Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

После Собора 1503 г., как уже говорилось, Преподобный Нил удалился в свою пустынь на Сорке и более не принимал участия в публичных прениях. Он, и Паисий Ярославов, и другие «Заволжцы» на Соборе оказались в явном меньшинстве. Вассиан со Скрипицею в вопросе «о вдовых попах» также не добились успеха. А Иосифу, в свою очередь, не удалось поднять тему борьбы с жидовствующими. О ереси никто не хотел говорить, и в то же время было ясно - дело близится к развязке. Во всяком случае, Собор, говорит А.В.Карташев, «коснулся всех больных сторон церковного быта, служивших для еретиков поводом к нареканиям на Церковь». Осуждены были и мздоимство, то есть плата епископа за поставление в священный сан, и зазорная жизнь вдовых иереев, и другие пороки. Чтобы судить жидовствующих с чистой совестью, митрополит Симон счёл нужным прежде навести порядок в собственном доме. Тем паче, что без воли великого князя начать процесс против ереси было невозможно. И в этом последнем все надежды возлагались на встречу Иосифа с державным.

Наконец, они встретились (через 24 года) - оба заметно постаревшие, но взирающие на мир по-разному. Иоанн Васильевич был скован унынием. Иосиф Волоцкий переживал подъём, надеясь на успех своей неоконченной борьбы. Никакие из прошлых грехов Государя не вызывали укоризны Преподобного, кроме поощрения ереси. Иоанн III пригласил Иосифа, чтоб оправдаться, примириться с ним в том, что было прежде; но в настоящем он ничего не хотел изменять. Святой же шёл во дворец с единственной целью - добиться перемены положения.

Поговорив немного о делах соборных (в августе ожидалось продолжение прений по мздоимству), державный обратился к своему наболевшему. «Я узнал о ереси, - сказал он неожиданно, - и ты прости меня в том, а митрополит и владыки простили меня». Иосиф, ко всему готовый и потому настроенный осторожно, был поражён смирением великого князя: «Как мне тебя простить?» Но Иоанн повторил: «Пожалуй, прости меня!» Немного подумав, Преподобный ответил: «Государь! Только ся подвигнешь о нынешних еретиках, и в прежних тебя Бог простит». Этим ответом Святой задал меру искупления греха: подвигни себя (покарай нынешних злодеев), тогда Бог простит тебе попустительство прежним. На том, собственно, их встреча и окончилась.

Во второе свидание Иосиф прямо бил челом о розыске еретиков в Новгородском Юрьеве монастыре, где девять лет уже бесчинствовал жидовствующий архимандрит Кассиан со своей шайкой-братией. Иоанн Васильевич ответил: «Пошлю и обыщу, и если не пошлю, да не попекусь об этом, то кому же можно искоренить это зло? Я и сам знал их ересь». После чего великий князь пустился в рассказы о проделках своей невестки Елены, и тем окончилась вторая их встреча, так же совершенно безрезультатно.

В третий раз Иосифа позвали к Государю «хлеба ясти». И здесь на пиру, при многих гостях, Иоанн III задал ему вопрос: «Как написано, нет ли греха еретиков казнить?» У Преподобного ответ имелся. Из библейской и церковной истории вытекал положительный ответ. «И долго бы говорил Иосиф, - пишет И.Хрущёв, - но великий князь, выслушав начало ответа, уразумел, что Иосиф говорит не по его мысли, и велел тотчас же перестать». Преподобный умолк. Он понял, что «Иван Васильевич блюдется [остерегается] казнить еретиков». Он слишком долго попускал им, очень многих полюбил, приблизил к себе. За прошедшие годы льстецы сумели внушить ему, что всякие возмездия, в том числе казни сатанистов, погибельно греховны. И он, Государь, казнивший сотни преступников и недругов своих, не считая опальных былых друзей и сродников, перед врагами Христа вдруг растерялся. Он торопливо покаялся за прошлое, а в настоящем думал устраниться, примирившись со всеми. Но примирился ли он с Богом? Вот какой вопрос поставил перед ним Иосиф.

Не добившись содействия Государя, Преподобный покидал Москву с горьким чувством. И тогда же, в июле 1503 года, он встретил там своего правящего архиерея. Святитель Геннадий Новгородский тоже был, наконец, приглашён в столицу. В августовских прениях Собора он думал решить наболевший вопрос «о невзимании мзды со священнослужителей при поставлении их в сан». Сего Святитель добивался давно и надеялся теперь добиться окончательно. С Иосифом владыка Геннадий встретился радостно, побеседовал и тепло распрощался. Но, похоже, это была их последняя встреча.

После Собора Святитель Геннадий вернулся в Новгород, окрылённый успехом. За вымогательство мзды с поставляемых виновные архиереи отныне лишались сана. Только не ведал праведник, что именно этим соборным решением воспользуются его злейшие враги. Архимандрит Кассиан со своей жидовствующей братией только и ждали случая свести счёты с архиепископом. Не успел Геннадий возвратиться, как на него же возвели обвинение во «мздоимстве». Будто бы он взял плату с дьяка Гостенкова, своего любимца. Как доказали его вину, каких подставили лжесвидетелей - уже неведомо. Зато известно, что Святитель был вызван в Москву и лишён сана в июне 1504 года. Простым монахом он удалился в Чудов монастырь и там стяжал блаженство изгнанных за правду.

«Догадываются, - пишет знаменитый историк С.М.Соловьёв, - что свержение Геннадия было делом еретиков». Догадаться нетрудно, коль скоро навет исходил из Юрьева монастыря. Кассиан и его шайка отомстили Святителю Геннадию, добились его низложения. Но до Иосифа Волоцкого, особо хранимого Господом, их щупальца не дотянулись.

Год 1503-й окончился, настал следующий год, пришла весна, а розыск еретиков, обещанный великим князем, так и не начался. Иосиф обратился к духовнику Иоанна III архимандриту Митрофану в Андроников монастырь, прося его: «Ты незабуди, и в том деле государя побереги, чтобы на него Божий гнев не пришел». Пусть, говорил он далее, державный оставит всё ради Божиего дела: «Занеже Божие дело всех важнее». Но то ли Митрофан не исполнил наказа Иосифа докучать Государю, то ли великий князь не внял Митрофану. Все просьбы остались без ответа.

Тогда Иосиф обратился к Василию III. Главаря секты в Юрьевом монастыре, архимандрита Кассиана, Преподобный считал достойным смертной казни. Василий, видимо, разделял мнение Иосифа, но будучи осторожным в делах церковных, решил привлечь к делу «Заволжских старцев». Письма сразу же оказались в руках Вассиана.

Иосиф пишет: «Грешника или еретика руками убити или молитвою едино есть». Заволжцы отвечают: «Кающихся еретиков Церковь Божия приемлет распростертыми дланьми». Иосиф им в пример Моисея, Илию. Они в ответ ему: «Аще ж ветхий закон тогда бысть, нам же в новей благодати яви Владыко». Иосиф им про Апостолов: Петра, молитвою разбившего Симона Волхва, и Павла, и Льва, епископа Катанского, сжёгшего своей епитрахилью Лиодора. А Вассиан ему с издёвкою придворного остряка: «И ты, господине Иосифе, сотвори молитву, да иже недостойных еретик или грешников пожрет их земля...» и далее: «Почто не испытаеши своея святости, не связал архимандрита Касьяна своею мантиею, донеле ж бы он сгорел, а ты бы в пламене его держал... Поразумей, господине, яко много разни промеж Моисея и Илии, и Петра и Павла апостолов, да и тебя от них».

Здесь автор письма (князь-инок) не только смеётся над Преподобным, но и пытается искушать его, предлагая «испытать свою святость», а великого князя вводит в заблуждение.

У Иосифа осталось последнее средство - то, с которого он начинал борьбу. Двенадцать «Слов» против ереси, вошедших в книгу «Просветитель», им были уже написаны. Пришла пора тринадцатого «Слова», того, что против «глаголющих, яко не подобает осуждати ни еретика, ниже отступника». В сем «Слове» Преподобный показал «от божественных писаний, яко подобает еретика и отступника не токмо осуждати, но и проклинати, царем же и князем и судиям подобает сих в заточение посылати и казням лютым предавати».

От текстов Евангелия, слов Иоанна Златоуста, опыта Пророков и Апостолов Святой переходит к примерам благочестивых Царей греческих и этим, наконец, попадает в цель. Потомок Византийских императоров Василий III, прочитав «Слово 13-е», принимает решение сам, невзирая на сомнения отца. Он велит начать розыск и созвать Собор в декабре 1504 года.

Разгром ереси состоялся. По результатам следствия и соборному приговору, троих главарей московской секты, дьяка Курицина (Ивана Волка), Ивашку Максимова, что у державного «сноху в жидовство свел», и Дмитрия Коноплёва предали огню на Москве-реке, где за десять лет до них так же казнили двух литовских шпионов, покушавшихся отравить Иоанна Васильевича. Новгородских главарей - архимандрита Кассиана с братом Ивашкою Самочёрным и Некраса Рукавова сожгли на берегу Волхова. Иных еретиков предали казням по большей части гражданским и заключили в темницы «вечно каятися». Остальных же, кого не удалось полностью изобличить в иконоборчестве и поругании святынь, «для исправления» постригли и сослали в разные монастыри.