Братья и сестры в реестре - Юрий Вячеславович Скрипченко

Кап. Кап. Кап. Кап

Кап.

Кап.

Кап.

Кап.

Мерное негромкое капанье не вполне исправного крана (господи, да поменяйте уже прокладку) сводило Олега с ума. Он по-прежнему находился в одноместной камере, достаточно уютной, чтобы омерзеть вдвойне. Нары из покрашенного в белый металла. Серая дверь с зарешёченным окошком, заклепками по периметру и лотком для подачи пищи.

Высокое зарешеченное окно. Две полки для бытовых принадлежностей под ним. Двухцветные (серо-синий плюс жёлтый) стены, облицованные пластиком. Почему-то Олег был уверен, что это покрытие совершенно не горючее. Наконец, столик, похожий на плацкартный. Складной. Вот и вся обстановка. Хотя нет. Есть еще рукомойник с его неисправным…

Кап.

Кап.

Кап.

Кап.

…краном. Вот ведь китайская пытка! Забавно, что местное заведение называется «Домом терпимости УКСИН79». Олег представил себе эту матушку борделя – Ксин. Почему-то ему показалось, что это китаянка или кореянка лет пятидесяти, толстая, в массивных роговых очках, да ещё и с ветвистым варикозом на тумбах-ногах. Наверное, она держит своих девиц в ежовых рукавицах. А если в них захочется почесаться? Быть беде и большой крови!

Олег почувствовал, что сходит с ума.

Капли продолжали разбиваться о рукомойник. Поначалу гип спасался тем, что на ритм капели наложил непритязательную мелодию, которую чуть фальшиво принялся напевать. Откуда пришли нужные слова? Кто знает:

Из костей мерзавца

Так же вымывается кальций.

Так какая меж ними разница,

Между праведником и задницей?

Потом запел громко, даже заорал, но быстро сорвал голос. В такой идиотской обстановке даже общие с сестрой воспоминания – которыми последний год Олег то ли спасался, то ли еще глубже погружал себя, рискуя захлебнуться, в перманентную депрессию, – превращались в безумный фарс.

Отчаянье от чаяний тошнило.

И каждый день ступал по прожитым чуть ранее.

Собачьим салом обращалось мыло

И каждый взгляд вонял коротким замыканием.

Кап.

Кап.

Кап.

Кап.

В голове уже не впервые брезжила, стремясь оформиться и родиться какая-то важная мысль. Она терзала и щекотала его. Узник посмотрел в свой череп, как в замочную скважину – но тень озарения скрылась в самом тёмном углу. Боже, если бы только не болела голова. Если бы не капало. Он бы понял.

Олег сжал ладонями готовую расколоться голову. Эта мерзкая сука – Элиса. Она наверняка знает, где спрятана его сестра. Знает да не говорит. Потому что привыкла доить «козявок», «муравьишек» и «котиков» до дна. Пока юниты способны приносить пользу. А потом выбрасывает пустые оболочки на свалку, где они быстро завершают свой путь в героиновой блевотине или одинокой белой горячке.

Но он не такой. Он еще поборется!

Когда за зарешеченным окошком стемнело, кран вдруг перестал капать.

И вот отупевший от дневного лежания в камере, Олег ночью не стал никуда перемещаться, а просто вырубился. И во сне докопался до реального способа спасти Алину. Ему снилось что-то смутное, напоённое запахами апельсинов и мяты, играющее светом и тенями. Неспокойное и текучее.

Потный, он сел на нарах и хлопнул себя по лбу: ну какой же непроходимый дурак!

Он же теперь гип и может перенестись куда угодно!

В том числе и в то время, которое уже прожил.

***

Глава 15. Гиппокамп

Одно целое

80

Воронеж-2024, 28 августа

Это произошло накануне гибельного штурма элеватора, когда Олег Каспер, гип, потерял свою однояйцевую близняшку. Алину.

Был вечер, и полумрак лизал синими тенями главную комнату бабушкиной, а теперь олеговой квартиры. Причудливыми тенями извивались классики в книжном шкафу во всю стену – корешок корешка золочёнее, багровее и весомее. На одну из полок давил многотомными идеями матёрый человечище Ленин. Полку с ним делила еще одна глыба – Горький. И лишь пара книг легкомысленного графа Алексея Толстого пытались своим присутствием хотя бы немножко унять пафос. «Аэлита» и «Золотой ключик, или Приключения Буратино» – несерьёзный грузик на весах веков, верно?

Пахло апельсинами и мятными конфетами – любимыми лакомствами Алины, запас которых Олег обязательно держал дома.

Он задумчиво листал медиаграмму на голопланшете и думал, почему человек всегда наполовину торчит из реальности? Хороший – верхней половиной, плохой – нижней, то есть задницей и мудями. Да, бывают люди, полностью погружённые в реальность, но мы ведь не хотим такими стать, потому что люди эти – сумасшедшие.

Олег листал медиаграмму, постепенно клюя носом. Там повествовалось о том, что сенаторы от демпартии США призывают отменить в армии нормы физической подготовки, потому что могут пострадать карьеры женщин, трансгендеров, бодипозитивцев и чадосластцев, которые не отличаются отменным здоровьем. Гендерное равенство превыше всего, заявляет Густав Шмидке – сенатор и локомотив инициативы. Общеамериканский штаб ЛГБТК+ готов направить наблюдателей в войсковые части, чтобы проконтролировать соблюдение нового закона, который ещё даже не принят.

Сколько ж там набралось гендеров, подумал Олег. Наверное, уже миллион. Белое коренное население в шоке и протестует, кричала медиаграмма. Коренное население? Это индейцы что ли? Какие ж они белые?

Олегу почему-то вспомнился древний советский министр иностранных дел, Громыко что ли? какая рокочущая фамилия. Прямо говорящая. Его в США прозвали «Мистер Нет», потому что он ему было плевать на политес. Дядька свято бдил интересы молодого социалистического государства, то есть постоянно и решительно отказывался от предложений или угроз иностранных дипломатов. Олег в полусне вдруг заинтересовался: а что он, то есть Громыко, такой решительный и принципиальный, сказал старухе с косой, когда она постучалась в дверь? Привычное «нет», и она ему не поверила? Или в кои-то веки решил для разнообразия согласиться с предложением, от которого нельзя отказаться?

Брякнул дверной звонок.

Кто это?

Он пошлёпал открывать.

Оказалась Алина.

Боже, как он рад её видеть!

Сестра, как всегда стремительная, бросилась на него, излучая вечный аромат духов – Jo Malone “Wood Sage & Sea Salt”. Аромат ему даже нравился, потому что его любила Алина, а что в жизни выбирала она, то принимал и он – как неизбежное. И правильное.

Она оглядела его и поцеловала в щеку:

– Близбрат! Как же я соскучилась! У тебя всё хорошо?

– Вроде бы. Пока ни один из тараканов в моей голове не жаловался. И ни один не подал заявление на грин-карту.

– Шутник-самоучка! Ты не голоден? Что-то ты похудел!

Он засмеялся и вдруг схватил близняшку на руки, как невесту, и синхронно хохоча они прошли в зал.

Они смотрели дурацких комедиантов из стендап-шоу и заливисто смеялись.

Они ели пиццу, принесённую Алиной, и лица их вымазались в