Любовники и лжецы. Книга 1 - Салли Боумен

Но был ли правилен совет, данный ей Джоном? Теперь, через три дня после этого разговора, когда она вот-вот должна была встретиться с Ламартином, Мэри уже не была так уверена в этом. Ее вновь охватила нерешительность. В итоге она решила выждать и посмотреть, какова будет ее реакция при встрече с этим человеком. Лучше довериться собственным глазам. Мэри снова начала взбивать яйца. Как раз, когда она почти достигла нужного результата, в дверь позвонили.

На пороге стоял Джон Хоторн. На нем был неофициальный наряд для уик-эндов, а рядом топтался какой-то новый телохранитель, которого Мэри раньше не видела. Охранник был нагружен коробками с цветами.

– Это для тебя, – сказал Джон. – Для сегодняшней вечеринки. Мэлоун, внесите все это в дом, пожалуйста. Да, на кухню.

Мэри взглянула на цветы и чуть не расплакалась, до того они были красивы. Нарциссы, гиацинты, ирисы, тюльпаны, полевые цветы, тепличные – такие цветы, которых она себе позволить не могла. На секунду ее взгляд затуманился.

– Ты слишком добр ко мне, Джон, – сказала она, беря его за руку. Если он и заметил слезу на ее глазах, то у него хватило ума и такта не подать виду. В ответ он тоже сжал ее руку.

– Увидимся сегодня вечером, а сейчас я должен бежать.

Хоторн заглянул внутрь дома, желая убедиться, что телохранитель в точности выполнил его указание, а затем протянул Мэри большой конверт из манильской бумаги.

– Здесь сведения о Ламартине, которые я тебе обещал. Я поручил это задание двум моим людям, и они хорошо поработали.

– Святые небеса, Джон! – Мэри взвесила тяжелый конверт на руке. – Что здесь такое? Он весит целую тонну.

– Вырезки из газет, сведения о его прошлой работе и нынешних занятиях, ну и кое-какая информация из неофициальных источников.

Он повернулся и стал спускаться по ступенькам. По обеим сторонам лимузина немедленно выросли две мощные фигуры.

– Пахнет восхитительно, – с улыбкой бросил он Мэри через плечо, чувствуя запах вина и корицы. – Великолепно! Кстати, Лиз просила тебя поцеловать.

Чуть позже Мэри, распечатав манильский конверт, присвистнула. Ее в первую очередь удивило не содержание информации, а ее объем. Конечно, ей было известно, что при современной технологии подобные проверки были делом несложным, а для человека, занимающего такой пост, как у Хоторна, вдвойне. Но скорость, с какой все это было сделано, и колоссальный объем полученной при этом информации удивили и потрясли ее.

Перед ней лежали все сведения о детстве Ламартина, его родителях, годах, проведенных в школе, о женитьбе и разводе, данные о его банковских счетах, заработках, долгах, налогах. Она читала отчеты о его выплатах по закладным, о том, где он использует свои кредитные карточки. Мэри изучала информацию о том, что и в каких магазинах он покупал, какие страны посещал, когда и куда он летал, на самолетах каких компаний и какими рейсами, в каких отелях останавливался. Она узнала адрес его парижской студии и даже имя его тамошней консьержки. Она выяснила, какие международные звонки он делал из этой студии: на лежавшем перед ней листе компьютерной распечатки содержался целый список телефонных номеров.

Не веря своим глазам, Мэри смотрела на этот ворох бумаг. Затем, не прочитав и десятой доли, она сунула их обратно в конверт. Она вся дрожала, испытывая стыд и омерзение.

Конверт вместе со всем его содержимым был немедленно сожжен. Мэри казалось, что она выпачкалась в грязи, она чувствовала себя так, будто только что подглядывала или шпионила за кем-то.

Глава 16

Ресторанчик, который Эплйард выбрал для встречи, назывался «Стилтскинс». По собственной воле Джини ни за что не пошла бы сюда. Здесь в основном паслись туристы, заезжие бизнесмены и женщины, которых Мэри изящно называла filles de joie.[46] Это местечко находилось на самом краю Мэйфэр, на Шепард-Маркет. Они прикатили туда на потрепанном «фольксвагене» Джини, припарковали его в нескольких кварталах от ресторана и побрели под дождем. Это место испокон веку было районом красных фонарей, и тут до сих пор трудились проститутки, хотя теперь они делали это скрытно: либо по предварительным договоренностям, либо снимая комнаты над различными забегаловками. Паскаль и Джини прошли мимо нескольких рыскавших в поисках удовольствий мужчин, которые при их приближении отворачивались, скрывая лица.

Шум из «Стилтскинса» разносился на несколько кварталов. Когда они подошли к ресторану, оттуда на темный тротуар вывалилась орава японских бизнесменов в сопровождении своих западных подружек. Внутри ресторан – темный и похожий на пещеру – представлял собой анфиладу душных прокуренных комнат, освещенных тусклым красным светом. Музыкальный автомат, включенный на полную мощность, играл попурри Тома Джонса. В рамочках на стенах были вывешены скабрезные изречения.

Столик был заказан на имя Эплйарда, и при первом упоминании его имени метрдотель стал сама почтительность и торопливо проводил их в заднюю комнату, где стоял накрытый на четверых столик. Эплйарда не было. Они сели. Паскаль заказал вина, а Джини вздохнула.

– Боюсь, нам придется подождать, – сказала она. – Эплйард славится своей непунктуальностью.

– Только этого не хватало, – насмешливо огляделся Паскаль. – Мне все же хотелось бы, чтобы он появился поскорее. Я здесь долго не просижу.

– Вряд ли на это стоит рассчитывать. Он наверняка заставит нас ждать, уж двадцать минут как минимум. Он считает, что, опаздывая, выглядит более солидно.

Паскаль издал мученический стон. Из-за столика позади них раздался пронзительный смех. Там сидела шумная компания, литрами поглощавшая шампанское. Паскаль обернулся, чтобы окинуть взглядом еще одну группу, входившую в зал.

– Его среди них нет? Как он вообще выглядит?

– Нет, тут его нет. Эплйарда очень легко узнать, его ни за что не пропустишь. Последний раз, когда мы виделись, он обедал с Дженкинсом. На нем был белый костюм, розовато-лиловая рубашка и розовый галстук. Он не всегда выглядит так экзотично, но одевается, надо сказать, причудливо. Среднего роста, легкого сложения, со светлыми волосами. Постоянно брызгает себе в рот мятным спреем. Он вообще любит розовые и телесные тона. Считает себя Оскаром Уайлдом.

– Но только полагает? – улыбнулся Паскаль.

– Об этом говорят его сценарии. И еще он, – Джини поколебалась, – не очень хороший человек. Зловредный. И трахает всех подряд.

– Как, например, бедного Стиви из Нью-Йорка?

– Да, действительно. Бедный парень, у него был такой несчастный голос!

Говоря это, Джини отвернулась, и Паскаль увидел, как ее взгляд скользит по другим столикам. Он задумался.