Наркомы страха - Борис Вадимович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша прокуратура в 2000 году оставила в силе приговор в отношении Берии, поверив тем самым во все фантастические обвинения в заговоре с целью захвата власти (суд неконституционного Специального Судебного Присутствия, проходивший в отсутствие адвокатов, вряд ли можно счесть правым. И это обстоятельство, подчеркну, ставит под сомнение достоверность добытых в ходе процесса Берии и его товарищей доказательств вины подсудимых).
А вот если будет окончательно и твердо установлено, что Лаврентия Павловича Берию расстреляли до суда, го ситуация в правовом отношении кардинально изменится. Нельзя же признать законным приговор, вынесенный на суде, где обвиняемый никак не мог присутствовать, поскольку уже отошел мир в иной. Если же и в этом случае приговор в отношении Берии оставят в силе, то откроется широкое поле для посмертных судебных процессов. К иным политическим вождям можно будет добавить тысячи и тысячи рядовых исполнителей «красного террора», да и обычных уголовников, которым при жизни удалось избежать суда. Хороший сюжет для театра абсурда!
Повторяю, юридическая реабилитация, если она когда-нибудь произойдет, ни в коем случае не будет означать моральной реабилитации. Перед Божьим судом Лаврентию Павловичу есть за что ответить.
Вот какую оценку Берии дал бывший министр сельского хозяйства Н. А. Бенедиктов: «Да, пороки у него имелись, человек был непорядочный, нечистоплотный — как и другим наркомам, мне от него натерпеться пришлось. Но при всех своих бесспорных изъянах Берия обладал сильной волей, качествами организатора, умением быстро схватить суть вопроса и быстро ориентироваться в сложной обстановке». Думаю, эта оценка близка к истине. Добавлю только, что в советской системе прагматизм Берии вкупе с чекистским прошлым обрекли его на гибель.
Возможно, в последние дни жизни, сидя в бетонном мешке, Лаврентий Павлович вспомнил свои слова о том, что «у нас в турме места много», и пожалел о них. Не рой другому яму… Понял Берия, что ощущали те, кого его ведомство отправляло на гибель. Может, и раскаялся в чем-то перед смертью. Только неизвестно, в чем — в том, что загубил немало невинных душ, или в том, что так глупо проиграл в решающей схватке за власть.
АБАКУМОВ
Из безвестности —
в заместители Берии
Виктор Семенович Абакумов получил в литературе, художественной и исторической, противоречивые оценки. Его нередко представляют положительным или в крайнем случае этаким черно-белым персонажем, за душу которого боролись силы добра и зла. Абакумов выдвинулся в число руководителей карательных органов в годы Великой Отечественной войны и, как глава военной контрразведки, боролся не только с мнимыми «врагами народа», но и с настоящими шпионами и диверсантами. Кроме того, в отличие от других героев моей книги, Абакумов считается стопроцентным русским, что льстит ура-патриотическим чувствам части народа. Хотя, строго говоря, достоверными данными о родословной Виктора Семеновича мы не располагаем и сказать, чья кровь текла в его жилах, не представляется возможным. Как и Ежов, он писался в анкетах русским. Но его родители могли быть представителями любого из народов Российской империи, соединившихся в русском «плавильном котле».
Абакумов родился в апреле 1908 года в Москве в семье истопника, прежде работавшего на фармацевтической фабрике. Мать будущего министра, как он сам указывал в анкетах, была прачкой.
Дата рождения Абакумова сомнительна, как и сведения о его образовании. В ранних анкетах Виктор Семенович утверждал, что в 1921 году окончил четырехклассное начальное (низшее) училище в Москве и сразу же, в ноябре, поступил санитаром во 2-ю Московскую бригаду частей особого назначения (ЧОН). В анкете же, заполненной сразу после ареста, Виктор Семенович оговорился, что «время окончания не помнит». Ведь если написать, что покинул училище в 1921 году, то получается, что будущий министр госбезопасности уже в 13 лет стал служить в бригаде ЧОНа.
Думаю, в действительности Абакумов был года на три-четыре старше, чем писал в анкетах. А омолодил себя для того, чтобы скрыть более высокий образовательный уровень и, соответственно, неподходящее социальное происхождение. Возможно, Виктор Семенович был сыном не пролетария, а, например, ремесленника, официанта или даже городового. И родиться он мог не в Москве, а в каком-нибудь подмосковном поселке или даже в другой губернии. И образование, наверное, имел не ниже среднего. Гимназию Абакумов вряд ли кончал, но свободно мог одолеть курс реального училища. А такой уровень образования был более обычен не для рабочих, а для тех, кого большевики именовали «мелкой буржуазией». Не зная точно ни года, ни места рождения Абакумова, у нас весьма мало шансов найти его метрику. Боюсь, это навсегда останется под покровом тайны. И юбилей Виктора Семеновича отметить не удастся.
О жизни Абакумова до того, как он занял руководящие посты в карательном ведомстве, известно немного. В конце 1923 года Виктор Семенович уволился из ЧОНа и поступил рабочим на один из московских заводов. В 1925 году устроился упаковщиком в Московский союз промысловой кооперации. В 1927–1928 годах служил стрелком 1-го отряда военно-промышленной охраны ВСНХ СССР, а затем вновь вернулся к профессии упаковщика, теперь уже на складах Центросоюза. В 1930 году Абакумов вступил в ВКП(б), что благотворно сказалось на его карьере. В том же году он был назначен заместителем начальника административного отдела торгово-посылочной конторы Наркомторга РСФСР. В сентябре 1930 года стал секретарем организации ВЛКСМ той же конторы. В 1931 году Абакумова перевели на штамповочный завод «Пресс» освобожденным секретарем комсомольской организации. Там он проработал всего несколько месяцев, а в октябре получил назначение заведующим военным отделом Замоскворецкого райкома комсомола.
В 1932 году по партийной мобилизации мелкий комсомольский функционер был направлен в ОГПУ. Здесь Виктор Семенович обрел дело всей жизни и нашел применение своим талантам. Начинал он с практиканта экономического отдела полномочного представительства ОГПУ по Московской области, а в 1933 году дорос до оперуполномоченного 3-го отдела экономического управления ОГПУ. Однако в следующем году разразился скандал. Выяснилось, что Абакумов использовал конспиративную квартиру для свиданий с любовницами. Вряд ли в этом прегрешении он был одинок среди офицеров НКВД. Но, как видно, один из начальников дал делу
