. Лиляна, пугливо оглядываясь, вылезла из саней и стала бить ногой о ногу, чтобы хоть как-то согреться. Акушерка вошла в помещение.

— Если за полчаса не закончите, возвращаемся завтра утром, — повернулся Гайтапя к Лиляне и стегнул лошадей.

Лиляна пошла в сторону кооперации. Она не знала, где живут Слановские, и решила спросить об этом первого встречного.

Из магазина вышла сгорбленная старушка, держа в одной руке конверт, а другой опираясь на кривой посошок. Лиляна подошла к ней. Старушка с удивлением посмотрела на девушку, недоумевая, зачем она приехала сюда в такую непогоду.

— Бабушка, — обратилась к ней Лиляна, — где живет Бойка Слановская?

— Кто, кто? Слановская? — переспросила она, хотя хорошо поняла, о чем ее спросила Лиляна.

— Да, Бойка Слановская, — уже громче повторила Лиляна, решив, что бабушка глуховата.

— Соседи мы с ними, дочка, пойдем, я тебе покажу. — И она медленно пошла по тропинке.

Вышли на широкую улицу. Не прошли и сотни шагов, как из кривой поперечной улочки, спускавшейся к Осыму, показались две коровы и теленок. Позади них шел пожилой крестьянин с обвисшими усами, одетый в белый с заплатами кожух, держа под мышкой длинный шест. Теленок, подгоняемый ветром, бежал по тропинке и мотал головой с едва пробивающимися рожками.

— Эй, Митьо, бычок того и гляди бодаться начнет! Чего это он ко мне направился? — Старушка сошла с тропинки и прижалась к плетню из старых, прогнивших прутьев.

— Не бойся, бабушка Луканица, не такие уж страшные у него рога, чтобы его бояться! — громким басом сказал мужчина.

Луканица подождала, пока Митьо Ганин поравняется с ней.

— Эта девушка ищет Бойку. А я увидела тебя и подумала, может, она у вашей Русалины.

— Бойка дома, я ее совсем недавно видел во дворе.

— Ну и хорошо! А то что ж ей зря снег-то топтать по такой погоде? Как с цепи сорвался этот ветер. У нас сегодня вторник, значит, только к пятнице теперь утихомирится.

— Там, на небе, знают свое дело, бабушка Луканица, — усмехнулся мужчина, слушая причитания старушки, и, повернувшись к Лиляне, спросил: — Откуда будете, красавица, если не секрет?

— Из Лозена, — ответила Лиляна и застенчиво опустила глаза, как будто этот человек был посвящен во все ее тайны.

— А вы не из Земледельческого союза молодежи? — продолжал он расспрашивать.

— Нет, — ответила Лиляна, еще больше смутившись.

— Ох, чтоб они провалились, все ваши партии, чтоб им пусто было! — бормотала себе под нос бабушка Луканица. — Если и женщины стали заниматься этой проклятой политикой, то дело плохо.

Старушка остановилась возле маленькой, покосившейся калитки. Сойдя с тропинки, она повернулась к Лиляне!

— Митьо тебя проводит, он Бойкин дядька.

— Спасибо, бабушка, — кивнула головой Лиляна и пошла дальше.

— Что пишет солдат? — спросил у Луканицы Митьо Ганин, оборачиваясь.

— Целую неделю нет никакой весточки! — попыталась перекричать ветер старушка, стоя у калитки. — Если и сегодня письма не будет, не знаю, что буду и делать. Пойду к Кристине погадать на бобах или на муке.