Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ - Леонид Анцелиович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только слушая Би-би-си или «Голос Америки» сквозь треск и вой глушилок, мы могли получить информацию о ведении Израилем Шестидневной войны. Потом, когда приехали из Египта наши представители, я узнал некоторые подробности о судьбе одного полка самолетов Сухого. Все машины стояли на стоянке в одном красивом ряду. После внезапно начавшегося налета израильтян взлетели только две наши машины, ведомые самыми отчаянными пилотами. Каждый из них сбил по «миражу», но оба не вернулись на свой аэродром. Один в пылу боя потерял ориентировку, выработал все топливо и катапультировался. А другого сбили египетские зенитчики, когда он заходил на посадку, убежденные, что в воздухе могут находиться только израильские самолеты.
В течение последующих шести дней войны в воздухе было сбито еще несколько десятков арабских самолетов. Но уже через месяц после подписания соглашений о прекращении огня несколько Су-7БМК из другого, менее пострадавшего полка, совместно с эскадрильей МиГ-17 атаковали израильские войска напротив Суэца и в Исмаилии, причинив им значительный урон. Вызванные израильские «миражи» сбили один Су-7БМК.
С этого времени начались многолетние воздушные стычки, в ходе которых как израильтяне, так и арабы совершенствовали тактику своих ВВС с учетом особенностей имевшейся авиатехники и наземного обеспечения. Синайский полуостров превратился в полигон для испытаний и проверки новых самолетов в боевых условиях. Поставки «мигов» с усиленным вооружением и наших Су-7БМК шли полным ходом и вскоре полностью восполнили потери арабов в Шестидневной войне
Привозимые в Египет из далекого Комсомольска-на-Амуре в деревянных контейнерах, наши машины ценились арабскими летчиками намного выше, чем «миги». Максимальная скорость около двух тысяч км/ч и боевая нагрузка более двух тонн были визитной карточкой нашего самолета. Равных ему не было.
Дела у нас на заводе шли прекрасно. Наши перехватчики Су-11 строились серийно и поступали в авиацию ПВО страны для охраны ее границ. Успешно проходил государственные летные испытания новый перехватчик с двумя двигателями Су-15. Начались летные испытания «стрелки» с изменяемой стреловидностью крыла. К своему 70-летию Павел Осипович Сухой был награжден второй Золотой медалью Героя Труда. Наш опытный завод награждают орденом Ленина. Многих конструкторов награждают орденами и медалями. Помимо всяких других премий мы получаем и специальную «экспортную» за самолеты Су-7БМК, поставляемые в арабские страны.
А война против Израиля, которую теперь взял на себя в основном Египет, так и не заладилась. Хотя только ударная авиация ВВС Египта состояла из двух полков МиГ-17, трех полков Су-7БМК и одного полка Ил-28 и Ту-16, она не смогла нанести Израилю невосполнимого урона. Египтяне сами признавали, что они теряли в два раза больше своих боевых самолетов, чем израильтяне.
Только за вторую половину 1969 года Египет потярял 72 машины. Из них наших только 13: 4 — сбили «миражи», 3 — сбили свои зенитки, 2 — сбили зенитки Израиля, 2 — сбили зенитными ракетами «Хок», один зацепился за землю при полете на предельно малой высоте, один был брошен из-за полной выработки керосина. За эти полгода каждый из имевшихся у Египта Су-7БМК совершил практически только один боевой вылет. Сверхзвуковые машины в процессе выполнения боевого задания никогда не разгонялись до сверхзвуковых скоростей и использовались как штурмовики.
Глава 10
ПЕРЕХВАТЧИК СУ-15
Как он создавалсяТворческая мысль Павла Осиповича находилась в постоянном поиске новых, лучших решений. Как только конструкторские бригады завершили выпуск рабочих чертежей нашего первого истребителя-перехватчика с треугольным крылом Т-3, так из бригады общих видов мы получили схемы нового перехватчика. Он был больше, а главное, имел боковые воздухозаборники. У обеих предыдущих сверхзвуковых машин они были носовые.
На заводе новый перехватчик обозначили П-1. Он был двухместным. Пилот и оператор сидели друг за другом. Треугольное крыло, которое проектировала наша бригада, было такой же формы в плане, но большим по площади и имело более тонкий профиль, чем у Т-3. Сразу за носовым радиопрозрачным конусом вокруг отсека радиолокатора на фюзеляже размещались поворотные створки с пятью десятками неуправляемых ракет диаметром 57 мм. На пергамине это выглядело красиво. Перед пуском створки открываются, и целая стая реактивных снарядов устремляется к вражескому самолету.
Игорь Мовчановский нарисовал боковой полукруглый воздухозаборник по всем канонам теории с регулируемым двойным полуконусом. Правда, он очень походил на воздухозаборники французских «Миражей» III и IV. В 1957 году были построены два экземпляра нового перехватчика — статический и летный. Статиспытания прошли нормально. Наше крыло, которое имело более тонкий профиль, сильно прогибалось, но выдержало расчетную нагрузку. А летные испытания П-1 дали очень важную информацию по боковым воздухозаборникам. Но новый двигатель АЛ-9 так и не появился. Проект закрыли, но боковые воздухозаборники были освоены.
Получив наконец прекрасные результаты при летных испытаниях нашей первой треуголки в варианте Т-43, Сухой решает испытать схему двухдвигательного перехватчика. Уж больно привлекательным казался двигатель Р-11Ф, который устанавливался на самолетах МиГ-21. Бригада фюзеляжа Кирилла Александровича Курьянского переделала центральную и хвостовую части корпуса машины под установку двух двигателей.
Опытный истребитель-перехватчик с двумя двигателями, которые располагались рядом друг с другом в задней части фюзеляжа, назвали Т-5. Много проблем пришлось преодолеть в поисках оптимальной формы хвостового обтекателя фюзеляжа, где возникало донное сопротивление. А оставить сопла двигателей открытыми тогда еще не додумались. Самолет Т-5 летал в 1958 году, но также, как и П-1, остался только опытным.
Если П-1 показал, что такое боковые воздухозаборники, то Т-5 позволил реально оценить все плюсы и минусы двухдвигательной компоновки. В 1957–1958 годах отработкой этих решений в ОКБ Сухого была заложена основа создания высокоэффективного будущего перехватчика.
А в это время появляется новый уникальный двигатель для сверхзвуковых самолетов, разработанный в ОКБ-З00 Микулина — Туманского. Он назывался Р-15-300 и развивал статическую тягу на форсаже более 11 тонн. И Павел Осипович решает спроектировать под него новый, самый совершенный перехватчик. В постановлении правительства он назван Т-ЗМ, а в наших чертежах его обозначали Т-37. Все новейшие достижения авиационной техники и весь наш опыт в разработке и испытаниях предыдущих машин мы вложили в этот проект. Чертежи изящного сверхзвукового истребителя, скорость которого существенно превышала достигнутую на Т-43, ушли в производство. В цехе общей сборки уже начал вырисовываться облик нового перехватчика.
В один из понедельников после обеда, когда все начальники бригад КБ собрались в конференц-зале на еженедельную оперативку, туда неожиданно вошел взволнованный Павел Осипович. Он сказал, что был с утра у министра авиационной промышленности. Обстановка с новой авиационной техникой накаляется, и работа над новым перехватчиком Т-37 будет нашей «лебединой песней».
И действительно, через некоторое время, в феврале 1960 года, пришел грозный приказ: все работы по перехватчику Т-ЗМ прекратить, производственный задел уничтожить. Из стапеля наш Т-37 вынули и разрезали на металлолом. Такое Павел Осипович и его соратники уже пережили в 1949 году с машиной «Р».
А все дело было в новом увлечении Никиты Хрущева. После запуска первого в мире спутника он уверовал, что только ракеты обеспечат преимущество социалистического строя перед загнивающим американским империализмом. Но развертывание серийного производства баллистических ракет и разработка проектов новой космической техники требовали огромных государственных капиталовложений. Поэтому Хрущев приказал прекратить финансирование новых разработок самолетов. Дозволялась лишь модернизация серийно выпускаемых. Вот так и погорел наш Т-37.
Время шло без особо знаменательных событий. Правда, всех потряс рассказ нашего зам. Главного по оборудованию и вооружению Владимира Алексеевича Алыбина, как он на своей «Победе» налетел за городом на Ленинградском шоссе на огромное масляное пятно. И как его крутило несколько раз, и как он чудом остался жив. Но эту новость обсуждали недолго.
А вот как погорел наш красавец Григорий Аронович Гольденберг, сочувственно пересказывали целый год.
Гриша был на шесть лет старше меня и вел шикарный холостяцкий образ жизни. Он был очень умным и невероятно работоспособным. Он один в КБ составлял перечни готовых изделий, используемых на разрабатываемых опытных самолетах. А на нас тогда работало более сотни разных КБ, НИИ и заводов. Начиная от двигателя и кончая электровыключателем в кабине — все Гриша должен был найти, согласовать, договориться о нужных нам сроках поставки и отследить прибытие. Он был нашим техническим дипломатом. Обладал феноменальной памятью и обширными связями в разных министерствах. Утром его всегда можно было видеть выходящим из Первого отдела со своим большим алюминиевым секретным чемоданом. Высокого роста, с гладко зачесанной шевелюрой черных волос и орлиным гордым взглядом, он вальяжно шел на свое рабочее место. Всегда чисто выбрит и шикарно одет — он производил впечатление преуспевающего и независимого человека. В личных беседах был очень вежливым и только иногда делал обиженное лицо, когда ему задавался очень глупый вопрос. Начальство Гришу ценило. Как ведущий конструктор по готовым изделиям он получал приличный оклад, да и премиями его не обделяли. А так как он в карты и на бегах не играл, то не отказывал себе ни в чем.