Песнь Ухуры - Дженет Каган

Скотти последовал за ним.

– А кто такой этот Вызывающий Бурю? И зачем ему нужно было порезать нашу девочку? – Стремительный Свет завил свой хвост. Скотти, довольно быстро освоивший значения жестов, поинтересовался:

– Что тут смешного?

– Вызывающий Бурю – это молодой искатель неприятностей, который допустил ошибку, предположив, что тот, у кого нет когтей и зубов, может стать легкой добычей. Так что он испытал Эван Вилсон и получил трепку, о которой стоит спеть.

– Да, теперь понимаю. У нее был посох?

– Посох? Нет… она укусила его за ухо, хвост свернулся еще туже.

– Наша крошка полна сюрпризов, – хмыкнул Скотти. Он надеялся, что его слова окажутся правдой и в отношении способностей Вилсон переносить трудности Похода.

– Поспите, Ухура, – мягко сказал Джеймс Кирк. – Эван и я постоим первую смену, – он кивнул на Чехова, давая понять, что за ним будут присматривать. – Завтра у нас большой трудный переход. Яркое Пятно, Несчастье,…

Но Несчастье возразила:

– Он мой пациент.

Кирк бросил взгляд на Эван Вилсон, и та кивнула, соглашаясь:

– Пусть останется, капитан. Она права, – не снимая руки с запястья лейтенанта, Эван подняла голову Чехова с колен Ухуры и мягко переложила на свои собственные.

Ухура поднялась и расправила затекшие мускулы, затем попросила;

– Ты разбудишь меня, Эван?

– Разбужу, если будут какие-либо перемены.

– Вы тоже, мистер Спок, – сказал Кирк. – Это приказ.

Впервые Спок не стал спорить.

Кирк подбросил еще дров в огонь. Теперь, когда все остальные отошли ко сну, ему ничего больше не оставалось, как следить за костром и прислушиваться к звукам – вдруг появится cпинорез. Из того, что рассказал Спок, следовало, что нос Несчастья является лучшим индикатором, чем любые из его органов чувств, но не хотелось полагаться только на это, и все равно следовало заняться чем-то полезным.

– Эван, – наконец сказал он мягко, так, чтобы не побеспокоить кого-нибудь из спящих. – Тебе тоже необходимо поспать. Может быть вы с Несчастьем будете по очереди следить за пульсом?

Вилсон покачала головой.

– Не можем, капитан, только мы обе, – сказала она.

Кирк понимал. Он продолжал медленно расхаживать по лагерю, обходя его по периметру. Это по крайней мере было лучше, чем каждые пять минут спрашивать о состоянии Чехова, тем более он знал, что все равно не поможет. Минуты тянулись как часы. Наконец Эван Вилсон махнула ему рукой.

– Пульс улучшается, – спокойно сказала она. Кирк кивнул в сторону палатки, где спали остальные.

– Разбудить?

– Пока не нужно. Я хочу дождаться существенного улучшения, – и как только она сказала это, Чехов шевельнулся.

Несчастье вся затряслась, с надеждой навострив усы и уши. Поговорите с ним, капитан, – сказала Вилсон.

– Мистер Чехов… лейтенант… вы меня слышите? Это капитан Кирк, Джеймс схватил запястье Чехова с прижатыми к нему пальцами Вилсон и неистово сжал. – Павел?

Глаза Чехова раскрылись.

– Капитан? Где… я, сэр?

Кирк облегченно вздохнул.

– В самом завидном положении, мистер Чехов, – ответил он. – Вы лежите головой на коленях доктора Вилсон.

Эван возбужденно засмеялась.

– Не давайте ему дернуть себя за хвост, Павел, – сказала она, и когда мичман попытался приподняться на локте, добавила – Не двигайтесь, вам нужен отдых. Как вы думаете, вы смогли бы поесть?

– Боже мой, – по-русски воскликнул он, на его изможденном лице было написано настоящее удивление. – Я могу съесть лошадь!

Несчастье побежала за куском мяса спинореза, который они отложили для него, а Кирк сказал:

– Лошади нет, мистер Чехов, но надеюсь, что вы найдете спинореза таким же вкусным.

– Я не против, капитан, – ответил Павел, и в подтверждение своих слов принялся жадно есть мясо. Однако, через несколько минут усталость взяла свое.

– Сохраните остальное, капитан. Вы еще поедите позже, Павел, сказала Вилсон. – Теперь я хочу, чтобы вы поспали.

Чехов с усилием кивнул.

– Доктор Вилсон? Это… у меня синдром АДФ, доктор Вилсон?

– Нет, мистер Чехов, – ответила Вилсон. – Все, что у вас есть, так это тяжелая форма «Шумного Ребенка», которую вы подцепили от Ногохвата.

Беспокоиться не о чем, – она улыбнулась больному.

Чехов успокоенно улыбнулся ей в ответ, и все еще улыбаясь, закрыл глаза и моментально заснул.

– Несчастье, – спокойно сказала Вилсон, – разбуди Ухуру и остальных, чтобы рассказать им… – Ей не нужно было заканчивать предложение, Несчастье метнулась прочь, возбужденно щелкнув своим длинным серым хвостом.

Джеймс Кирк посмотрел вниз и увидел, что все еще прижимает пальцы Вилсон к запястью Чехова. Он разжал ладонь и отвел руку. Когда он снова посмотрел ей в глаза, то увидел, что они полны слез.

– Это лекарство, Эван? – спросил он, и его собственный голос звучал хрипло – Спросите меня снова завтра, капитан, или на следующей неделе, своей свободной рукой она схватила край пледа, чтобы вытереть слезы на щеках. Ее другая рука бережно обняла Чехова. Она закончила:

– Но он вернулся из второй стадии комы… и все еще жив.

Затем Вилсон недовольно что-то пробормотала. Как она сама говорила днем раньше, сиваоанская материя не впитывает воду, слезы в том числе.

Действуя чисто импульсивно, Джеймс Кирк потянулся вперед, взял одной рукой ее подбородок и ладонью другой вытер слезы с ее щек. «Похоже на вольность», – подумал он, когда было уже поздно, но на ее лице появилась тень улыбки.

– Спасибо, Джеймс, – сказала она.

– Спасибо и тебе, Эван.

Эван Вилсон проснулась от легкого прикосновения Несчастья к ее плечу.

Она потянулась, приветственно помахала Яркому Пятну, и склонилась, чтобы осмотреть Чехова.

– Пульс в порядке, – сообщила она. – И нарывы высохли! Несчастье, они заживают! Ему нужна еще порция твоего лекарства?

– Если это действительно «Шумный Ребенок», тогда нет… одной дозы достаточно Но мы не знаем точно, Эван, и к тому же люди реагируют по-другому…

– Мы пойдем стандартным курсом лечения, – сказала Вилсон и поймала ее хвост, когда тот изогнулся в ее сторону. – Несчастье, это сработало!

Почему ты злишься?

– Это от мысли, что так много людей и йауанцев могли умереть от детской болезни! Как это возможно?

– Болезни и виды адаптируются друг к другу. Когда болезнь поражает группу людей, которые не знали ее до этого много веков, последствия очень тяжелы. На Земле, где вырос Чехов, было два больших континента, и на обоих жили люди. Тысячи лет они не контактировали друг с другом. Когда они, наконец, встретились, то, что одна часть населения считала детской болезнью, стало смертельным для другой, – Эван положила ладонь на лоб Чехова. – В действительности, – продолжила она, – ты почти обязательно столкнешься с той же проблемой, когда твой народ снова воссоединится с йауанцами. Возвращение болезни в старой, незнакомой форме – это то, к чему ты и любой другой доктор должны быть готовы.

– Так и будет, – заверила ее Несчастье. Я скажу Цепкому Когтю, – ее уши неожиданно дернулись назад. – Ты считаешь меня доктором?

Яркое Пятно тоже дернула назад ушами, глядя на Эван. Их совместное удивление поразило Вилсон.

– Ты… – она начала и развела руками над Чеховым, чтобы закончить мысль.

– Эван, я была с Цепким Когтем годами. Я знаю всю ее технику. Но я не могу быть доктором, пока не стану взрослой.

– Чепуха, – ответила Вилсон. – Ты знаешь, что тебе нужно делать, и ты делаешь это. Ты в большей степени взрослая, чем Жесткий Хвост. Прошу прощения, Яркое Пятно. Поправь меня, если я не права… но Жесткий Хвост объявила нас детьми только затем, чтобы ей не пришлось думать о йауанцах, не так ли?

Яркое Пятно чихнула, кивнула, чихнула снова и жалко посмотрела на нее, то ли из-за простуды, то ли из-за замечаний Эван по поводу ее матери.

Этого Вилсон не могла сказать.

– Так кто же тогда более взрослый: тот, кто прилагает массу усилий, чтобы обойти проблему, или тот, кто работает как одержимый, чтобы решить ее?

Обе сиваоанки посмотрели друг на друга. Молчание длилось долго, затем Несчастье сказала:

– Я думаю, ты права, Эван. – Яркое Пятно согласно кивнула. – Я считаю также, что должна извиниться перед мистером Споком.

Несчастье снова посмотрела на Яркое Пятно, замялась, затем сказала:

– Яркое Пятно, в вулканском языке нет слова для обозначения акта самоубийства.

Уши Яркого Пятна дернулись назад, она посмотрела на Вилсон, которая кивнула, подтверждая этот факт, но все еще не понимая, куда клонит Несчастье.

Беспокойно наблюдая за Ярким Пятном, Несчастье продолжила:

– Он сказал, что не собирается менять мою жизнь на жизнь мистера Чехова. Он заставил меня поклясться на древнем языке, что я не пойду другой тропой к зрелости, даже если этот третий Поход обернется провалом.