Всегда начеку - Сергей Смирнов

Когда старика Арслан-бека швырнуло на рельсы и он почти ощутил безжалостную тяжесть колеса, старший сержант ни о чем не вспомнил. Ни о просторных степях, ни о родном селении. Не вспомнил даже о жене Гюлизар и пятерых ребятишках — одиннадцатилетней Барьяк, восьмилетнем Султане-Али, пятилетней Зарьят, трехлетнем Джинете-хане и о недавно родившемся Султане-Муране. Слишком коротко было мгновение. Молнией сверкнуло: «Гибнет человек!»

Есть русская поговорка: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». В этом случае наоборот. Можно долго рассказывать не сказку, а быль о подвиге Мансурова, а дело делалось молниеносно.

В одно мгновение случилось нечто особенное: обычно не зависящее от разума чувство самосохранения отступило, было повержено более сильным чувством, которое только и делает человека человеком в высшем смысле этого слова.

То, что произошло дальше, выглядело бы в пересказе весьма неправдоподобно, когда бы не спасенный старик, десятки очевидцев и пола мансуровской шинели, начисто отрезанная колесом вагона. Калсын переступил одной ногою рельс, нагнулся и подхватил гибнущего под мышки. Однако, поскользнувшись, оказался на рельсах сам, придавленный упавшим на него стариком. Застегнутая на все пуговицы шинель, новая портупея, пистолет на боку еще больше сковывали движения. И все-таки какой-то доли секунды хватило, чтобы приемом самбо перекинуть старика через себя, вместе с ним вырваться из-под лязгающих колес.

Облепленный грязным снегом, без шапки, в разорванной шинели Мансуров отошел в сторону, облокотился о чугунную ограду. Его знобило. Он не видел окруживших его людей, не слышал, о чем говорят. Дрожали руки, гудела голова. Таким его застала жена, которая, как обычно, принесла в узелке обед. Он и на нее глядел невидящими глазами. А мог ли он в те минуты дать интервью местным газетчикам, которые прибыли на место происшествия? Даже фотографировать Калсына было неудобно: в таком он был растерзанном виде.

Короче говоря, старый Арслан-бек остался цел и невредим, отделался испугом. Он по-прежнему бережет свое здоровье: курит сигареты с фильтром, боится простуды, но не забывает заводить часы и приходит на станцию задолго до прибытия скорого Москва — Баку. А старший сержант Мансуров, получив новую шинель, отправив старую родителям «на память», продолжает свою скромную службу на линейном пункте милиции Северо-Кавказской железной дороги.

Что толкнуло Мансурова на подвиг? Открывается широкое поле для предположений и домыслов: каким бы отважным он мог быть на фронте, в партизанском отряде, в подполье? Конечно, он был бы героем, но ведь то особые условия, а сейчас мирная жизнь, и как легко успокоиться в ней, жить повседневными заботами и радостями — работать, растить детей, встречаться с друзьями. Казалось бы, где тут место геройству?

Но давайте познакомимся с Мансуровым поближе. Побудем с ним, когда он дежурит.

За сутки через станцию проходит восемнадцать одних только пассажирских поездов! Короткая стоянка, тысячи и тысячи пассажиров, шум, толкотня, неминуемые мелкие и крупные конфликты. У иного это «разнообразное однообразие» притупило бы внимание, ослабило бдительность, вызвало бы раздражение и скуку. Коммунисту Мансурову никогда не изменяет острота чувства, сознание высокого долга. Он — слуга народа, ответственный за его благополучие и безопасность, поэтому спешит на помощь людям до того, как его позовут. Вору не скрыться от его острого взгляда; глядя на его атлетическую фигуру, стушевываются хулиганы и скандалисты.

Особенно трудно Мансурову в базарные дни, когда масса людей и товаров захлестывает Хасавюрт. Немало еще темных людишек — любителей погреть руки в чужих карманах.

Еще труднее ночью. Чего только не случается ночью, когда в темноте светятся лишь тусклые станционные огни да разноцветно подмигивают семафоры!

Прибегает жена обходчика. Запыхавшись, говорит: у самой сторожки двое местных затеяли поножовщину. Дико кричат, бросаются друг на друга, — жди беды. И, стуча сапогами, Мансуров бежит туда, вырывает у озверевших спорщиков ножи, а самих доставляет в дежурную комнату. До утра под замок, а там разберемся.

На путях скользнула быстрая тень: кто-то перебегает на ту сторону, в руке — ноша. Первая мысль: почему бежит? Автобусы уже не ходят: поздно. Что за спешка? И снова мчится Калсын, перепрыгивая через рельсы, чтобы задержать подозрительного. Короткий разговор в дежурке — и подозрение подтверждается На вопрос: «Что в чемодане?» — задержанный не может толком ответить: не успел ознакомиться с чужими вещами.

Не проходит часа — новое дело. Дружинники Гаджимурадов и Махмудов приводят, поддерживая под руки, пьяного. Странная фантазия оказалась у этого пьянчуги: прокутив половину получки, оставшиеся деньги он комкал и бросал в мусорный ящик. При тусклом свете фонаря Калсын копался в мусоре, извлекая пятерки и трешки. Потом вновь составление официальных бумаг, фиксирующих каждое действие милиции.

Не следует, разумеется, думать, что охрана общественного порядка на участке милицейского пункта — дело одного Мансурова. У него хорошие руководители: начальник пункта Юрий Федорович Слепченко, оперуполномоченный ОБХСС Зайнулла Алиевич Гамидов, работник уголовного розыска Николай Петрович Макоев, люди образованные, умные, решительные. Калсын многим обязан им, их опыту.

Интересная черта у Мансурова: часто он делает то, что на первый взгляд не имеет прямого отношения к его работе. К примеру, возле станции на ночь часто останавливаются тяжелые самосвалы: шоферы перед сном ищут, где бы поесть. После долгого пути не у каждого находится ужин. А станционная столовая и буфет уже закрыты. Правда, еще кто-нибудь там возится — повариха или буфетчица, подсчитывают дневную выручку. И Мансуров пускает в ход все свои знакомства, все личное обаяние, чтобы тетя Маша, или Галя, или Зина покормили чем бог послал шоферов. Людей, которых он видит первый и, может статься, последний раз. Добрым словом вспоминают его водители самосвалов за сотни и тысячи километров от Хасавюрта. А что говорить о местных жителях! Здесь его знают все от мала до велика, уважают и любят. Когда усталый после дежурства Мансуров идет по знакомым улицам домой, не случайно он слышит столько приветствий:

— Привет, Калсын Иславдинович!

— Салам алейкум, Калсын!

— Салам!

Побывайте у Мансурова дома, на улице Некрасова. Маленький дворик, непременная виноградная лоза над головой, саманный дом в три комнаты. Дом выстроил сам Калсын, жена помогала. Ныне семья увеличилась, родился шестой ребенок — Султан-Ахмет, нужна пристройка. В свободные дни хозяин сколачивает деревянный каркас, готовит саман, прикидывает, где бы купить шифер на крышу. Забот много: новое строишь, старое в упадок приходит — чини да чини. И к старикам родителям нужно съездить помочь.

Вообще в свободное время Калсын предпочитает быть дома. На это есть две причины. Первая — самая важная: семья. Любит Калсын, когда самый маленький, Султан-Ахмет, посапывает у жениной груди, двое, что постарше, сидят у отца на коленях, а остальные дети — вокруг. И все слушают сказку. Рассказывает Гюлизар. Любимая сказка о птице по имени Куклухай, которая спасла своих птенцов от волка и лисицы. Стоит поглядеть, как визжат и хлопают в ладоши ребятишки, как улыбается Калсын, когда птица Куклухай поет:

Что за счастье у меня,Что за детки у меня!У них растут перышки,Вырастают крылышки.Скоро детки полетят,Будут по свету гулять.Волк к ним больше не придет,Моих деток не возьмет!..

Другая причина, по которой Калсын предпочитает быть дома, — обилие знакомых. Калсын любит людей, любит знакомых, а сидит дома, как так? И мало этого. Открытый, до предела бесхитростный, Калсын из-за обилия знакомых порой вынужден хитрить. Зовут то на свадьбу, то на день рождения, то еще на какое-нибудь торжество, а Калсын — жене:

— Скажи, на службу собирается. Сегодня не может. А сама ступай, с ребятишками я посижу.

Гюлизар скрепя сердце передает посланцу: так, мол, и так, сегодня занят. А сама-то понимает, почему Калсын не идет: ведь не явишься с пустыми руками, а где набраться денег на подарки? Зарплата у старшего сержанта одна.

Зато, когда приходят к Калсыну — а приходят частенько, — на столе появляется все, что есть в доме. Не хватит — на сковородку угодит великолепный петух. Если гости станут отговаривать: не режьте, мол, такого красавца, Калсын скажет: «Злой очень, давно хотел избавиться».

Чаще всех приходят товарищи по работе.

Ближайший друг и наставник Калсына — старшина Алексей Яковлевич Дорошенко, человек могучего сложения, степенный, рассудительный. Более трех десятилетий служит он в органах милиции, и лишь в годы Великой Отечественной сменил синюю шинель на армейскую — сражался с фашистами. Грудь ветерана украшают боевой орден и многие медали.