Штамм. Начало - Гильермо дель Торо

– Профессор! – вновь крикнул Эф.

Он направил фонарь на девочку, терзая ее светом… девочку примерно того же возраста, что и Зак… ее широко распахнутые глаза налились синевой… то были кровавые слезы!.. а тварь, сидевшая внутри, исходила яростью.

Рот девочки открылся, словно она хотела что-то сказать. Словно собралась запеть. Рот раскрывался все шире, и из него показалось то самое щупальце с жалом на конце. Щупальце раздувалось, голодные глаза девочки засверкали, словно предчувствуя поживу.

Старик уже стоял рядом с Эфом, выставив перед собой меч.

– Назад, стригой! – крикнул он.

Девочка повернулась к нему, ее глаза по-прежнему сверкали. Серебряное лезвие меча было липким от белой жидкости. Сетракян произнес те же слова и занес меч, держа его обеими руками. Эф подался назад, чтобы не оказаться на пути лезвия.

В последний момент девочка подняла руку, и меч отсек кисть, прежде чем отделить голову от шеи. Одного удара вполне хватило. Белая жидкость выплеснулась на стену – не как из артерии, скорее как из ведра. Тело, кисть, голова упали на пол, голова чуть откатилась.

Сетракян опустил меч, взял у Эфа фонарь и торжествующе направил свет на шею девочки. Но, как сразу понял Эф, не для того, чтобы отметить победу: в луже густой белой крови копошились твари.

Черви-паразиты. Они сворачивались клубком и застывали, когда на них падал ультрафиолетовый свет. Старик обеззараживал место казни.

Эф услышал шаги на каменных ступенях: Нора поднималась по лестнице. Он побежал следом, чуть не споткнувшись об обезглавленное тело Гилбартона. Гудвезер выскочил на траву, в ночной воздух.

Нора бежала к темным деревьям. Он успел догнать ее, прежде чем она добралась до леса, остановил, обнял, крепко прижал к себе. Она рыдала, уткнувшись ему в грудь, и он не отпускал ее, пока Сетракян не вышел во двор.

Дыхание старика паром вырывалось в холодный воздух, грудь высоко поднималась. Он прижимал руку к сердцу. Спутанные седые волосы сверкали в лунном свете, отчего Сетракян мог показаться безумцем (впрочем, в тот момент для Эфа безумием было все, что происходило вокруг).

Он вытер лезвие о траву, прежде чем сунуть в деревянные ножны и, повернув, превратить в обычную с виду трость.

– Она освобождена, – сказал Сетракян. – Дочь и отец могут теперь упокоиться.

При свете луны он проверил туфли и манжеты брюк – нет ли где пятен вампирской крови. Нора не отрывала от него глаз.

– Кто вы? – спросила она.

– Простой пилигрим, – ответил старик. – Такой же, как и вы.

Они направились к «эксплореру». Эфа трясло, когда они пересекали лужайку перед домом, он оглядывался, в любой момент ожидая нападения вампиров. Сетракян открыл заднюю дверцу, взял с сиденья запасные батареи, установил их в один из фонарей, убедился, что тот светит.

– Подождите здесь, пожалуйста, – попросил он.

– Подождать чего? – спросил Эф.

– Вы видели кровь на ее губах, на подбородке. Она напилась крови. Работа не закончена.

Старик направился к соседнему дому. Эф уставился на него. Нора, привалившись к борту внедорожника, шумно глотала слюну.

– Вы только что убили двух человек в подвале их собственного дома.

– Эта зараза распространяется людьми. Точнее, нелюдями.

И старик ушел.

– Вампиры, господи… – минуту спустя выдохнула Нора.

– Правило номер один, – сказал Эф. – Борись с болезнью, не с жертвами.

– Нельзя демонизировать больных, – кивнула Нора.

– Но теперь… теперь больные и есть демоны. – Эф понимал, что противоречит сам себе. – Зараженные – активные распространители болезни, и их надо остановить. Убить. Уничтожить.

– А что скажет об этом директор Барнс?

– Мы не можем ждать, пока он что-то скажет, – ответил Эф. – Похоже, мы и так ждали слишком долго.

Они замолчали. Вскоре вернулся Сетракян с тростью-мечом и еще теплым фонарем:

– Дело сделано.

– Сделано? – Нора все еще пребывала в ужасе от увиденного. – И что теперь? Вы понимаете, что на борту находилось более двухсот человек?

– Все гораздо хуже, – поправил ее Сетракян. – На нас надвигается вторая ночь. Вторая волна распространения заразы.

Вторая ночь

Патриция энергично провела рукой по волосам, ото лба к затылку, словно отбрасывая потерянные часы еще одного дня. Она с нетерпением ожидала возвращения Марка, и не потому, что испытала бы чувство глубокого удовлетворения, сбросив ему детей с коротким: «Вот». Ей хотелось поделиться с ним новостью дня: няня Лассов (за ней Патриция следила через щель между шторами гостиной) выбежала из дома буквально через пять минут после того, как вошла. Детей Патриция не увидела, а темнокожая старуха бежала так, словно за ней гнался дьявол.

Ух-х-х, эти Лассы! И как же соседи могут тебя достать! Особенно эта тощая Джоан, обожавшая рассказывать об их винном погребе в европейском стиле, «вырытом прямо в земле». Патриция привычно показала средний палец дому Лассов. Ей не терпелось выяснить, что известно Марку о Роджере Лассе, находился ли он все еще за океаном. Она хотела сравнить впечатления. Похоже, она и ее муж ладили, лишь когда мыли косточки друзьям, родственникам и соседям. Возможно, мусоля супружеские проблемы и семейные неудачи других, они обращали меньше внимания на собственные неурядицы.

Скандал всегда получался лучше после бокала-другого белого вина, и Патриция одним большим глотком допила второй. Сверившись с кухонными часами, она решила притормозить, учитывая предсказуемое недовольство Марка: ну как же, прийти домой и обнаружить, что жена вырвалась вперед на два бокала. А впрочем – пошел он! Сидит весь день в офисе, ходит на ленч, встречается с людьми, домой вернуться не спешит, успевает только на последний поезд. А она торчит тут с малышкой, Маркусом, няней и садовником…

Патриция налила себе еще вина, гадая, сколько пройдет времени, прежде чем Маркус, этот маленький ревнивый демон, разбудит сестричку. Няня, прежде чем уйти, уложила Жаклин спать, и малышка еще не проснулась. Патриция вновь посмотрела на часы, отметив, что тихий час сегодня затянулся. Надо же, эти дети просто чемпионы сна! Подкрепившись еще одним глотком вина и думая о своем маленьком озорном четырехлетнем террористе, она отложила забитый рекламой журнал «Куки» и по черной лестнице поднялась на второй этаж.

Сначала Патриция заглянула к Маркусу. Он лежал лицом вниз на сине-красно-белом ковре с эмблемой «Нью-Йорк рейнджерс» рядом с кроватью в виде саней. Включенная электронная игра соседствовала с его вытянутой рукой. Вымотался. И конечно же, придется дорого заплатить за столь долгий дневной сон. Когда теперь удастся угомонить этого бандита?.. Но, опять же, это уже вахта Марка.