Простодушное чтение - Сергей Костырко

Модель поведения в критике, которую выбрал себе Немзер, – это прежде всего модель поведения профессионала. И разногласия с ним у части коллег коренятся, на мой взгляд, как раз вот в этой разности, если так можно выразиться, «критических менталитетов»: полудилетантском «советском» – и «сегодняшнем».

Отсюда и недоразумения – от попыток судить критика другого типа по собственной шкале. Давно уже висел в воздухе как абсолютно неизбежный и характерный для наших традиционных способов ориентации в литературе упрек Немзеру в претензиях на диктаторство. Озвучил его Басинский в своей по-своему масштабной статье «Человек с ружьем». Мне эта статья кажется опять же знаковой. Содержание ее шире, чем обличение одним критиком другого. Здесь сталкиваются два разных подхода к литературе. И статья может быть интересна только этим.

В двух словах напомню ее сюжет: некий Критик с не очень внятной позицией и пристрастиями и как бы даже не очень внятно пишущий, но, впрочем, очень работоспособный, воспользовавшись тем, что в литературе наступило самое тусклое время, что читатель от нее ушел и воцарилось смятение и кризисная чехарда, самовольно занял место Главного Критика. Стал Человеком с ружьем. И с этого места безуспешно пытается руководить всей литературой.

Похоже, что автор статьи не почувствовал некоторый комизм ситуации, в которой оказался, произнося этот упрек всерьез. Он повел себя так, как если бы уже был издан некий Правительственный Указ, обязательный для исполнения всеми гражданами, считать газету «Сегодня» Главной Газетой, а литературного обозревателя этой газеты Главным Критиком. Но указа такого не было и по нынешним временам вроде как и быть не могло. Мы сами выбираем на это место критиков, если такое место образуется. Да не читайте вы «Сегодня». Не читайте Немзера. И не будет проблемы. Но, значит, зачем-то его нужно читать. Что-то заставляет. Что? Возможно, чувствуя, каким убийственным для всей его концепции может оказаться ответ, Басинский сосредоточивается на другом. На некой изначальной ненормальности понятия Главный Критик. И опять в ход идет нечто иррациональное – национальный менталитет. Нашему славянскому менталитету – не свойственно. Вот для Франции или Дании – пожалуйста. А у нас – нет. У нас даже просто критик, то есть литератор, сделавший своей литературной профессией литературную критику, – нонсенс. У нас критикой занимались писатели в свободное от художественного творчества время. Наличие всяких Чернышевских, Антоновичей, Страховых, Дружининых, Добролюбовых, Писаревых и т. д. автором в расчет не принимается. Упоминается один Белинский. Но как фигура в литературе до известной степени тяжелая, «диктаторская». И само пребывание его на посту Главного Критика подозрительно, ибо «не нашлось в замысле русской литературы такого места – Главный Критик». Но откуда ж тогда понятие взялось: критик как властитель дум читающей России? Кем же тогда были все те же Чернышевский или Писарев? И как занимали они свое место – по штатному расписанию? за выслугу лет? или сами они очень уж сильно подсуетились, изловчились? Я бы не стал спорить с историей. Разумнее признать очевидное: как раз для русской литературы и была характерной фигура критика как Учителя жизни. И с роли этой – учительской, просветительской, – может, и вообще начиналась когда-то наша литература? Ну а если представить, что до Белинского дошли бы сокрушительные слова Басинского о неуместности положения, которое он занимает, и он устыдился бы и сказал: все, ребята, ухожу, не хочу быть «жандармом при русской литературе», – что бы произошло? А ничего. Просто в истории русской литературы на этом месте мы имели бы другое имя. Или несколько имен – все-таки талант был редкостный.

Забавно другое. Если суммировать некоторые претензии автора к критику, занимающему несуществующее место Главного Критика, а именно – где твоя концепция? где ясно выраженная позиция? какой идее ты служишь в критике? – то логическим продолжением мысли Басинского как раз и должно стать наличие в ней фигуры Главного Критика. В своем понимании литературы Басинский исходит из того, что Высшие Цели ее следует искать не в ней самой, а вне литературы.

«Культура, – пишет он в статье о современных журналах, – не штучный товар, а мистический „эйдос“ или „трансцендентная умопостигаемая форма, существующая отдельно от единичных вещей, которые к ней причастны…“ Вот такой и была журнальная культура в России в XIX и XX веках. Не отдельные хорошие или плохие журналы, а Империя, Царство, Синклит».

«В советских журналах вершились судьбы людей, целой страны…»

«Неслыханным оскорблением, которое нанесло государство нашим журналам», явилось, по мнению Басинского, то, что

«мемуары президента не появились ни в „Новом мире“, ни в „Знамени“, тогда как стареющий генсек Л. И. Брежнев не посчитал лишним „освятить“ свою трилогию в старом „Новом мире“».

Лишившись ауры вершителей судеб «людей и страны», журналы умерли.

«Да напечатайте вы хоть десять гениальных текстов в одной журнальной книжке рядом, вы все-таки останетесь гробами».

Вот что, по мнению Басинского, никогда не понять «либералам с их вечной мелкой правотой». Иными словами, для него такие понятия, как «талантливо», «гениально», могут обозначать нечто близкое к понятиям «умело, мастеровито, безупречно». И только.

Тогда как для «либерала» талантливость произведения, а тем более – гениальность, как раз и обозначает присутствие в произведении высшего смысла, высшей цели, ради которой и существует литература и общение писателя с читателем. Ее «эйдоса». Вряд ли можно считать нормальной ситуацию, когда критик берется судить талантливое произведение с некоего возвышения. Басинский, например, недрогнувшей рукой мог написать в статье «Пафос границы» о том, какой должна быть литература. Более того, он согласен на то, что если журналу, например, будет предложено произведение пусть и талантливое, но расходящееся с «правильными установками» литературы, то это произведение печатать не надо. Для того чтобы сохранить литературу в чистоте и здравии, лучше будем печатать вещи не очень талантливые, а может, и вообще – слабенькие. Но верные. А там, глядишь, и появится произведение талантливое и уже «правильное». Этот своеобразный комплекс «партийности литературы» и определяет методологию анализа и критерии не только Басинского, но и – в известной степени – и Ермолина.

А вот настоящих либералов даже в партию не соберешь. Слишком они любят свободу и жизнь саму по себе. Слишком любят литературу саму по себе.

Немзер, например, не учит Литературу, он может быть излишне категоричным в высказываниях об отдельных писателях – и в этом смысле «учит» их. Но все-таки – не Литературу. Он идет за ней. Если хотите, он принципиально неопределенен, то есть не забегает вперед произведения, не перечисляет признаки того, каким оно должно быть, а потом, читая произведение, сверяется с этим списком. Этот критик предпочитает размышлять над литературой. Точны или неточны его размышления, это уже другой вопрос.

В заключение – еще об одном недостатке Немзера. Главном. Кардинальном. Собственно, и определившем отношение к нему среди коллег. Недостаток этот в том, что Немзер, увы, один.

И вместо того чтобы обличать его, сделайте так, чтобы в нескольких газетах появились, пусть по-другому, но так же грамотно, в соответствии с запросами времени, как в газете «Сегодня», выстроенные полосы «Искусства», найдите для них образованных, талантливых и обязательно дисциплинированных, трудолюбивых критиков-обозревателей. И пусть эти полосы и эти обозреватели продержатся хотя бы полгода. Уверен, фигура Немзера перестанет так тревожить внимание коллег.

А суждения, высказанные о состоянии современной критики в этой статье, может, покажутся не столь спорными.

1996

Указатель имен, упомянутых в книге

Абрамов Федор 10

Агеев Александр 139, 246, 289

Азольский Анатолий 36–41

Айтматов Чингиз 167

Аксенов Василий 110,186, 340

Акунин Борис (Б. Акунин) 12, 79–83, 92, 95–99, 108, 115, 237, 239

Алигьери Данте 197

Аловерт Нина 58

Антоний (Блум) 233

Аристофан 66

Архангельский Александр 337

Астафьев Виктор 112

Ахматова Анна 59, 132, 228, 229

Бабель Исаак 227

Бак Дмитрий 337

Барков И. С. 220

Барт Джон 167, 342

Басинский Павел 237–240, 337–359

Батюшков К. Н. 200, 201

Беккет Сэмюэл 218

Белов Василий 304

Бенекс Жан-Жак 184

Берар Ева 175–180