Моя Святая Земля - Максим Далин

- Отдай, - приказал Алвин.

Марбелл швырнул куртку на стол, с видом: "На, подавись!" Сэдрик тут же сунул руку в карман - нож лежал там, и прикосновение к нему вызвало мгновенный экстаз. Хорошо. Папаша - старый пёс, конечно, но след его руки не помешает - всё-таки, завещанное, одухотворённое лезвие.

Вряд ли для такого дела подошёл бы новый клинок. А где теперь прекрасный нож, подаренный государем, идеальный для такого светлого дела, Сэдрик даже представить себе не мог.

Увечная рука больше совсем ни на что не годилась - острая боль протыкала насквозь, стоило двинуть ею хоть чуть-чуть. Марбелл вытащил пулю и остановил кровь, но Сэдрик чувствовал, как повязка присохла к ране, рубашка пропиталась кровью насквозь. Ни к чему Марбеллу было деликатничать; ясно, что он замышлял. Если претендуешь на чужой Дар, то сильная боль - вполне подходящий инструмент.

Впрочем, для хорошего обряда своя боль - инструмент не хуже.

Сэдрик одной рукой, неуклюже, накинул куртку на плечи. Тело просто скулило, сопротивляясь любому движению, но разум прояснился, пробудив интерес к окружающему миру. Пытаясь привести себя в порядок, Сэдрик, между делом, оценил логово Марбелла.

Высокий зал в подземелье, с окнами под самым сводом, алхимическая лаборатория и библиотека. Всё пропитано смертями на ладонь, смерти впитались в стены, как вода в песок - но никаких неприкаянных душ: Марбелл держал рабочее место в порядке. Умелый убийца не оставляет улик, подумал Сэдрик с омерзением.

- Ты получил свой нож? - спросил Алвин. - Доволен? Пойдём.

Сэдрик двинулся к двери. Ноги подкашивались, он держался за край стола, потом - за стену, и ужасно на себя досадовал. Марбелл отпер дверь и сдёрнул с крюка плащ, подбитый мехом бобра.

- Останься здесь, - приказал Алвин. - Ты мне там не нужен.

Лицо Марбелла побелело так, что пятно показалось почти чёрным.

- Я боюсь отпускать вас с чужаком, да ещё и проклятым, ваше прекрасное величество, - пробормотал он заискивающе. - Боюсь за вас, драгоценный государь! Как вы можете подвергать свою жизнь такой опасности?

- Можно подумать, с тобой безопаснее, отравитель, - бросил Алвин. - Я сказал: ты останешься. Или убирайся.

Марбелл поклонился, коснувшись пола кончиками пальцев, а когда выпрямился, у него дрожали губы. Алвин взглянул брезгливо и захлопнул дверь в лабораторию. Сэдрик почувствовал что-то, довольно близко напоминающее благодарность.

- Молодец, - сказал он. - Твой отравитель мог бы нам здорово напортить.

- Идём к лошадям, - приказал Алвин.

Сэдрик помедлил.

- Что такое? - обернулся узурпатор нетерпеливо.

- Слушай, такое дело... - Сэдрик не был уверен, что поступает правильно, но интуиция подсказывала именно такой ход. - Мне надо увидеть государя.

- Да почему ты его зовёшь государем?! - взорвался Алвин. - Я - король, тупица!

- Марбеллу расскажи, - огрызнулся Сэдрик. - Я знаю, кто государь, и ты знаешь, только придуриваешься. И все знают, только твоя кодла боится, что погонят их поганой метлой - вот и изображают идиотов. Мне ничего изображать не надо. Мне бы увидеть его - и поедем, куда скажешь.

Алвин некоторое время молчал. Потом хмуро спросил:

- Зачем?

Хочу убедиться, что он жив и вся эта затея имеет смысл, подумал Сэдрик и сказал:

- Затем, что королевское чудо. Не хочу сдохнуть по дороге. Тебе это ни к чему, конечно, но руки короля Святой Земли - руки целителя, а не убийцы, знаешь ли.

Глаза Алвина одновременно наполнились слезами и жаждой крови.

- Урод! - рявкнул он, и Сэдрик отчётливо ощутил вокруг него что-то вроде того свечения зла, какое бывает у адских тварей, призываемых в человеческий мир.

Очень напугал, подумал Сэдрик и хмыкнул:

- От урода слышу. Не хочешь делать то, что я говорю - ходи без души, какое моё дело. Ну, чего ты уставился на меня, как вошь на гребень? Тебе надо, мне - наплевать, вообще-то.

- Знаешь, как можно заставить людишек делать всё, что прикажут? - осведомился Алвин с безумной и яростной ухмылкой.

- Ага, пытками, - кивнул Сэдрик. - Ну, давай, рискни меня пытать. Мне-то что, пять минут - и я уже там, я и так еле на ногах держусь, если ты не заметил. А вот ты что будешь делать, когда я подохну, палач лядов? Марбелла пытать побежишь? Так его пытай, не пытай - не сможет он, кишка тонка.

Алвин мотнул головой, как оглушённый.

- Хватит ломаться, - сказал Сэдрик с досадой. - Хочешь что-то делать - давай решайся. Стоит тут, капризничает, мнётся, как девка...

Алвин шёл вразнос: Сэдрик видел, как узурпатору хочется убить упрямого некроманта на месте, но мыслил Алвин всё-таки здраво. А здравое размышление подсказывало: вот единственный шанс что-то изменить, другого не будет - и Алвин, видимо, собрав всё невеликое своё самообладание, взял-таки себя в руки и решил отложить страшную казнь Сэдрика до другого раза.

Он мотнул головой, жестом приказав Сэдрику себя сопровождать, и направился к выходу из подвала. Так-то лучше, подумал Сэдрик, заставляя себя идти как можно быстрее. Сейчас увидим государя, государь нам поможет, государь дотронется - и можно будет идти на край света или взламывать ад.

Потому что иногда очень важно почувствовать, что ты не один.

X

Джинера шла по восхитительной галерее, украшенной живыми цветущими деревьями, и пыталась хоть немного разобраться в сложившейся ситуации. Её бароны следовали за ней, как тени - охраняли принцессу, а по сути - собирались в критическом случае умереть вместе с ней.

Джинера шла и думала.

В храме ей показалось, что светловолосый парень, вышедший к алтарю с чудовищной по дерзости речью - безумен. Нет, в его словах слышались и резон, и искренность, и здравый смысл, но Джинера не могла себе представить настолько самоубийственной отваги и была сильно удивлена, когда юношу, объявившего себя королём, не убили на месте, а проклятого, заслонившего его от пули, не добили. Плохо скрытый ужас свиты Алвина казался таким же безумием, слова Алвина и канцлера казались невероятными; в довершение всего, как громом поражён, рухнул на пол Иерарх, о котором давным-давно говорили вполголоса, будто он возведён на Небесный Престол интригами двора Святой Земли и куплен людьми Алвина с потрохами.

Но, поразмыслив, Джинера решила, что безумие тут ни при чём. Безоглядно отважный человек, осмелившийся обвинить короля в глаза, в нестерпимо кошмарных вещах, вероятно, не просто сказал правду - он сказал правду всем известную, крайне опасную, всё меняющую. Обычные политические игры перед её лицом отошли на второй план. Другими словами, на престоле Святой Земли и впрямь нелюдь. Тварь. Двор это знает. Знал и Иерарх, короновавший тварь за церковную карьеру. Будущее - и Святой Земли, и Златолесья, и самой Джинеры - в один миг стало неочевидным.