Леди-Солнце - Виктория Холт

Уильям выразил желание принять участие в турнире и вышел на арену. Конечно, он ослаб в плену, утерял былую сноровку и не смог оказать должное сопротивление сопернику, который довольно быстро выбил его из седла и свалил на землю в первом же бою. Многие кинулись на помощь поверженному графу, а огорченный король приказал, чтобы раненого немедленно отнесли в Виндзорский замок, где его осмотрят королевские лекари.

В воздухе повисла напряженность, не потому, что такие случаи бывали редко во время турниров — вовсе нет. Подчас они оканчивались даже смертью. Но то, что на этот раз жертвой оказался граф Солсбери, было принято за перст судьбы.

Доктора обнаружили у графа множество переломов и сказали, что остается лишь молиться о благополучном исходе.

Король надеялся на лучшее и молил Бога о выздоровлении друга. Ему лишь сорок три года, говорил Эдуард, он, я уверен, справится с обрушившимся на него несчастьем.

Турнир продолжался. Он был самым великолепным из всех, которые когда-либо устраивал или в которых принимал участие король Эдуард, и он был очень доволен. Особую радость вызвало у него известие о том, что французский король основательно расстроился, когда узнал, что лучшие турнирные бойцы Франции приехали в Англию и тем выказали пренебрежение такому же состязанию, которое устроил их король примерно тогда же.

— Все было бы прекрасно, — сказал король Эдуард жене после окончания торжеств, — если бы не то, что случилось с Уильямом Монтекутом.

— Бедняга, — отозвалась Филиппа, — наверное, следовало бы послать за его женой?

— О, совсем не обязательно, — возразил король, пряча глаза. — Будем надеяться, наш друг встанет на ноги недели через две…

Он искренне раскаялся, мой Эдуард, мелькнуло в голове у Филиппы, и, возможно, столь же искренне не хочет уже видеть графиню Солсбери. Она подавила в себе желание обнять и приласкать его, как малого ребенка, сказать, что очень любит, что может понять его восхищение прекрасными женщинами, даже страсть к ним, ибо не считает себя таковой. И еще хотела бы сказать ему, что пускай он не опасается — она еще сильнее любит его после того, как поняла, что он сумел преодолеть вожделение, побороть искушение ради нее, Филиппы… А может, заслуга в этом вовсе не его, а графини? Может, это ее честь и верность долгу оказали столь благотворное воздействие?.. Ответ Филиппе неизвестен…

— Я хочу устраивать подобные турниры ежегодно, — продолжал говорить король. — И велю моим плотникам соорудить здесь, в Виндзоре, такой круглый стол, чтобы за него могло сесть сразу более двухсот человек.

Филиппа согласилась, что мысль превосходная. Рыцарство должно возобладать во всем. Рыцарей необходимо воодушевлять на благородные подвиги души и тела, а всем прочим пусть это лишний раз напомнит о славных днях короля Артура, когда девизом сильных мира сего была защита слабых.

— Ты задумал мудрое и доброе дело, — сказала она.

Чуть не на следующий день было начато в Виндзоре сооружение Круглой башни, за строительством которой неусыпно наблюдал сам король, и Филиппа могла лишь радоваться этому: куда лучше, чем вести постоянные войны вдали от дома. Перемирие с Францией, перемирие с Шотландией — что может быть отрадней для души, жаждущей покоя и процветания людей и всего королевства?

Королевский двор тоже был захвачен замыслом монарха. Самые разные люди следили за тем, как идет сооружение башни, давали советы, предлагали помощь, удивлялись, радовались, обсуждали… Король хочет, чтобы на турнир Круглого стола съезжались все рыцари, а потому решил запретить другие турниры в дни, когда будет происходить этот. Сколько же народа понаедет! А сколько зрителей!..

В самый разгар строительства башни умер Уильям Монтекут, граф Солсбери. Его ранения оказались куда тяжелей, чем хотелось думать многим.

Прекрасная Кэтрин стала вдовой. Король Эдуард часто размышлял о ней, о том, что теперь она свободна. Но в глубине души он знал, что и сейчас она не пойдет на связь с тем, кто несвободен, не станет участницей прелюбодеяния. Ни за что на свете!..

Филиппа снова была беременна, и Эдуард старался чаще бывать рядом с ней. Пожалуй, никогда раньше он не уделял так много внимания семье, испытывая потребность поступать так, чтобы у Филиппы не могло зародиться ни тени сомнения в его преданности ей и детям.

Бывало, что у него мелькала мысль — он старался тотчас же отогнать ее, — мысль о том, что, если бы она вдруг умерла, он бы мог взять в жены Кэтрин и как бы тогда на это посмотрели люди… Нет, даже думать о жизни без Филиппы было невыносимо! Сколь многим он ей обязан, если только припомнить. Кто-то может говорить о ее простоте… Но если так, то в ней простота мудрости — разве не свойство мудрого человека чувствовать себя счастливым и делать счастливыми других?.. А что такое счастье, как не залог успеха в жизни?..

И еще одна смерть близкого ему человека произошла примерно в то же время: Робер д'Артуа, оставленный им во Франции, был тяжело ранен там при невыясненных обстоятельствах, и его привезли умирать в Англию. Похороны состоялись в Лондоне после торжественного отпевания в соборе святого Павла.

Король скорбел о его кончине — ведь как-никак этот человек приходился ему родственником по линии матери.

Робер д'Артуа был всегда довольно независим, так считал он сам и везде и всем говорил об этом. Но что определенно можно было сказать о нем, так это то, что он, как никто, умел быть источником беспокойства и неприятностей для других людей и даже стран. При этом он был обаятелен, весел, остроумен, находчив, смел, и король Эдуард не без удовольствия проводил с ним время. И не только он.

Эдуард нередко думал, что, если бы не Робер, он вряд ли решился бы начать борьбу с королем Франции за его корону. И еще ему приходило в голову, что эта война между двумя примерно равными по мощи королевствами может длиться очень долго — если не вечно, — не приводя почти ни к каким результатам и унося тысячи и тысячи жизней…

Но дело начато — его надо продолжить и завершить.

Весь год он провел в Англии с семьей и, вспоминая потом об этом, думал, что этот год был счастливейшим в его жизни.

Наступил октябрь. Филиппа уехала в замок Уолтем близ Винчестера, чтобы там разрешиться от бремени.

Все с беспокойством ожидали родов после несчастья, случившегося год назад с малюткой Бланш. Роды прошли удачно, дитя появилось на свет здоровым, к тому же это была долгожданная девочка. Король был в восторге. При крещении малышку назвали Мария.

Как весело и радостно было всем, когда взглянуть на нее пришли королевские дети — Эдуард, Изабелла, Джоанна, Лайонелл, Джон, даже двухлетний Эдмунд. Семь здоровых красивых детей. И только двоих не было с ними — Уильяма и Бланш.