Онлайн Ведьма (СИ) - Шатил Дарья

Нине этот план не понравился, поэтому она решила, что хуже уже не будет и, раз позоришься, бери от ситуации по максимуму. В данном случае девушка надеялась хотя бы узнать, где её парень мечты живёт. А потому, недолго думая, она выпалила:

— Я в туалет хочу. Очень.

Мочалин колебался. Он явно не хотел тащить ходячую катастрофу к себе домой. Но мы же помним, что он джентльмен по натуре, так что, сделав несколько очередных глубоких вдохов, он всё же сказал:

— Пошли, Яйцева.

И Нина пошла.

Как оказалось, Мочалин снимал небольшую однушку с новым светлым ремонтом. Квартира стоила недорого, так как была сильно удалена от города. Но Фимочке это даже нравилось.

Забегая вперёд, я всё же дам небольшую характеристику жизни Мочалина: он оказался мальчиком из очень бедной семьи. Его родители всю жизнь прожили в деревне. До поры до времени мама, единственный фельдшер на три деревни, Фимочку чрезмерно опекала, ну а папа — сварщик-автомеханик — не отсвечивал, всё время пропадая в гараже.

И вот, когда Фимочка после школы таки поступил на бюджет в наш местный государственный институт искусств, мамочка, привыкшая контролировать его во всем, очень не хотела отпускать сына. Как же бедный Серафим выживет в большом городе? Но выбора не было.

Так как родители помогать Мочалину не могли от слова совсем, жил он в общаге, где не знаешь, что хуже — тараканы или буйные соседи. Первое время он жил на стипендию, которой практически ни на что не хватало, ведь те же краски, которые требовали преподаватели, стоили отнюдь не дёшево. Так что вскоре Фимочка начал искать работу, да такую, чтобы не отнимала много времени. Тогда-то он и попал в Агентство на должность внештатного художника, рисуя чуть по чуть и прокачивая навык digital-рисунка.

После того, как университет и бесплатная общага ему больше не полагалась, Фиме пришлось перебраться на съёмную квартиру. Благо, тогда он уже работал на полноценной ставке и мог позволить себе снять жилье.

Именно в это жилье он и привёл Нину. Вот только, прежде чем запустить её в квартиру, парень забежал вовнутрь и закрыл спальню, чем немало разжёг Нинин интерес.

Та, разувшись в маленьком коридорчике и пройдя в объединённую ванную с туалетом, включила воду для подтверждения легенды, закрыла унитаз крышкой и села думать. Ей нужно было хоть каким-нибудь способом задержаться в этой квартире и поговорить с Серафимом. Но она была настолько растерянна из-за произошедших событий, что никак не могла собраться с мыслями и придумать, как начать диалог. Парень же явно испугается, если она в лоб скажет, что любит его.

Сидеть долго в туалете у Нины не получилось — минут через пятнадцать Мочалин постучал со словами:

— Нина, ты там в порядке?

«Нет», — подумала девушка, а вслух ласково ответила:

— Конечно. Я уже выхожу! — и нажала на кнопку унитаза, чтобы легенда была достоверной, а потом ещё и руки якобы помыла. Когда Нина смотрела на мокрое полотенце, её вдруг осенило и в голове родился план. Банальный, но действенный.

Она вышла из ванной, улыбаясь, как женщина, которая понимает, что все давно летит в тартарары, но пытается делать делать вид, что она сказочная фея. Легкая и воздушная. Не женщина, а праздник.

— Фимочка, — в голосе было столько придыхания, что, будь Мочалин стеклом, давно запотел бы, — может, быть выпьем чаю, пока ждём такси?

— Ладно, — легко согласился тот, ещё не понимая, что его ждёт.

— И можно я немного заряжу телефон?

— Конечно, роз-зетка на кухне.

Нина достала из сумки зарядку. Вообще, её сумка была хоть и маленькой, но очень вместительной. Да и Нина жила по принципу «носи с собой всё, чтобы, если вдруг тебя повезут на море, ты могла, не заходя домой, тут же отправиться в путешествие».

Нина поставила телефон на зарядку и села за стол на маленькой кухоньке. Очень маленькой кухоньке — у девушки гардеробная в родительском доме была размером с эту каморку, где кроме холодильника, парочки белых шкафчиков, электроплиты и стола с деревянными табуретами не помещалось ничего.

Яйцева была единственной дочкой пускай не очень богатых, но как минимум способных обеспечить своего ребёнка родителей. Это была та самая семья, где у папы с мамой есть собственные машины и свой комфортабельный дом. Обычная семья с нормальным достатком.

И люди, с которыми Нина общалась, обычно были точно не такими, как Мочалин.

Все её предыдущие ухажёры ездили на своих машинах, жили в своих квартирах. Да, никто из них не был безумно богатым, но они свободно могли позволить себе дорогостоящие подарки и походы по ресторанам.

Поэтому, сидя на маленькой кухне и наблюдая за тем, как Серафим заваривает пакетики с чаем, Нина пыталась понять, что она вообще здесь делает и почему сходит с ума из-за человека, которому она, скорее всего, безразлична и которого вряд ли оценят её родители. Серафим был обычным парнем — таких, как он, сотни.

Однако, даже понимая это, Нина продолжала сидеть и улыбаться в тридцать два зуба.

Серафим поставил перед ней кружку, над которой поднимался парок, и сел напротив. На его скуле фиолетовым цветком распускался маленький синяк, который пройдёт за пару дней. И Нина старательно смотрела на этот синяк просто для того, чтобы не смотреть в глаза парню, потому что знала, что если встретится с ним взглядом, то её мозг просто отключится, а из глаз посыплются сердечки.

Вот, вроде бы, нет в человеке ничего такого, но как же он цепляет. Словно всё нутро дребезжит и тянется к нему.

— Нин, — Серафим делал большие паузы и тщательно выговаривал слова, — а зачем ты меня караулила?

— Ты заметил?

Он кивнул.

Ну и как, скажите на милость, объясняться? Выдумывать историю? Или, может быть, покаяться?

— Просто хотелось, — брякнула Нина, так и не поняв, чего больше в её ответе: борзости или всё-таки флирта. — Нельзя что ли?

Фимочка, вероятно, не ожидал такого ответа. Мне кажется, никто бы не ожидал.

В маленькой квартирке на окраине города воцарилась тишина. Нина неравно стала стучать ноготками по кружке. Теперь всё зависело только от реакции Серафима.

Глава 22. Ведьма и Яйца. Акт Второй

— Стоп, Яйцева! — перебила я девушку. — То есть ты мне сейчас на полном серьёзе говоришь, что ответила ему, мол, тебе просто хотелось его преследовать?

— Ага.

Я тяжело вздохнула, а Нина положила голову на стол.

— Александра Петровна, а можно водички? А то я всё говорю и говорю, а так пить хочется. И голова болит.

— Ещё бы она у тебя после вчерашнего не болела.

— Это точно… Я, к сожалению, всё прекрасно помню. И как бабе той съездила по лицу, тоже помню. Такая она бесявая, аж злость берет.

— А как кремок ей коровий предлагала, тоже помнишь? — не без иронии спросила я, решив покопаться в аптечке — вдруг найду что-то от похмелья. — Откуда он у тебя вообще?

— А, это… — Нина потёрла переносицу. — Вы же в курсе, что у моих родителей ферма? Они раньше в основном овощами занимались, а недавно решили ещё вот молочкой заняться. Я как-то с отцом поругалась, и он мне сказал, что, пока не научусь коров доить, денег не даст! Такой грозный был. Вылитый Бармалей! Ну я и пошла к девчонкам на дойку. Скажу честно, мне не понравилось. Я с того раза молоко на дух не переношу.

— А крем-то тут причём? — всё ещё не улавливала я связи.

— Ну, девчонки-доярки после дойки этим кремом вымя коровам смазывают. Мне, соответственно, тоже пришлось. А потом смотрю — он так классно руки увлажняет, да ещё и заживляет немного. Вот я баночку и скомуниздила. Воняет, конечно, не очень хорошо — чем-то отдалённо молочным, — но ему простительно. А если ноги им намазать, предварительно распарив, вообще шикарно: пяточки потом, как у младенца.

— Возьму на заметку, — хмыкнула я. И, так и не найдя ничего в аптечке, состоящей из бинтов да лейкопластырей, потому что мама все хвори лечила травами, я решила поискать немного антипохмельного чая в её кабинете. — Ладно, Нин, сиди. Поищу что-нибудь в маминых запасах.