Слишком много привидений - Виталий Забирко

Неожиданно поток информации прервался, и я увидел, что струящийся живой металл Ртутного Человека перестал переливаться зеркальными бликами. И тотчас дверь в комнату распахнулась.

Первой вошла безмолвная медсестра-манекен. Она сделала пару шагов, ступила вправо и замерла, скрестив руки на груди и уставившись в никуда невыразительным тусклым взглядом. Следом за ней бесшумно проскользнул Махмуд и встал слева от двери в напряженной позе, готовый к любым неожиданностям. А затем в комнату быстрым шагом вошел Серебро. Он прошел к кровати и остановился у спинки, не сводя глаз, закрытых зеркальными очками, с Ртутного Человека. Я невольно усмехнулся. Зеркальная поверхность забрала Ртутного Человека была много больше очков Серебро, так что вряд ли Николаю Ивановичу, или кто он там на самом деле, удастся переиграть в гляделки творение компьютерного бога.

Последним, семеня осторожными шажками, в комнате появился Артамонов. Единственный из вошедших, кто чувствовал себя здесь не в своей тарелке и не знал, как себя вести. Он неуверенно направился к аппаратуре в углу, но, увидев на своем пути Ртутного Человека, стушевался и бочком придвинулся к окну, где и примостился на подоконнике. Одень всех четверых в камзолы и ливреи, получилось бы как в исторических фильмах: входит один церемониймейстер, второй, затем появляется Его Величество, за которым тенью следует подобострастный первый министр.

Я и не подумал встать с кровати. Сидел и иронично разглядывал вошедших.

— Значит, вот оно что… — с расстановкой проговорил Серебро. — Видели мы ваши ночные похождения, Роман Анатольевич, засняли на пленочку. — Говорил он вроде бы мне, но взгляда от Ртутного Человека не отрывал. Затем он достал из кармана золотую монету, щелчком подбросил в воздух, поймал. — Демонстрирую как предупреждение. В случае чего мы тебя снова отключим.

Артамонов на подоконнике шумно вздохнул. Не нравилось ему происходящее в комнате, и я с ним был солидарен. Такое поведение Серебро унижало не только меня, но и его — как человека, как землянина.

Заносчивость Николая Ивановича не понравилась и компьютерному богу, и он на запредельной скорости начал какие-то контрприготовления, но сути их я до конца понять не смог. Уловил только, что он выясняет, сколько монет изотопного золота сейчас находится на Земле и где именно.

Серебро бросил косой взгляд на медсестру, снова оценивающе посмотрел на Ртутного Человека и, наконец, повернул голову ко мне. Он понял, что собой представляет металлическая статуя, и больше она его не интересовала. А напрасно. Чрезвычайно мало общего было между его роботом и творением компьютерного сознания. Разве только человекоподобная форма.

— Не советую делать резких движений, — предупредил Серебро. — Оба потом жалеть будем. Впрочем, вы вряд ли — забудете все. Но ваши хозяева… — Он повертел монету между пальцами, как заправский престидижитатор. — Да-да, Роман Анатольевич, хозяева. Не надо валять дурака и водить нас за нос, будто все ваши способности — сугубо личное дело, не имеющее никакого отношения к кому бы то ни было. Если бы вы выздоравливали постепенно, сами по себе, либо с помощью доктора Артамонова, может быть, я и поверил в эту сказочку. Но факты — упрямая вещь. Вначале змея Куцейко пытается вступить с вами в контакт, затем крабоид, наконец, сегодня ночью змея приводит вас к компьютерам. Вы связываетесь с хозяевами, и они в мгновение ока излечивают вас. Поневоле задумаешься, а человек ли вы, Роман Анатольевич? Кто вы? Кого представляете?

Меня передернуло от столь наглого вопроса. Кому-кому, но не Серебро бы его задавать.

— А кто вы, Николай Иванович? — процедил я сквозь зубы. — Кем окажетесь, если содрать с вас кожу?

Артамонов никак не отреагировал на мои слова, он знал, кому служит, ничего нового для него я не открыл. Зато Махмуд вздрогнул и подобрался, с недоумением покосившись на Серебро. И я ему посочувствовал. Не догадывался, оказывается, оперативник, на кого работает. Думал, на государственную структуру.

Лицо Серебро перекосилось. Наконец-то я задел его за живое.

— Здесь вопросы задаю я! — рявкнул он. — Что за создания вас окружают? Что представляют собой рыжая обезьяна, этот металлический истукан? Либо вы будете с нами работать, либо…

Он вновь подбросил монету в воздух.

Напрасно он так сделал. Возможно, мой «бог» и пошел бы на контакт, чувствовал я в нем некое любопытство, но угроз он не терпел. Во всех компьютерных играх на угрозы инопланетян земляне отвечали опережающим превентивным ударом. И мой «бог» поступил согласно программе.

Все произошло столь молниеносно, что никто ничего не понял. Монета так и не успела опуститься в руку Серебро; Ртутный Человек будто размазался в пространстве, сразу очутившись в нескольких местах. Монета бесследно исчезла, и разрезанный пополам труп Николая Ивановича стал заваливаться на пол. Лишь псевдомедсестра успела среагировать, расцепив сомкнутые на груди руки, но этим все и закончилось. Не мог робот тягаться в быстродействии с виртуальной мыслью, и его исковерканные части посыпались на пол.

— Нет! — запоздало заорал я.

Крик ничего бы не предотвратил, однако мой «бог» еще раньше уловил его побудительные причины и не тронул Махмуда. Вырвал только пистолет из его кармана вместе с куском штанины. От мощного рывка Махмуд рухнул на четвереньки, но не растерялся — сказалась выучка, — откатился вбок, вскочил на ноги и замер в боевой стойке у стены.

— Стой или умрешь! — крикнул я.

Махмуд послушно замер, глазами перебегая с останков Серебро на останки медсестры-робота. Схватывал он все на лету и мгновенно оценил, что ситуация сложилась явно не в его пользу.

Я перевел взгляд на Артамонова. Нейрохирург сидел на подоконнике ни жив ни мертв, спиной вжавшись в оконную раму и как-то по-бабьи поджав ноги, будто по полу бегали крысы.

Встав с койки, я прошел к стенному шкафу, достал свою одежду и принялся одеваться.

«Я пойду, — раздался в голове голос Ртутного Человека. — Буду нужен — позовешь».

И он исчез. Прекрасным оказался телохранителем, но товарищем и соратником вряд ли когда станет: Рыжая Харя — совсем другое дело. Был в ней этакий шарм мрачной юмористки. С Рыжей Харей было страшно, но было и весело. С Ртутным Человеком — только страшно.

Пока я одевался, ни Артамонов, ни Махмуд не сдвинулись с места. Артамонов даже позы не переменил, но Махмуд выпрямился и теперь сверлил меня непримиримым взглядом. Тело его было напряжено, по широким скулам ходили желваки, однако я знал, что никаких действий он предпринимать не собирался. Разве только защищаясь.