Братья и сестры в реестре - Юрий Вячеславович Скрипченко

томатном соусе. Они стали похожи на клоунов. На парочку клоунов. На парочку слегка кровавых клоунов. Один с чуточку женственным красивым лицом, другая с точно таким же – но немного, по-подростковому, юношеским, по-мужскому чуть угловатым. Одинаковые разнополые лица под тридцать.

Олегу отчаянно не хватало сестры. Новый босс почему-то, может, и из вредности, назначил их по разным бригадам, хотя оба работали в одной и той же фирме промышленными альпинистами. Раньше были не разлей вода – что на работе, что дома. Теперь всё рабочее время они проводили в разлуке. Да и жили порознь.

Неужели мы отдаляемся, порой думал Олег со щемящей болью на открытом сердце.

И вот такие нечастые встречи хотя бы немного склеивали его треснувшее сердце.

– Мне почему-то кажется, что они – самые несчастные люди на свете, – вдруг посерьёзнел Олег и указал на очередного комедианта в ноутбуке, – Стендаперы. Они так глубоко в себе копаются, чтобы сочинять свои выступления, что наверное уже выкопали себя до донышка – как котлован. Только обычный котлован нужен, чтобы что-то построить… А что строить в этих людях? Они же сами себя выкопали до дна…

Алина повернулась к Олегу. Они лежали перед ноутбуком на животе и локтях.

– У тебя очень правильное настроение для того события, которое должно произойти, – сказала она.

Алина встала, сходила на кухню, откуда вернулась с ароматизированными салфетками. Торжественно вытерла лицо себе и брату. Близняшка почему-то любила всё одноразовое и ароматизированное.

И вдруг начала раздеваться – как солдат перед отбоем – методично и быстро, не теряя ни секунды.

А потом выключила свет.

Олег сел и непонимающе уставился на сестру:

– Что ты делаешь?

– То, что должно. Близбрат, времени почти не осталось. Мы с самого начала были с тобой практически одним целым. Почти. И сейчас должны стать действительно одним целым. Иначе – конец. Но мы еще успеваем, да, мы успеваем.

Она закончила раздеваться, оставшись нагой. Олег разглядел лёгкую гусиную кожу – на животе, груди, руках и ногах. Странно, он до сих пор не знал конфигурацию её обнажённого тела, а ведь она была самым близким человеком во всём мироздании. Вот родинка под правой грудью, которая немного тяжелее левой. Вот прыщик-жировичок на соске. Вот маленький V-образный шрамик под левой подмышкой – Алина в этот момент подняла руки, чтобы рассыпать волосы из-под резинки. Откуда этот шрам взялся? Олег не знал. Крохотная татуировка под неглубоким пупком. Он пригляделся: #exnihilonihilfit81. Что это значит?

У неё коленки, как у подростка. У неё ступни чуточку, самую малость выгнуты вовнутрь. У неё растительность над лоном, а я думал, сейчас это совсем не модно. А одна губа под растительностью, я не могу, я не должен на это смотреть, словно сонно обняла немного сморщившуюся другую. И жилка на внутренней стороне правого бедра пульсирует, словно посылает сигналы SOS.

Она обняла брата за шею и села на него. И случилось ужасное, оскорбляющее законы мироздания, негласные запреты человечества, отвратительное. Мужское естество налилось кровью и отвердело.

– Так надо, – сказала Алина, – Так действительно надо.

И сняла с него сначала шорты, а потом и трусы.

А затем легла на кровать, раздвинув ноги, такая задумчивая, прекрасная, запретная и необходимая. Её лицо заливал лунный свет.

На лице ночные тени изобразили потустороннюю филигрань – словно татуировку будущей инициации.

Олег посмотрел на корешки классиков в книжном шкафу. Посмотрел в окно, где золотистый фонарь целовал желтизной соседнее дерево. Так непринуждённо и естественно.

Посмотрел на Алину – томительную, ждущую и прекрасную. А ещё такую запретную.

Как правильнее всего сейчас поступить? Однозначного ответа он не нашел ни в чём.

Поэтому лёг на локти прямо поверх своей единоутробной сестры и обречённо вошёл в неё.

Движения, помыслы и звуки, даже цвета как будто покорились неизбежному. Словно он сейчас создавал новую вселенную. А может и вправду – они создавали?

Лоб сестры покрылся капельками пота. Она закрыла глаза и тяжело дышала.

Она что – стонет? Боже, это же натуральный инцест, мерзкое действо, молчаливое проклятье бесчисленных поколений!

Почему ему тогда так монументально и приятно? Почему его естество готово взорваться неприличным экстазом?

Олегу показалось, будто он слышит одобрительный гул мироздания.

Сестра откровенно и сладострастно стонала под ним. Стонала и смеялась:

– Не бойся, близбрат, я не понесу от тебя кровосмесительным уродцем. Я приняла таблетки! Я тебя люблю. Я так тебя люблю!

Олегу почему-то показалось, что она нагло и сладострастно врёт. Вот только в чём?

И в эту секунду он взорвался сокрушительным и всесокрушающем оргазмом.

Алина закричала.

– Спасибо тебе, близбрат. Спасибо! Прости меня! Прости меня!

Олег испытал странное чувство, будто сам себя изнасиловал. С момента оргазма они действительно стали одним целым. И это одно целое почти тут же заснуло: то ли счастливое, то ли осквернённое. Они спали целомудренно обнявшись – как брат и сестра.

Олег даже во сне был уверен, что произошедшее больше никогда не повторится. Оно было слишком из рук вон – даже для терпеливого мироздания.

«Мы повернули рубильник» – с этой мыслью он проснулся утром в одиночестве.

Это был день штурма проклятого элеватора. В этот день Алины не стало.

Она исчезла.

Словно выполнила предназначение и растворилась в складках мироздания.

Непреодолимая временная последовательность

Воронежполис-2049, 24 августа – Воронеж-2024, 29 августа

Олег вспомнил камеру в УКСИН (РК) – после дурацкого суда. Вспомнил, как ночью его ударила по голове мысль, что он форменный дурак. Способ спасения сестры уже давно был у него прямо перед глазами. Надо только вернуться в тот роковой день и переиграть ситуацию. Решено. Начинаю прямо сейчас.

Олега потряхивало, как перед глубоководным погружением. Он трепетал то от страха, что ничего не получится, то от робкой надежды – что всё-таки вернёт сестру.

И он нырнул. Из тюрьмы прямо в тот самый день, когда случилась их фатальная вылазка.

До выдвижения к элеватору оставался час. Олег позвонил всем участникам и объявил, что отменяет трейс. Этого должно было хватить, учитывая непререкаемый авторитет Олега и Алины в банде.

Но этого не хватило.

Ему сказали, что если он передумал, может не участвовать  – и без него обойдутся.

Вдобавок встала в позу Алина, которая заявила, что не позволит на себя давить, и если Олег не хочет ссоры, то должен смириться с решением большинства.

А если ему так не хочется в трейс, пусть остается дома.

Телек там посмотрит.

Или поспит.

Кроче говоря, Олег с треском проиграл.

Пришлось отправиться в поход.

Но при