СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

4 апреля, когда знатоки международного права в Верховном командовании вермахта только засели за «приказ о комиссарах», генерал Вагнер уже прислал Гейдриху проект соглашения относительно роли эсэсовских эйнзацгруппе в Восточной кампании. Стало ясно, что армия готова пойти на какие угодно уступки. Проект предполагал, что в тыловых районах «передвижение, выделение рационов и размещение» оперативных групп полиции осуществляется по приказам армейского командования, но в дисциплинарном и техническом отношении они подчиняются лишь РСХА. Правда, главнокомандующий армейскими силами может запретить какие-то действия эйнзацгруппе, если они «препятствуют боевым операциям». Но одна сентенция этого документа сводила на нет все ограничения, и, с точки зрения Гейдриха, это положение и было самым главным: «Зондеркомандам или эйнзацгруппе разрешается, в соответствии с их задачами и на их ответственность, применять карательные меры в отношении гражданского населения». Гейдрих утвердил проект Вагнера. Путь для его «эскадронов смерти» был открыт.

Значит ли это, что армия таким образом дала согласие на тотальное истребление евреев подразделениями СС? Нет, очевидно, что нет. Все свидетельствует о том, что военные ничего не знали об «Окончательном решении еврейского вопроса» согласно приказу Гитлера. Вагнер изложил задачи оперативных групп следующим образом: «В тылу армии до начала боевых операций: взятие на учет определенных объектов (материалы, архивы, антигерманские организации и группы и т. п.), а также определенных лиц (шпионы, диверсанты, террористы и др.); в зоне коммуникаций: выявление и искоренение антигерманских и антиправительственных сил, которые не являются частью вооруженных сил противника, и обеспечение командования общей информацией зоны коммуникаций о политической ситуации».

Вот он – характерный образец курьезной военной шизофрении, что так облегчила работу эйнзацгруппе. Генералы рассматривали Гейдриховы ударные истребительные отряды как обычные формирования по борьбе со шпионажем во фронтовом тылу и в то же время явно понимали, что у этих частей на Востоке есть какая-то особая задача политического свойства. Однако они были только рады спихнуть эти «особые задачи» на людей Гейдриха.

Сначала и сами члены эйнзацгруппе были сходным образом введены в заблуждение. Гейдрих предпочитал, чтобы его головорезы знакомились с сутью приказов о ликвидации в малых дозах. В апреле 1941 года на совещании начальствующего состава РСХА он говорил только о «тяжелой задаче», что проблема состоит в «умиротворении» российских областей и создании там режима безопасности методами Зипо и СД. Заключил он такими словами: «Мне нужны настоящие мужчины, надеюсь, что командиры подразделений будут полностью в моем распоряжении».

При этом начальник криминальной полиции Артур Небе вышел вперед, щелкнул каблуками и заявил: «Группенфюрер, можете на меня положиться». Гейдрих кивнул: вот он, командир первой эйнзацгруппе – еще до того, как она сформирована. Впоследствии Небе был связан с сопротивлением, и его друзья после войны тщились объяснить его тогдашнее рвение. Так, Ганс Гизевиус в книге «Где же Небе?» пытается доказать, что Небе принял командование первой эйнзацгруппе по зрелом размышлении и по совету с группой сопротивления Бека-Герделера. Желая обелить своего друга Небе, Гизевиус утверждает, что «все ужасные деяния совершались уже после возвращения Небе из России». Но факт остается фактом – оперативная группа Небе доложила о ликвидации 45 тысяч евреев. Аргументы Гизевиуса напоминают доводы защиты во время Нюрнбергского процесса, которые американский обвинитель Кемпнер встретил контрвопросом: «Скажите мне, господин Вожак сопротивления, сколько же евреев вы должны были ликвидировать, чтобы нарушить законы человечности?» В случае с Небе все объяснялось проще: он так проворно вызвался добровольцем, потому что рассчитывал получить Железный крест 1-го класса и расположение «непредсказуемого» Гейдриха. Правда, тогда Небе и не догадывался, что «миссия на Востоке» является синонимом величайшего массового преступления в истории.

Среди командиров эйнзацгруппе волонтеров больше не было. Едва ли кто-нибудь горел особым желанием, но все они имели личные основания подчиниться требованию Гейдриха. Например, Отго Олендорф пошел потому, что слыл самым занудным спорщиком «рыцарей священного Грааля», а потому впал в немилость у Гиммлера, и вдобавок он уже дважды отказывался отправиться на Восток, так что теперь просто должен был подчиниться, а то бы не избежать ему упрека в трусости. Вальтер Шталекер, из-за распри с Гейдрихом перешедший в систему МИДа, надеялся вернуться с победой в РСХА, если покомандует эйнзацгруппе. Отто Рашу надоело в Восточной Пруссии, и он мечтал о назначении в Берлин – нужно только выказать должное рвение на Востоке.

По странной насмешке судьбы непосредственно руководить убийствами евреев на Востоке пришлось двоим самым нетипичным начальникам подразделений РСХА – Небе и Олендорфу. Их коллеги оказались лучшими специалистами по выискиванию лазеек. Франц Зикс и Хайнц Йост оставили свои соединения уже через несколько недель, а другие, например Вальтер Шелленберг, Генрих Мюллер или доктор Нокеман, ухитрились вообще уклониться от участия в эсэсовских «героических деяниях».

Не слишком большой энтузиазм проявляли и командиры среднего уровня – штурмбаннфюреры и оберштурмбаннфюреры. Гейдрих собирал их по всем ветвям полицейского аппарата, и в большинстве случаев это оказались бывшие представители интеллектуальных профессий. Ликвидаторы евреев являли собой причудливую смесь – среди них были высококвалифицированные научные работники, министерские служащие, юристы и даже протестантский пастырь и оперный певец. Часть из них, воспользовавшись удобным случаем, смогла покинуть «машину смерти». Поэтому таким, как Эрвин Шульц или Карл Егер, удалось избежать участия в худших проявлениях расового безумия.

Даже среди младших командиров наблюдалось так мало энтузиазма послужить Гейдриху на Востоке, что он вынужден был прочесать все отделения гестапо, Крипо и СД в поисках необходимого персонала. Пришлось выцарапывать людей и из полиции порядка, и из войсковых СС; берлинский полицейский батальон был расформирован и повзводно распределен в эйнзацгруппе. Попытки ускользнуть от грязной работы делались на всех уровнях. По свидетельству профессора Зикса, «можно было хотя бы попробовать уклониться. По крайней мере, за это никого не расстреляли».

Тем не менее к маю 1941 года Гейдриху удалось собрать 3 тысячи человек, из которых сформировали четыре эйнзацгруппе. Шталекер получил эйнзацгруппе А, которая следовала за группой армий «Север», наступавшей через Прибалтику на Ленинград, Небе возглавил эйнзацгруппе В (в группе армий «Центр»), Раш командовал эйнзацгруппе С (северный и западный регионы действий группы армий «Юг»), а Олендорфа поставили во главе эйнзацгруппе D (вдоль южной границы наступления группы армий «Юг», между Бессарабией и Крымом). Численный состав колебался от 990 человек в группе А до 500 в группе D, а персонал был довольно пестрый. Например, у Небе было 9 процентов из гестапо, 3,5 процента – из СД, 4 – из Крипо, 13 – из Орпо, 9 – из иностранной вспомогательной полиции, 34 процента – из военных частей СС, остальные – технический и конторский персонал. Каждая эйнзацгруппе делилась на эйнзацкоманды и зондеркоманды по 70—120 человек, приданные армиям: были также субкоманды по 20–30 человек.

В конце мая Гейдрих собрал 120 командиров этих новых подразделений в школе полиции на Эльбе, чтобы подготовить их к предстоящей кампании по уничтожению расового врага.

Постепенно он усиливал идеологическую обработку кадров. Инструкторы РСХА приучали их к мысли о геноциде. Даже речь становилась все более дикой. В середине июня Гейдрих устроил смотр. Три тысячи человек выстроились с трех сторон площади. Глава полиции безопасности и СД смотрел на свои бригады убийц. Он обратился к ним с энергичными, но какими-то туманными словами, сказав только о задаче, которая потребует «беспримерной жесткости».

Позднее, адресуясь уже только к командирам групп в старом замке Преч, он стал откровеннее. Даже после войны штандартенфюрер Вальтер Блюме хорошо помнил, как он сказал: «Иудаизм на Востоке является источником большевизма и потому подлежит искоренению в соответствии с целями фюрера». Олендорф также впоследствии вспоминал, что Гейдрих передал им приказ фюрера, включающий такое положение: «Коммунистические функционеры и активисты, евреи, цыгане, диверсанты и шпионы – это прежде всего лица, которые самим своим существованием создают угрозу безопасности войск, а значит, их следует казнить без разговоров».

Восстал ли кто-нибудь из них против чудовищного приказа? Отказался ли кто-то повиноваться диктатору? Олендорф говорит, что он «громко и ясно высказался против приказа о массовых казнях в присутствии всех собравшихся», тем не менее ведь это был его долг – «подчиниться приказам своего правительства, независимо от того, считаю я их нравственными или безнравственными».