Победитель, или В плену любви - Элизабет Чедвик

Харви сжал губы.

— Это была одна из причин, но не та, которая заставила меня принять решение. Ты отказался от монастыря, но это не подразумевает, что я должен отклонить это тоже.

Харви опустил одежду и вступил в гостевой дом.

Теперь, когда Александр знал, что Харви потерял ногу, его пристальный взгляд неодолимо тянулся к деревянному обрубку.

— Так что было твоей главной причиной? — спросил он, не в силах преодолеть враждебность тона.

Харви примостился на уютной скамье между окнами. Солнечный свет падал на пол и отражался на плитках, окружающих центральный очаг, где лежали готовые бревна, еще не зажженные.

— Ты не поверишь, если я скажу, — засмеялся он. — Действительно, я даже не уверен, верю ли сам себе.

— Я хочу услышать это, так или иначе.

Харви указал на дубовый буфет с вырезанными на нем шиповником и виноградными листьями.

— В той бутылке должно быть вино.

— Вам разрешают пить? — Александр бросил на него взгляд через плечо и подошел, чтобы наполнить два кубка.

— Для лекарственных целей — да, — ответил серьезно Харви. — В первые дни они напаивали меня похлеще брата Руссо.

Александр принес два кубка к нише и сел рядом с Харви.

— Скажи мне, — попросил он.

Харви посмотрел на темную поверхность вина.

— Это было твое письмо, которое наставило меня на путь, — там ты написал о брате Алкмунде, повышенном в должность приора в Кранвелле.

— Почему это заставило тебя пожелать принять тонзуру? — спросил Александр, совершенно расстроившись. — Это лишь показывает продажность духовенства.

— Они не все продажные, — возразил Харви. — Здесь я столкнулся только с добротой и поддержкой. Лучший способ удалять гниль — изнутри. Я больше не могу сражаться с мечом и копьем, но однажды я смогу хорошо его отделать, очень хорошо. Теперь я учусь, чтобы бороться другим оружием, и затем выгоню приора Алкмунда из Кранвелла и увижу его лишенным духовного сана.

Александр был почти готов рассмеяться в лицо брату, но сжигающее предопределение остановило его, так же точно, как и мысли, пришедшие на смену первоначальной реакции. На первый взгляд, Харви не был создан из материала, из которого сделана монашеская братия. Он не имел никакого образования, и его натура была проста и прямолинейна. Он также имел весьма сомнительный жизненный опыт, но это было только на первый взгляд. Простой и прямолинейный, он не хотел отставать в интеллекте или амбиции. Несмотря на свое предвзятое отношение к духовенству, Александр знал, что существовали движения, чтобы избавиться от язв мирских, которые пожирали целостность церкви. Харви мог быть не просто кандидатурой, призванной освежить замшелые соломенные тюфяки, — и его слабости могли бы стать преимуществом ничуть не меньше, чем постная ученость.

— Тебе нечего сказать? — спросил Харви, поскольку пауза затянулась. — Ты думаешь, действительно ли я безумен или просто дурак?

Александр вздохнул и покачал головой.

— Я думаю, что ты знаешь, что делаешь, но ты откусил слишком большой кусок, чтобы прожевать.

Харви пожал плечами.

— Однажды, не так давно, я видел мальчика, кожа да кости, который потрясал мечом перед соломенным чучелом и клялся, что в один прекрасный день он станет победителем турниров, столь же великим, как Уильям Маршалл.

На лице Александра появилась улыбка, хотя и кривая.

— Я все еще машу мечом перед соломенными чучелами, — сказал он, — и никогда не буду столь же великим, как Маршалл.

— Но ты проделал большой путь за короткое время. — Взгляд Харви остановился на улыбке, которая заиграла на лице Александра. — Ты все еще ездишь по турнирам?

— Я побывал на нескольких, ища сведения о Манди и оплачивая долги. Что касается Уильяма Маршалла, то мне предоставили место в его свите. Он видел меня на турнире в Солсбери в прошлом месяце и предложил мне место. Отсюда я еду в Лонгвилль, чтобы присоединиться к нему.

Глаза Харви сверкнули, и он показал, сколько в его характере осталось от воина, поскольку он дал Александру здоровенного тумака в плечо.

— Ближайшее окружение самого Маршалла! Зубы Бога, ты удачливый ублюдок!

— Ты так и перед аббатом выражаешься? — спросил Александр невинно, потирая ушибленное плечо.

— Его здесь нет, — небрежно отмахнулся Харви и покачал головой. — Уильям Маршалл, прямо не могу поверить.

— Так же как и я первое время. — Александр усмехнулся. — Но это было больше, чем просто удача.

Он рассказал Харви о турнире в Солсбери и празднестве, которое последовало за схватками. Он также рассказал ему о событиях более отдаленного прошлого, злосчастном рыцарском поединке против ле Буше и о великодушии Осгара.

— Я расплатился с ним, но полагаю, что он был удивлен видеть меня. Он думал, что эти деньги ушли навсегда. — Александр провел рукой по лицу. — У него нет никаких новостей о Манди. Ее не было ни в одном лагере, которые он посетил, и никто из женщин тоже не знал ничего. Как будто она исчезла с лица земли. Я молился о ее спасении; снова и снова я принимал епитимью, но это не приносит никакого облегчения.

Харви хмыкнул.

— Ты был дураком, похотливым, глупым дураком, — сказал он без злобы. — Я был не лучше. Если бы я не кувыркался тогда с лагерной потаскушкой, я бы предотвратил любую случайность.

Александр отпил вино.

— Я полагаю, что она жива, — пробормотал он, — и не хочет быть найденной. Она написала достаточно в своей прощальной записке. Когда-то она сказала мне, что станет большой леди в шелковых нарядах и окруженной слугами. Кто знает, не достигла ли она своей мечты.

Он взболтал вино в кубке и выпил.

— Жаль, что каждое желание имеет цену, — сказал Харви, потирая обрубок ноги. — И всякую цену должно платить.

ГЛАВА 21

УЭЛЬСКАЯ ГРАНИЦА,

ОСЕНЬ 1197 ГОДА

Первый ожесточенный ветер осени швырнул язвительные плети дождя в лицо Александра и заставил его согнуться в седле. Опустив голову, поджав хвост, струящийся между задними ногами, Самсон пробивался через возрастающий шторм.

Когда, они утром выехали из Торнбери, погода была просто чудесная — бодрящий бриз, преследующий косматое облако по бледно-синему небу и покрывающий рябью воды устья Северна. Теперь, в сумраке, вся синева была поглощена тьмой, и бриз стал ветром, который теперь угрожал превратиться в бурю. Он ревел среди деревьев с обеих сторон дороги подобно дикому зверю, срывая мириады листьев с ветвей и рассеивая их в темной дали.

Александр подумал о том, чтобы остановиться и найти защиту среди деревьев, но после краткого размышления он решил поспешить в Чепстоу. Даже если он прибудет после наступления темноты, он будет иметь приличную еду и ночлег. Чепстоу был частью владений Уильяма Маршалла, и Александр имел послание от графа к его кастеляну. Лорд Уильям использовал Александра в качестве курьера последним летом, и Чепстоу был только одним из мест на маршруте. Были еще богатые южные поместья Кэвершем и Оксон, расцветшие от обильных урожаев последних лет. Оттуда он поехал к владениям тещи Маршалла в Вестон, чтобы доставить семейные письма графине, и после краткого отдыха, данного себе и Самсону, двинулся дальше на запад к Бристолю и через Северн к Чепстоу. Оттуда он направлялся в Пемброук, чтобы затем присоединиться к Маршаллу в Нормандии.