Шанс для злодейки - Кира Легран

Жизнь тут же наказывает за самоуверенность. Выпрыгивая из резервуара, я неправильно рассчитываю усилия и врезаюсь коленом в каменное ребро. Из глаз сыпятся искры, нога словно отнялась. Крошечная заминка — но усталость наваливается такая, что я едва не падаю здесь же. Каждая мышца как свинцом налилась, не гнётся, требует оставить её в покое.

Я переваливаюсь через бортик. Встряхиваю головой, мокрые волосы шлёпают по лицу. Злой смех срывается с губ.

Ну уж нет.

Последний рывок точно будет стоить мне нескольких лет жизни. Я бегу так, как уже никогда не смогу, прорываюсь через чёрные лапы кустов, каблуками взрываю дёрн. В груди что-то хрипит, в боку колет так, словно в меня снова всадили арбалетный болт.

Я срезаю путь и выскакиваю к двум приметным деревьям. В небесах снова грохочет, пугая привязанную серую лошадь.

Несчастное животное не понимает, зачем оно здесь в такую погоду. Храпит, беспокойно перебирает ногами, встряхивает головой с прилипшей белесой гривой. Вонь мокрой шерсти пробивается через дождь. Я быстро разматываю поводья, перекидываю через конскую шею. Хватаюсь за скользкую луку седла — и осознаю, что понятия не имею, что делать дальше.

Айрис Вилфорт, урождённая герцогиня, училась верховой езде, как и всякая другая леди. У неё был пони, была своя кобыла в отцовской конюшне. Я полагала, что тело вспомнит навык в нужный момент, как было с танцами.

И потому стояла дура дурой сейчас. Лошадь косилась, явно не доверяя сомнительной всаднице.

Я сую ногу в стремя, понимаю, что с правой могу сесть разве что задом наперёд, и меняю на левую. Кое-как подтягиваюсь на дрожащей ноге, шлёпаюсь животом на седло. Секунды утекают вместе с дождём, кажется, что я корячусь уже целую вечность, и вот-вот из-за кустов покажутся гвардейцы. Ливень и гром скрадывают все звуки. Я не вижу преследователей и не слышу их, не могу оценить расстояние — и паника накрывает с головой.

Дрожащими руками я хватаюсь за луку, замираю в самой нелепой позе на свете — и всё таки перекидываю ногу через седло! Выпрямляюсь — голова тут же цепляет ветки дерева, на конскую спину падает жёлудь. М-мать моя, как же тут высоко…

Я пригибаюсь к шее коня, крепко держа поводья, трогаю бока каблуками, боясь сделать больно. Ноль реакции. Лошадь фыркает с неприкрытой насмешкой, мотает башкой.

За дождём слышится треск.

— Пошла! — ору я и всаживаю колени что есть силы.

А в следующую секунду заваливаюсь назад и только чудом умудряюсь не свалится на землю. В отместку серая скотина с места берёт галоп. Меня болтает в седле так, что желудок подкатывает к горлу, всё вокруг подскакивает, кажется, что я снова бегу. Дышать невозможно, дождь ослабел, но теперь вместе с ветром хлещет в лицо — приходится держать голову опущенной и надеяться, что в лошадиную голову не придёт нечто самоубийственное.

Седло бьёт под зад, как будто это меня нужно подгонять, дорога несётся под копытами быстрой лентой. Я дёргаю правый повод — и лошадь послушно забирает вправо.

Забор вокруг парка слишком высок, чтобы перепрыгнуть, но впереди чернеет изогнутая арка ворот. Сейчас они закрыты. Охранников не разглядеть, должно быть, прячутся в караульной.

— Открывай! — кричу я, что есть силы. — Открывай ворота!

У караульной движение. Лязгает металл. Медленно-медленно просвет между створками увеличивается.

— Быстрее, мать вашу! — кричу я не то охране, не то лошади, не то самому мирозданию.

Ворота надвигаются металлической западнёй. Я припадаю вниз, хватаюсь за лошадиную шею и зажмуриваюсь. Дробь копыт чуть сбивается — фальшивая нота в симфонии скачки, — всё тело сжимается в ожидании столкновения!

Но мы проскакиваем ворота и мчимся дальше. С колотящимся в ушах сердцем я рискую обернуться. В самом конце аллеи конная погоня.

Так далеко, что я успею скрыться в лесу, а дождь — размыть следы.

***

Когда я выбралась из леса на тракт, встал вопрос, куда двигаться дальше. Гроза ещё ворчала на горизонте, но дождь иссяк, а сквозь просветы облаков подмигивало солнце. Вернуться на тот забытый богами постоялый двор и ждать возвращения наших? Идея не понравилась ни мне, ни лошади, которая категорически не желала двигаться в ту сторону, мотала башкой и всячески выказывала недовольство. Зато в город она зарысила без малейших пререканий.

Я ещё не настолько сошла с ума, чтобы лезть через главные ворота. Благо, в городской стене Данкрифа были и другие проходы, а полдень — как раз время пересменка у стражи. На непопулярных дорогах караул смотрел вполглаза, так что я без проблем улучила момент, когда одна смена уже отправилась промочить горло в трактир, а другая ещё не заступила. Ведя свою норовистую лошадку в поводу, я просочилась в город.

До мастерской Нила мы добирались огородами, задними дворами и загаженными переулками, в одном из которых мне на голову чуть не обрушился поток помоев — лошадь как раз дёрнула повод, и пришлось затормозить. Я привязала её у забора, велела стоять тихо и пролезла сквозь дыру. С моего прошлого визита снаружи ничего не изменилось.

Зато внутри…

Глава 63

Семь не очень болтливых магов галдели, как стая сорок. Моё появления заставило их замолчать, но всего на долю секунды, необходимую для оценки враждебности.

— Утречка! — сказал Нил, открывая мне дверь.

Выглядел он так, словно не спал с тех самых пор, как мы виделись в последний раз. Рыжие вихры давно не расчёсывали, воспалённые глаза моргали слишком редко. Жилет сегодня радовал одуванчиковой желтизной. Я всерьёз подозревала, что у него где-то хранится запас всех цветов радуги.

В отделённой шторкой комнатке людей набилось как сельдей в бочку, но едва ли хоть одна рыба издаёт столько шума. Они расселись вокруг Дариана, словно ученики у смертного одра наставника. Сравнение мне не понравилось.

Как и тот факт, что все сложили на него руки.

Ужасно глупо ревновать в такой ситуации, но я так вымоталась, что просто позволила себе чувствовать это. И всё же ни за что не стала бы вмешиваться — потоки магии, что вливались в его тело, работали. Исчезли жуткие чёрные вены, кожа почти вернула прежний облик. Ещё немного — и откроет глаза. Сядет и спросит, какого чёрта ему не позволили спокойно умереть.

Как же я хочу обнять его.

И как же сильно мне его не хватает. В