Избранное. Том первый - Зот Корнилович Тоболкин

Близнецы во всём схожи, но у Василия недостаёт трёх пальцев, а Кирилл, женолюб страстный, начал лысеть.

Разговор такой слышал, – пожал плечами Василий и сделал вид, что припоминает: – Токо речь шла не обо мне.

Володей отпнул лагун с брагой, сразу протрезвел:

– Глумитесь? Дескать, млад? Дескать, молоко на губах не обсохло? – выставив плечо вперёд, уставился на купцов налившимися чёрным бешенством глазами. – А я докажу вам... Я – не договорив, грохнул дверью.

– Горяч, – осуждающе покачал головою Кирилл.

– Остынет, – успокоил его Василий.

Купцы переглянулись: поживём – увидим. А если что, доведём воеводе: мол, не того в начальные люди взял.

С этого дня Отлас не пил, мотался по округе, изводил самогонщиков. Одна утеха у казаков: после походных мытарств разогнать грусть-тоску ковшом хмельного, песни попеть. Прислали Отласа – злобствует, продыху не даёт. Троих под замок посадил, четвёртого приказал выпороть. Был уличён в пьянстве и Лучка Старицын. Отлас, на удивление всем, его не тронул: «И без того им досталось». Однако предупредил:

– Ишо раз увижу – выпорю!

Лука глядел на него с недоверием, сторонился: что выкинет этот своенравный, рано вознесённый над сослуживцами казак.

Володей, прижав самогонщиков, и думать о нём забыл.

А купцы поторапливали: кажи, где видел слюду.

– Первым делом, отцы, острог укрепить надо, – отговаривался Володей. Может, мстил за насмешку; может, впрямь о деле печётся. Был слух, тунгусы балуют, доведённые Исаем до крайности.

С утра до позднего вечера стучали топоры. Иной раз и ночью при свете костров работали. Особо старательным Володей подносил после работы чарку.

Дивились казаки: то скулы чистит за выпивку, то сам уже угощает вином или брагой.

– То не пьянство, – разъяснял Володей. – То за усердие награда.

В день, когда он уплыл с купцами к слюдяным залежам, оставив вместо себя Потапа, было нападение. Острог к этому времени стал неприступным, и казаки выстояли.

Слюдяных гор не нашли.

«Затеей спутал», – тая ухмылку, простовато развёл Володей руками. Решил помучить купцов и сводить в другой раз.

- Побей гром, гости наведывались? – спросил, когда вернулись.

– Были. Да ушли несолоно хлебавши, – ответил Потап.

– Кого принимали?

– Побратима твоего. Ну и других... Всего человек полтораста.

– Многовато. Видно, объединились с кем-то. К чему бы это?

– Дак ясно к чему, – вздохнул Потап. – К войне. Сюда бы пушчонок пару.

– По деверю палить станешь? – усмехнулся Володей.

– Не мы в его, дак он в нас.

Жаль, ненадёжный побратим оказался.

– Побратим-то кто? – поинтересовался Макаров.

– Вож один здешний, – пояснил Потап, вспоминая первую встречу с Нэной. – Володей ножами с им обменялся.

– Вон чо, – переглянулись купцы. – Не тот ли уж, у которого мы гостили?

– Он самый, – подтвердил Володей и строго посоветовал: – Вы, люди добрые, отдыхайте. Ратные дела без вас решим.

И снова стучали топоры, визжали пилы. Володей возникал всюду, шутил, подбадривал. То одного уставшего подменял, то другого. Кровь молодая бурлила, что ли.

Во время коротких передышек вспоминал об отце, о старшем брате. Неужто и они вот так же ни днём, ни ночью покоя не знали? Неужто и они вечно покидали свои семьи, устроенные дома?

...Конечно, так же. А может, и чаще. Володеева служба лишь началась.

Иные люди живут под своей крышей годами, десятилетиями, до скончания века... А Отласы бродят, бродят, бродят. Дома одолевает их лютое беспокойство, душа становится смутной, руки-ноги просят движения; глаза тоскливо глядят за видимые пределы, но не могут те пределы охватить. И тогда хочется уйти от всех родных и близких, бежать туда, где ещё не бывал. Шагнуть ли за дальние горы, неба ли приподнять покрывало или нырнуть на речное дно – хоть куда, лишь бы дальше, дальше!

У отца уж ноги отнялись, а собрался брести на Индигирку, где будто бы бьют горячие родники. Те родники, может, – чистая выдумка.

Душа звала...

– К слюде-то когда вдругорядь пойдём? – наседали купцы, понимая, что Володей попросту водит их за нос.

– Не страшитесь, дак поутру тронемся, – оглядывая стены основательно укреплённого острога, сказал Володей. – Острожек вроде подправили.

Но ещё до восхода ударил острожный колокол.

– Кажись, гости опять пожаловали, – усмехнулся Володей. – Встретить придётся. Отдыхайте пока.

– Мы, чать, не без рук, – проворчал Кирилл Добрынин, доставая пистоль. Софонтий с Василием тоже полезли в дорожные сумы.

«Купчики-то не из робких!» – одобрительно хмыкнул Володей и выбежал на улицу. Там уж с воем лезли через частокол туфаны и какие-то иные, тоже скуластые и узкоглазые люди. Казаки принимали их на пики, палили из пищалей.