Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в то же время известна мне другая школа, где директорствует человек, всю войну провоевавший офицером-артиллеристом, а по окончании войны сразу же вернувшийся в школу, которую он горячо любит. Это человек благородной, справедливой души. Поэтому и в школе установилась атмосфера благородства, нетерпимости ко всему низкому и некрасивому. Подхалимству и угодничеству тут места нет.
Окажись Евгения именно в такой школе, ее к жизни подготовили бы основательней. С нее бережно удалили бы излишнюю спесь, взращенную похвалами домашних по поводу обилия «талантов» у девочки, ее бы научили понимать силу коллектива, окрылили бы светлыми, красивыми целями, во имя которых человек способен преодолевать любые трудности в жизни.
Все пороки и недостатки человеческой натуры, укоренявшиеся тысячелетиями, за сорок лет не изживешь. Но мы видим, как многие из них уже отступают перед нашей новой действительностью. Отступает и этот мрачный, цепкий порок — индивидуализм, стремление жить только для себя, то есть тот краеугольный камень, на котором держится вся буржуазная мораль, вся буржуазная идеология, весь мир капитализма. Случайно ли, что каждая книга буржуазного писателя, каждый фильм буржуазной киностудии, каждый спектакль буржуазного театра воспевают, воспитывают, разжигают в людях не что иное, как индивидуализм во всех возможных формах и проявлениях?! Это социальный заказ буржуазии своему искусству, своей литературе. За исполнение этого заказа платятся огромные деньги. В Риме мы проезжали по району дорогих особняков, принадлежащих тем писателям и деятелям искусств, которые откровенно служат денежному мешку. Эти жилища по роскоши почти равны жилищам самих хозяев денежного мешка. И вместе с тем мне пришлось побывать однажды в гостях у прогрессивного французского режиссера кино, в его скромной парижской квартирке из трех тесных комнатушек. Этот смелый человек всю жизнь служит делу прогресса, он подлинный борец за мир, за правду в искусстве, за человеческое счастье на земле. И поэтому, конечно, ему редко удается поставить картину, он по-настоящему бедствует.
«Свобода» для писателя, для работника искусства в капиталистическом мире выражается лишь в том, чтобы «совершенно свободно» избрать путь служения идеологии капитализма и тем создать свое благополучие или отказаться от прислужничества и холуйства и бедствовать материально. Если ты «свободно» избрал путь служения денежному мешку, ты свободен расписывать любые аморальные мерзости, вплоть до откровенной порнографии, ты свободен сочинять любые сентиментальные романы и выдумывать душещипательные пьески для театра, ты можешь воспевать одиночество, эгоизм, ненависть человека к человеку, бесцельность жизни, копаться в самых темных закоулках человеческих душ, — тебя будут издавать, тебе будут щедро платить. Но попробуй написать иное, попробуй и впрямь воспользоваться свободой, предоставленной тебе на словах, — издателя не найдешь. Мы же знаем, какими самодеятельными средствами нередко ставились прогрессивные итальянские кинофильмы.
В нашей стране родилась и укрепляется новая мораль, мораль, основанная на коллективизме, на радости жизни для общества, для людей, для близких и дальних, мораль не прозябания, не «жительства», а подвига. И немалую роль в рождении и укреплении этой морали сыграли верные помощники партии — советская литература и советское искусство, та, конечно, их часть, которая не плетется в хвосте, озираясь назад, а идущая вперед, открывающая и исследующая новое в обществе, новое в человеке, новое в жизни на земле. Литература и искусство Горького, Маяковского, Шолохова, Фадеева, Федина, Серафимовича, Фурманова, Н. Островского, Вишневского, Гладкова, Павленко, Афиногенова, Корнейчука, Лавренева, Катаева, Погодина, Луговского — всех литераторов, следующих путем служения революции, народу, помогли партии вырастить героев первых пятилеток, героев Великой Отечественной войны, героев послевоенного восстановления. На этой оптимистической, светлой и мужественной литературе воспитывались и такие герои нашего сегодня, как Валентина Гаганова, Николай Мамай и сотни, тысячи других.
Евгения П., знает ли она о том, что совершила Валентина Гаганова, молодая прядильщица, полностью распрощавшаяся с унаследованным от прошлого вредоносным индивидуализмом? Из отличной передовой бригады Гаганова перешла руководить отстающей бригадой. Она потеряла на этом изрядную долю заработка, взвалив на себя бремя новых, дополнительных забот и трудностей.
Окинув взором всю мировую литературу — где, когда, кем было сказано, написано о таком герое? Этот герой новый, совершенно новый, герой не только нашего времени, но буквально сегодняшний и даже завтрашний.
И он уже не один. На совещании передовиков соревнования бригад и ударников коммунистического труда было сказано о том, что у Гагановой уже двадцать четыре тысячи молодых последователей. Это значит, что двадцать четыре тысячи опытных бригадиров из передовых бригад добровольно перешли в отстающие бригады. А сама Гаганова рассказала на этом совещании историю о том, как шесть девушек-прядильщиц из ее бригады, чтобы помочь одному из наиболее отстающих колхозов в районе, отправились туда доярками и сейчас хорошо работают. Шестьсот молодых людей Калининской области двинулись по их примеру в сельское хозяйство.
Кто толком рассказал обо всем этом Евгении П.? Евгения, конечно же, знает фурмановского Чапаева, знает Павку Корчагина, знает фадеевских краснодонцев; родись она двадцатью годами раньше, окажись в огне Отечественной войны, кто окажет, не поступила ли бы эта девушка так же, как Лиза Чайкина или Зоя Космодемьянская? Читаешь ее письмо и чувствуешь, что человек она энергичный, деятельный, но, на беду свою, бредущий по жизни вслепую, без целей, не ведая идеалов.
Письмо Евгении П., если вдуматься в него поосновательней, это уже сигнал бедствия, «SOS», обращенный к нашей литературе и к нашему искусству. Литераторы и работники искусств обязаны на жизненном пути Жени и многих-многих тысяч ее подруг зажечь яркие, зовущие маяки, родить литературных героев, которые бы поднялись вровень с героями нашей жизни. Когда в предвоенные годы юноша или девушка вставали в тупик перед вопросом: «Что мне делать? Как найти правильный путь в жизни?», они обращались не в редакцию газет и журналов, они обращались к любимым книгам.
Сегодня герои замечательных книг недалекого, но все-таки прошлого уже не справляются в одиночку с теми огромными задачами, какие возлагаются историей на литературу. Как бы ни был могуч Павел Корчагин, он нуждается в помощи. Время идет, и в одну шеренгу с Корчагиным, с Гавриком, с молодогвардейцами должны
