Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чаракэ-лингум
— Улукчин-чинэ
— Гэнду-чинэ
— Суркудуку-чинэ -> Хамбакай-каан -> Тудай, Кадан-тайши
|S 102| ПОВЕСТВОВАНИЕ
о Байсонкуре, сыне Кайду-хана, об обстоятельствах жизни его и детей и о ветвях и родословной их, оно же в двух частях
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Предисловие, содержащее обстоятельства жизни его и его детей
Байсонкур — пятый предок Чингиз-хана. По-монгольски предка в пятом колене называют будэ-укуу(?)[1147]. Тумбинэ-каан — его сын. Как бы там ни было, но он должен был иметь других сыновей, но упоминания о них нет и никому из современников они не стали известны; из его детей известен и знаменит Тумбинэ-каан.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Относительно изображения Байсонкура, его жены и ветви его сына Тумбинэ-хана
Изображение Байсонкура, [его] жены и ветви его [детей]
У этого Байсонкура, вероятно, должны были быть другие дети, но так как ветвь Чингиз-хана восходит к Тумбинэ-хану, то [здесь] ограничились [только] его родословной.
— Тумбинэ-хан — Был будуту(?) Чингиз-хана. Это значит предок в четвертом колене. В некоторых монгольских сказаниях это так и есть.
НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ
о Тумбинэ-хане
Когда милость божественного покровительства и взор господней благосклонности бывают предназначены в удел одному из рабов, малейшее его дело приумножается, а положение его по отношению |S 103| к [положению] других приобретает [соотношение] единицы к тысяче; вспомоществование этому [человеку] из небытия непрестанно приходит на равнину бытия и видимости, и цепь его снизанных ожерелий обретает порядок, подобно семени тута и зернам мака. Несмотря на то что по размеру, форме и весу они [между собою] равны и схожи, однако, когда прорастет зернышко мака, оно дает лишь слабый стержень и не просуществует больше одного года, [тогда как] тутовое семя превращается в ствол целого плодоносящего дерева, от которого появляются на свет сотни тысяч ветвей и плодов и которое достигает предельного совершенства в [своем] произрастании и крайней степени пышности убранства и блеска. Ствол его бывает крепким, устойчивым, прочным, прямым, ветви же его и побеги высоки и возвышенны, а лета его долги. На нем появляется и тот плод, который желаем и иском [всеми], а благодаря его листьям добывается шелк, который [является] прекраснейшей из одежд, [все] в противоположность другим деревьям, которые, несмотря на то что имеют множество ветвей, не плодоносят и от которых [в итоге] не получается большой пользы. Точно так же, когда всевышняя истина отличает одного из своих рабов своим благорасположением, она обнаруживает следы этого на страницах его жизни и дарует ему достойных и подобающих детей, взысканных судьбой. Когда подобное благорасположение достигает до крайних пределов [возможного], тогда дети его [этого человека] бывают способными к главенству [над людьми] и заслуживающими господства. [Тогда] они становятся предводителями и руководителями [различных] народов среди современников, а потомки его становятся потомками величия созвездия, и благодаря его именитым преемникам имя его останется бессмертным и вечным в течение бесчисленных веков, примером чего является жизнеописание Тумбинэ-каана, из блестящего уруга которого появились [на свет] ханы — обладатели царства и грозные государи, каждый из которых был славной печатью могущества и центром окружности счастья. Память же о них, благодаря благословенному существованию государя ислама, султана Махмуда Газан-хана, — да продлится во веки его власть! — являющегося светилом небосвода того царственного дома и светочем собрания [членов] той семьи, — останется бессмертной и вечной во веки веков, если угодно преславному Аллаху!
ПОВЕСТВОВАНИЕ
о Тумбинэ-хане, о начальных обстоятельствах его жизни и его детей и упоминание об их ветвях и их родословной, а это [повествование] в двух частях
[ЧАСТЬ ПЕРВАЯ]
Тумбинэ-хан — четвертый предок Чингиз-хана, а по-монгольски предка в четвертом колене называют будуту[1148]. Он имел девять умных, способных и отважных сыновей[1149], каждый из них — родоначальник [отдельной] ветви и племени, пользующихся значением и известностью и в настоящее время; каждое из этих племен насчитывает до тридцати тысяч кибиток, число [людей] которых, считая и мужчин и женщин, доходит до ста тысяч человек.
Эти [сведения] не следует считать ложью и пустыми выдумками, ибо, благодаря тому что обычай монголов издревле таков, что они блюдут [память] о своем происхождении и о родословных, и так как у них нет ни религиозной общины [миллат], ни веры [дин], при помощи которых они наставляли бы дитя, подобно другим [людям], на праведный путь, то каждому народившемуся дитяти отец и мать объясняют предания о роде [кабилэ] и родословной [насаб], и они [монголы] всегда соблюдали таковое правило, и в настоящее время оно почитается у них, тот же обычай точно так же существует и у арабов; благодаря этому [ныне] определено и установлено, какое имя и прозвище [лакаб] получила каждая из этих девяти ветвей [рода], теперь же дети и внуки их называются этим [именем] и возводятся родом к этой [ветви].
Из этих девяти сыновей пять старших были от одной матери, а четверо от другой. Их имена и имена потомков [навадэ] каждой ветви таковы, как подробно излагается [ниже].
Те, которые суть старшие и родились от одной матери
|S 104| Первый сын — Джаксу[1150], его еще называли Яхши[1151], от рода [насл] которого происходят племя нуякин[1152] и племена урут и мангут. У него были сыновья. Старшим, ставшим потом [его] заместителем, был Бурук. Его старший сын — Джочи, а старший сын последнего — Хука-беки, который был родственником по главе рода [ку’дуд] сыновей Чингиз-хана.
Второй сын — Барим-Шир-Бука-Буджу[1153], от потомства которого происходит племя .....[1154]. У него был сын по имени Урум. Он также имел сына, имя его было Джаринджир[1155], а сын его …..[1156] был родственником [ку’дуд] по главе рода сыновей Чингиз-хана.
Третий сын — Качули
