На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот появляется Ельцин. Сразу видно – не в духе. Первые слова, обращенные ко всем собравшимся: «Почему я, президент, должен вести переговоры с каким-то премьер-министром?» В ответ гробовое молчание. Никто ничего сказать не осмеливается. После затянувшейся паузы пришлось вступать мне. «Борис Николаевич, – пояснил я, – сейчас у них в Турции президент вроде английской королевы или японского императора, а подлинный номер один – именно премьер-министр. Поэтому только с вами ему и следует иметь дело». Ельцин мое объяснение выслушал с хмурым видом, без комментариев. После чего отправился в зал заседаний, ну а там и мы за ним.
А сами переговоры прошли достаточно успешно. Помимо двусторонних связей много внимания было уделено, в частности, вопросам урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе. По итогам визита лидеры двух стран подписали Договор об основах отношений между Российской Федерацией и Турецкой Республикой.
Турция, впрочем, недолго оставалась парламентской республикой. Где-то через год она стала президентской, а во главе ее, но теперь уже в новом, понятном каждому качестве, еще на семь лет остался Сулейман Демирель. Пост премьер-министра (теперь уже действительно фигуры номер два) от него унаследовала Тансу Чиллер. Один из своих первых зарубежных визитов на новом для себя посту она в сентябре 1993 года нанесла в Москву. Вот для нее переговоры были запланированы уже с «коллегой» – также недавно ставшим предсовмина РФ Черномырдиным. Была, правда, предусмотрена и краткая протокольная беседа с президентом Ельциным.
Встретить гостью во Внуково-2 приехал сам Черномырдин. Тансу тогда было сорок семь лет, но выглядела она гораздо моложе своего возраста. Весьма симпатичная женщина, с ладной фигуркой, короткой стрижкой, модно одетая. На нашего премьера, сразу видно было, она произвела весьма приятное впечатление. Из аэропорта они уехали вместе на одной автомашине.
О дальнейшем мне рассказал находившийся вместе с ними переводчик. Черномырдин, вздохнув, сообщил своей визави, что, к сожалению, президент слегка приболел (так ли это было на самом деле – сие мне неизвестно) и намеченная встреча с ним, увы, не состоится. Чиллер была в шоке. «Да как же так, – запричитала она, – вы что, хотите, чтобы я вернулась в Анкару вся заплаканная, с опухшим от слез лицом? А именно так все и произойдет, если я не смогу встретиться с господином Ельциным. Это будет такой удар по моей репутации!» Нет, Черномырдин этого допустить не мог. И в итоге ему удалось добиться, чтобы президент симпатичную гостью все же принял, а состоявшаяся с ней беседа была гораздо дольше предполагаемых десяти-пятнадцати минут.
В связи с этим вспомнился похожий случай, который к Турции никакого отношения не имеет и произошел в те времена, когда я работал помощником Фирюбина. В Москву с очередным визитом приехала Имельда Маркос – жена президента Филиппин, мэр Манилы в статусе министра, имеющая ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла. В молодости она завоевала титул «мисс Филиппин» и, хотя ей было уже около пятидесяти лет, все еще оставалась очень красивой женщиной. В программе пребывания «Стальной бабочки» – такое у нее было прозвище (экзотическая бабочка – филиппинский национальный символ, а прилагательное она получила за крутой нрав) – была запланирована короткая встреча с Громыко. Министр был крайне занят и поначалу собирался вообще от нее отказаться. В итоге «сухарь» Андрей Андреевич провел за беседой с гостьей больше двух часов. Как видно из этих двух примеров, иногда женская привлекательность помогает и в международных делах.
Ну а теперь перехожу к не слишком приятному общению с представителями мужского пола. Речь пойдет о Козыреве и его заместителе Кунадзе. Скажу сразу: с министром тет-а-тет у меня разговоров практически никогда не было. Случались отдельные дискуссии на заседаниях коллегии или на совещаниях у него в кабинете. Более тесные контакты были, разумеется, в ходе зарубежных поездок, но всегда в присутствии кого-то еще из коллег. Да и ездил-то я с ним не слишком часто, но кое о чем все-таки расскажу.
Раза три довелось мне побывать с министром в Таджикистане. Обстановка там и внутренняя (наличие сильной оппозиции президенту Рахмонову), и внешняя (частые столкновения на таджикско-афганской границе) была весьма сложная. Помимо Душанбе Козырев всегда просил организовать его посещение одной из застав, где служили наши пограничники. При этом, надо отдать ему должное, всегда выбирал не спокойные места, а там, где было «горячо». Отправлялись мы туда на вертолетах МИ-8 – в одном находились сами, а другой был запасным на случай какой-нибудь непредвиденной ситуации. И вот тут начиналось представление. Перед отлетом министр переодевался в камуфляжную форму, а в кабине занимал, натянув наушники, место радиста – сразу позади пилотов. Те, конечно, были не слишком довольны, но что поделаешь – начальство, особо не поспоришь. Хотя могли бы, ссылаясь на необходимость обеспечения безопасности полета, запретить ему «играть в войнушку».
Запомнился и такой эпизод. По возвращении с одной из застав пролетали над местностью с многочисленными небольшими водопадами. В вертолете было жарко и душно, и Козырев дал команду приземлиться. Пилоты нашли подходящее место и сели. Все пассажиры вылезли слегка размяться и подышать свежим воздухом. И тут на глазах изумленной публики министр разделся и в чем мать родила, не обращая на нас внимания, с удовольствием стал принимать естественный водопадный душ. Я вроде бы не ханжа, но перед сопровождавшими нас таджиками чувствовал себя слегка смущенным.
Коротенько еще об одной поездке с министром – на сей раз в Пакистан. Как всегда, об официальных переговорах писать не буду. Козырев был весьма грамотным дипломатом и на основе подготовленных нами материалов провел их на достойном уровне. Но вот о парочке очередных его фокусов я все-таки упомяну. Визит близился к завершению. Вечером в ресторане отеля, где мы остановились (самый шикарный в Исламабаде), был сервирован прощальный ужин. В огромном зале, украшенном национальными флагами,
