Напарница - Наталья Авербух

В праве мёртвых, кстати, нет ни полслова о любви или браке — согласно своим законам, вампиры не ведут общего хозяйства и не имеют общего имущества ни с кем, исключая деловых партнёров. Исключение составляют и отношения «учитель-ученик», не менее важные для не-мёртвых, чем отношения между родителями и детьми у людей. Умерев и сделавшись живым мертвецом, вампир среди своих новых собратьев считается таким же беспомощным, как и новорождённый младенец, и пройдут многие годы, прежде чем он вернёт себе право считаться совершеннолетним — даже если на момент смерти человек был седым стариком, благо, после «посвящения» частично возвращается если не молодость, то её внешние признаки.

Здесь, однако, следует обратить внимание на некоторую разницу между правом живых и правом мёртвых. У людей — я говорю о законах Остриха и Дейстрии, хотя они, конечно, различаются в мелочах, — человек, ещё не считаясь полностью взрослым, может вступить в брак в достаточно юном возрасте при том условии, что он телесно и духовно созрел для определённых взаимоотношениях с противоположным полом, но не ранее шестнадцати лет для женщин и семнадцати для мужчин. Тех же, кто вступает в брак или упомянутые мной отношения с лицами противоположного пола, не достигнув необходимой зрелости, общество осуждает, на их же супругов или соблазнителей обрушивается карающая мощь закона. У вампиров вовсе нет нижней границы для… нет, не вступления в брак, ибо их право не знает законных уз между мужчинами и женщинами, но для начала любовной связи. Фактически, даже очень юный и незрелый вампир может иметь любовницу или любовника, в зависимости от пола, и в этом никто не видит ничего дурного. С другой стороны, телесно вампиры выглядят достаточно зрелыми по всем законам, и самые из них юные на вид всё же умерли уже достаточно взрослыми для брака. Это не означает, что вампиры не пьют кровь детей и подростков, но они, несомненно, достаточно строги в том, чтобы не делать себе подобных из юных созданий, а становиться не-мёртвыми из-за чрезмерно частых визитов вампиров, как это иной раз случается с людьми, дети не могут.

Возвращаясь к юридическим нормам, следует отметить, что для не-мёртвых основным «родством» являются, как я уже говорила, отношения учителя и ученика, и в случае окончательной гибели одного из них, его имущество переходит во владение второго — но только если ученик ещё не считается взрослым. В противном случае всё, чем владел погибший, должно быть поделено между членами его общины — группы вампиров в той местности, где он проживал или распределено между любыми людьми или не-мёртвыми согласно его завещанию. Имуществом вампиры могут владеть самым разным — от ценных бумаг до земельных участков и, конечно же, их законы предусматривают права собственности и на отмеченных вампиром жертв. Подобное отношение — архаизм, как уверяли меня — создаёт определённые неудобства для тех не-мёртвых, которые заводят любовные связи с человеческими мужчинами или женщинами, точнее говоря, неудобства могут быть у тех неосторожных, что согласились принимать по ночам живого мертвеца. Жизнь, даже для вампира, полна превратностей, и несложно представить себе, каким ударом может стать для какой-нибудь несчастной, если одновременно с печальным известием о смерти возлюбленного её поведут на поминки в качестве главного блюда! Ведь любовь вампира оставляет на человеке ту же печать, что и простое желание пообедать.

Обычный выход из подобных недоразумений — завещание, в котором будет прописана свобода жертвы после смерти опасного возлюбленного, но, сами понимаете, некоторые беспечные не-мёртвые, особенно в молодости, находятся в том опасном убеждении, будто будут жить вечно.

Если уж у нас зашла об этом речь, то, наверное, стоит вернуться к различиям и добавить, что вампиры в Дейстрии редко вступают в иные отношения друг с другом, чем весьма прохладная дружба, деловое партнёрство и, разумеется, отношения между учителем и учеником. Однако в Острихе не-мёртвые могут вполне искренне любить друг друга, звать спутника жизни (или лучше сказать «не-жизни»?) мужем или женой и вести себя так, словно их любовь и правда была официально скреплена законом. Такие пары по возможности ведут общее хозяйство и на случай гибели одного из них составляют завещание в пользу друг друга. Весьма трогательно, хотя, признаться честно, в исполнении вампиров выглядит несколько нелепо.

Забавной стороной юридической жизни является тот факт, что ученик погибшего вампира, будучи официально признанным наследником, не может вступить в права собственности, не являясь совершеннолетним и правоспособным — при этом совершеннолетний ученик уже не может претендовать на какое бы то ни было наследство. Для решения подобного недоразумения общиной, к которой принадлежал погибший учитель, назначается опекун, берущий на себя обязанность вырастить чужого ученика и присмотреть за его собственностью до достижения «ребёнком» совершеннолетия. В случае возникновения каких-либо споров — скажем, ученик горячо протестует против назначенного опекуна или опекун просит освободить его от подобных обязанностей — община обращается к некому внешнему арбитру, которым издавна считается Мастер.

Вообще говоря, Мастер вампиров — это должность, чем-то напоминающая синдиков острийских гильдий или общественного судью в Дейстрии — то есть уважаемое лицо, достигшее среди себе подобных наивысшего уровня компетентности в общем деле, а также способное и желающее разрешать споры, принимать решения и заниматься другими подобными делами. В принципе, не-мёртвые, будучи очень мало привязанными к общественным формам жизни, не слишком нуждаются в руководстве, однако ряд вопросов — о том, брать ученика или не брать, можно ли взять второго ученика при не достигшем зрелости первом или кому позаботиться об осиротевшем юнце — должен быть решён достаточно авторитетной фигурой. Следует отметить, что обычно вопрос об ученичестве решается не-мёртвыми просто — они видят подходящего человека и, заманив в достаточно тёмное и безлюдное место, совершают над несчастным необходимые для «посвящения» действия, и для всего этого не слишком нужен совет или помощь кого-то постороннего. Однако Мастер может вмешаться, если какой-то вампир невнимательно следит за своим подопечным, подвергает его жизнь опасности или, к примеру, отказывается позаботиться о том бедняге, которого своими визитами довёл до могилы. Во многом власть Мастера — это власть авторитета, и ему редко приходится ссылаться на закон, когда он объявляет свои решения.

Во всех же случаях, когда речь не идёт об учениках и обращении с жертвами, а также об урегулировании споров между вампирами, проживающими в разной местности, не-мёртвые подчиняются главе своей общины, которого выбирают обычно более или менее справедливо из наиболее умелых и разумных собратьев. Такой глава должен следить за порядком в своей местности, принимать путешествующих, разрешать или запрещать охоты со смертельным исходом и заниматься тому подобными текущими делами. В сущности, авторы готических романов достаточно точно описали подобную фигуру, и нет никакой необходимости останавливаться на ней подробнее.

Также, я думаю, нет необходимости касаться столь излюбленных авторами готических романов тем, как боязнь серебра, рябины, текущей воды, солнечного света и священных символов (из чего любой из нас может сделать весьма нравоучительный вывод), равно как и прославленной скорости, с которой не-мёртвые передвигаются в минуту опасности или желая совершить нападение. Могу только добавить, что в спокойной ситуации вампиры, напротив, весьма ленивы и едва ли не заторможены, и каждым своим жестом словно говорят «нет никакой причины торопиться». Их можно понять — обладая способностью мгновенно оказываться в нужном месте, они привыкли начинать движение в последний момент и даже на несколько мгновений после того, что людям может показаться последним моментом. Так человек, торопящийся на конку, проезжающую недалеко от его дома, выйдет заранее и будет суетиться, если он ходит медленно, и, напротив, нисколько не будет торопиться, если он уверен в своей способности сделать решающий рывок, как только конка покажется из-за угла.

Презирая и дейстрийские, и острийские правила приличия, напарник сидел с ногами на моей постели. Рядом с кроватью на полу стояли, кроме моих собственных, его домашние туфли — уступка требованию не разуваться в присутствии дамы. Сбрасывание с ног домашних туфель к понятию «разуваться» не относилось, и теперь вампир, по его собственным словам, мог чувствовать себя «как дома», навещая меня по ночам. Для достижения этого же чувства он завёл неприятную привычку снимать в комнате не только плащ, но и камзол, и оставаться в одной рубашке, которая не скрывала чудовищной худобы его тела. Что касается меня, то я постепенно перестала при появлении напарника закутываться в накидку или натягивать одеяло до подбородка, и достаточно спокойно терпела бесцеремонное поведение вампира. Больше всего меня интересовал вопрос, куда напарник намерен деть туфли после ухода. Очень хочется надеяться, что он не оставит их посреди моей комнаты.