Черноморские казаки (сборник) - Прокопий Короленко

В этом году генерал Дюк де Ришелье осматривал Черноморскую кордонную линию. Не найдя никакой искусственной защиты казачьих постов, кроме простой огорожи, Ришелье приказал все кордоны (посты) окопать рвом, устроить бастионы и обратить их в некоторого рода укрепления. Кроме того, Ришелье обратил особенное внимание на заготовления пособий ожидавшимся из Малороссии переселенцам, которыми было назначено подкрепить Черноморское казачье войско.

Потеря Новогригорьевского поста. — Наказание горцев. — Прокламация маркиза де-Траверсе. — Разбитие Кривошеи. — Бой Тиховского с горцами. — Походы атамана Бурсака за Кубань. — Прекращение военных действий. — Вражда между горцами. — Время французской войны и мира с Турцией. — Действия анапского паши за Кубанью. — Отставка атамана Бурсака. — Атаман Матвеев. — Открытие торговли с горцами. — Неприязненные действия черкесов против Черномории. — Подчинение Черноморского войска Кавказскому начальству

После прекращения перемирия с турками три турецких военных судна приходили к Анапе с подарками и с фирманом султана к черкесским народам о восстании их против русских. Вследствие этих известий двадцать комплектных и один особо сформированный черноморские полки, поставленные на военную ногу, готовы были во всякое время встретить врага на рубеже пределов своей земли. Но, как и прежде, несмотря на бдительность кордонной стражи, горцы, скрываясь в камышах и болотистых плавнях, прорывались на нашу сторону и жгли прикубанские селения, или пикеты по кордонной линии, убивали и уводили в плен казаков.

Вот один из подобных случаев: 11 мая 1809 года «вышковый» Новогригорьевского поста, заметив необыкновенное движение черкесов за Кубанью и услыхав в плавне большой шум, дал знать о том постовому начальнику зауряд-сотнику Похитонову. Тотчас был послан нарочный казак Чорный воротить в пост конный разъезд, высланный в тот день для осмотра берегов Кубани. На возвратном пути разъезд с нарочным был встречен ружейными пулями переправившихся уже на нашу сторону горцев. Казак Чорный, не видя возможности добраться до кордона, послал товарища в Титаровское селение дать знать о появлении черкесов, а сам воротился к Широкобалковской батарейке, где, оставив бывших с ним казаков, пустился как можно поспешнее в Вышестеблиевское селение известить о вторжении неприятелей.

Зауряд-сотник Похитонов не имел достаточно сил воспрепятствовать переправе многочисленной партии горцев, но, решившись защищать свой пост до последней крайности, поставил на стенки кордона часть казаков и солдат команды Азовского гарнизонного батальона, а сам, с остальными казаками и солдатами, при штабс-капитане Федорове, с одним орудием выступил за кордон на встречу врагов. Пройдя несколько шагов, Похитонов дал по неприятелю четыре пушечных выстрела, велел и остальному постовому гарнизону выйти за кордон и ударить на горцев двумя залпами. Пушечной и ружейной пальбой Похитонов желал вызвать помощь из ближайших кордонов и задать страху неприятелю, который в числе тысяч до двух человек, наступал на Григорьевский кордон; но, узнав от «вышкового» о силе горцев, заперся с казаками и солдатами в кордоне. Окружив пост со всех сторон, черкесы осыпали гарнизон градом пуль. Похитонов отвечал пушечными и ружейными выстрелами. Хотя наш картечный огонь и вырывал целые ряды неприятелей, однако горцы держались у поста около получаса времени, а потом, потеряв более ста человек убитыми и много раненых, отошли версты за полторы от поста и скрылись в лощине широкой балки. Похитонов, ободренный успехом и по совету своих приближенных, выступил из кордона, со слабым гарнизоном, прогнать черкесов, и открыл пушечный и ружейный огонь. Горцы начали отступать к Кубани; но, увидя подходившую партию своих единоплеменников, остановились и, в свою очередь, кинулись на наших. Похитонову не оставалось ничего более, как ретироваться к посту; но при отступлении он и многие другие были ранены, а несколько казаков и большая часть артиллерийской прислуги убиты. Наконец, от меткого огня горцев ряды команды так уменьшились, что из артиллеристов осталось только двое, да и из них у одного канонира ружейным выстрелом горца зажжены были в сумке снаряды, от взрыва которых он пал мертвым, а обожженный его товарищ лишился чувств. Лишь только действие пушечного огня прекратилось, черкесы, заскакав с обоих флангов, с гиком бросились на уцелевшую горсть храбрецов. Несколько бесцельных выстрелов из орудия, сделанных неопытными казаками, не могли, конечно, остановить неприятеля; азиятцы врубились шашками в ряды команды, вступили с казаками в рукопашный бой, отбили нашу пушку, начали рубить и брать в плен сподвижников Похитонова. Это было уже пред самым кордоном, где оставалось только шесть человек. Правда, более двухсот горцев было заколото штыками и дротиками казаков, но и наших уцелело немного. Раненый Похитонов, не видя спасения с остальными большею частью также переранеными товарищами, ухватился за орудийный ящик и бросился бежать к кордону; но только человек двадцать пять, с офицером Фетисовым, успели укрыться в посту; остальные были взяты в плен или убиты. В числе последних, под стенами кордона, пал и Похитонов.

Положение Фетисова было безнадежное. Уцелевшие казаки и солдаты не могли занять даже стенок кордона; в отчаянии они засели, с ружьями, в самых опасных местах, и, насколько доставало сил, поражали азиятцев.

Все было напрасно. Черкесы зажгли бывшие подле кордона, над обрывистым берегом Кубани, кучи навоза; перебросили огонь вовнутрь поста, на конюшню и на офицерский дом, отчего распространился пожар по всему кордону. Тогда Фетисов, собравши вокруг себя свою команду, сказал: «Братцы! Теперь уже не только от неприятелей, но и от огня можем лишиться жизни. Не спасется ли кто бегством, кто куда потрафит». Растворены были все калитки; казаки и солдаты бросились из кордона; но лишь трем казакам и двум солдатам удалось в густом дыму проскочить к обрыву Кубани и броситься в реку; остальные все погибли. Новогригорьевский пост был сожжен и разграблен.

Начальник поста Похитонов, 17 казаков и 3 солдата были убиты; штабс-капитан Фетисов, 42 казака, 35 солдат взяты в плен: «Теперь тiлко, як казав покiйник Тарас Шевченко:

Над рiчкою, в чiстим полi

Могила чорнiе,

Де кров текла казацькая

Трава зеленiе.

С падением Новогригорьевского кордона пошли тревоги и беспокойства по кордонной линии; лазутчики то и дело сновали из-за Кубани с тревожными вестями о сборищах горцев. Упоенные успехом, черкесы разносили весть по горам о взятии Черноморского кордона, с пушкою и артиллерийскими запасами, и уже мечтали разорить всю Черноморию. Нужно было умерить спесь кичливых горцев.

Назначенный для обороны Крыма и Тамани командир Черноморского флота, маркиз де Траверсе, подкрепив гарнизон Таманского острова двумя батальонами регулярной пехоты, отправил несколько военных судов к Анапе и Сунджук-Кале; другой отряд, в котором находилось триста черноморцев, под командою генерал-майора Панчулидзева, послал к Анапе сухим путем. Кроме этого, де Траверсе приказал собрать особый отряд из Черноморского войска для движения за Кубань.

По поручению атамана черноморцев подполковник Бурнос стянул под свою команду бывшие в резерве, на кордонной линии, четыре казачьи полка и роту из батальона Дмитриевского гарнизонного полка. Со всеми этими войсками он расположился на пристани при Елинском посту, передвигая, в виду горцев, колоннами свой отряд с одного места на другое, чтобы таким маневрированием представить как бы постоянно подходившие войска к переправе. В это же время действительно подошли к отряду Бурноса еще несколько команд из войск, расположенных на кордонной линии.

Прибывший атаман Бурсак разделил отряд на две колонны: первую из конных полков войсковых полковников Камянченка, Вербця, из пеших Лисенка и Барабаша и роты Дмитриевского гарнизонного батальона, при трех артиллерийских орудиях; вторую из конных полков войсковых полковников Кобиняка, Бурноса, Кухаренки, пеших — Варавы, Чумакова и батальона 22-го Егерского полка, тоже при трех орудиях. Весь отряд, исключая регулярных войск, состоял из 122 офицеров, 110 сотенных есаулов (урядников) и 4500 казаков. Первую колонну атаман оставил под своею командою, а вторую поручил командиру 22-го Егерского полка подполковнику Черкасову.

Получив известие о взятии нашими войсками Анапы, Бурсак отрядил полковника Кобиняка с 400 казаков для осмотра левого берега Кубани. Переправившись чрез Кубань в дистанции Александровского поста, Кобиняк нашел верстах в восьми от реки черкесский аул, из которого жители, встревоженные появлением русских, начали убираться. Штурмовать аул у Кобиняка не было достаточных сил, и потому он, видя собиравшихся горцев, поворотил к Кубани, провожаемый выстрелами черкесов. У берега Кубани черкесы были встречены пушечными выстрелами из казацких байдаков.