Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

Еще один вопрос без ответа, самый важный сейчас: что, если последует ответный удар, и защита Хелльстада с ним не справится? Бессильными против Семела окажутся и «Вихрь», и «Бешеный Жнец»? Кто бы на Семеле ни обитал, вряд ли там остановился научно-технический прогресс и застыло на одном уровне военное дело. Так ни бывает. Правда, оптимизма прибавляет то, что Фала-рен не мог не задаваться этим же вопросом — однако за четыре с лишним тысячи лет не усовершенствовал и не модернизировал ни «Вектора», ни «Бешеного Жнеца», хотя все возможности к тому имел...

Начался спокойный голос брата Ролана.

— Вижу полушарие целиком (он уже трудами Сва-рога освоил кое-какую полезную терминологию). Никаких следов черного.

И тут же голос из компьютера:

— Зонды и брагант вошли в верхние слои атмосферы.

И далее докладывает, что флотилия, разойдясь в намеченные точки, снижается. До поверхности планеты двадцать лиг... двенадцать... три... одна... высота

птичьего полета! Брат Ролан сообщает теми же словами: никаких следов черного. Вот и первый успех! Первая тройка зондов Фаларена оборвала связь, будучи на высоте двенадцати лиг, вторая дюжина — едва войдя в верхние слои атмосферы (полное впечатление, что некая система обороны сначала отреагировала поздновато, но вторую флотилию встретила уже на дальних подступах — получив приказ? Поди догадайся...). Все три аппарата уже движутся над планетой в полном соответствии с планом — но до сих пор с ними ничего не произошло, что это, как не успех?

Зонды идут со скоростью опытного путника — не более шести лиг в час. Брагант летит вдесятеро быстрее. Но у брата Ролана свои задачи. Все три аппарата прилежно докладывают о пройденном пути — никто пройденного у нас не отберет... Успех!

— Наблюдаю внизу перемещение существ, по первому впечатлению, крайне похожих на людей, — доложил брат Ролан.

Сварог не стал задавать вопросы: все, что видит боевой монах, снимает аппаратура браганта, гораздо более зоркая, нежели невооруженный человеческий глаз, все данные поступают на пятый зонд, минуя четвертый, а оттуда в компьютер. То же и с двумя зондами.

— Первый зонд обнаружил скопление биологических объектов, в соответствии с программой остановился и начал съемку.

— Второй зонд обнаружил скопление наземных объектов, похожих на искусственные сооружения. Остановился и начал съемку.

И однотипное сообщение всех трех аппаратов:

— Не зафиксировано никаких следов излучений искусственного происхождения, фон естественный на прежнем уровне.

То же самое было доложено чуть раньше, когда флотилия еще не вошла в верхние слои атмосферы. Что ни о чем еще не говорило: совсем недавно на всем белом свете только у прохвоста Брашеро имелись устройства, способные фиксировать «ручейки» и даже наладить связь с их помощью. Что поделать, невозможно создать датчики излучения, о котором никто не подозревает.

— Связь с первым зондом потеряна. Средствами визуального наблюдения зонд не фиксируется.

— Связь со вторым зондом потеряна. Визуальным наблюдением зонд не фиксируется.

Сварог открыл было рот, чтобы дать команду браган-ту покинуть планету на максимальной скорости...

— Связь с брагантом потеряна. Визуальным наблюдением не фиксируется. Во всех трех случаях имели место визуальные эффекты, не сопровождавшиеся искусственными излучениями и не вызвавшие изменения фона естественных. Информация передана.

Не было времени поддаваться эмоциям и чувствам. С застывшим лицом Сварог распорядился:

— Четвертому и пятому зондам — самоуничтожение.

И тут же убедился, что команда выполнена. Не

осталось ни малейших материальных следов разведки боем — на всякий случай все концы в воду. Не было меня там, гражданин начальничек, не верите — обыщите...

Он ждал, глотая дым быстрыми затяжками. В голове назойливо вертелось знакомое:

— Я стою, стою спиною к строю.

Только новобранцы — шаг вперед.

Нужно провести разведку боем.

Для чего? Да кто ж там разберет...

В отличие от героя песни мы прекрасно знаем, для чего была предпринята разведка боем. Но в полном соответствии с песней брат Ролан пошел добровольцем. И не вернулся. Яростно хочется верить, что он не погиб, а взят в плен, но даже если и так, кому предъявлять ультиматум: либо вы освобождаете нашего человека, либо от вашей цивилизации остается один пепел, а планета разлетится на кусочки, которые, в свою очередь, будут уничтожены, чтобы не захламляли Солнечную систему космическим мусором?

Нельзя исключать, что на Семеле полностью уверены, что страшный удар не причинит им ни малейшего вреда, что они от него надежно защищены. Нельзя вообще утверждать, что там есть кто-то разумный. А поскольку предусмотреть следует все без исключения варианты, нужно учитывать и такой: там нет разумных существ, больше нет, остались некие могучие автоматические системы, тупо выполняющие программу в отсутствие хозяев. Вести с ними переговоры невозможно, как невозможно вести их с грозовой тучей или маре-ном...

Сварог по-прежнему не допускал в сознание горечи и боли, обретавшихся где-то на дальних подступах. Он далеко не впервые отправлял людей на верную смерть, а потому чувства человека, наделенного таким правом, разительно отличались от чувств мирного романтика, прекраснодушного идеалиста. И еще, до конца боя некогда поддаваться обычным человеческим чувствам.

Он попросту ж д а л. Привычно и осторожно, как распластавшаяся на толстом суку каталаунская рысь. Как всегда бывает в подобных случаях, стрелки часов ползли, как улитки, даже секундная. Прошло восемь минут... девять, десять, а ответки до сих пор нет, «ручеек» остается прежним, неизменным, никаких сигналов, ни уже известного, ни других с Семела не идет. Значит, нечего рассиживаться. И он сказал громко:

— Ну, будем смотреть, что они там успели заснять...

И вывел на все три экрана запись первого зонда. Приблизил заснятое, смотрел теперь не с высоты птичьего полета, а словно бы из окна второго этажа не столь уж и высокого дома.

Ничего необычного или удивительного. Под ним, совсем близко, шло походом конное войско. Лошади неотличимы по виду от тех, что обитают в трех обитаемых мирах — как и люди. Начищенные кольчуги искусного плетения, металлические шлемы, мечи и кинжалы на поясе, копья с широкими лезвиями. Луков и арбалетов не видно. Сбруя, доспехи и оружие, как и следовало ожидать, чуть отличаются, но вовсе не выглядят чем-то диковинным, поражающим воображение. Примерно так они и отличаются на трех планетах. Что немаловажно: сразу видно — все одного фасона. Значит, и здесь присутствует своя стандартизация, сделано по единому образцу, а это подразумевает определенный уровень развития, ничего от времени, которое можно назвать ранним Средневековьем. Огнестрельного оружия, даже примитивного, не видно. Обладая кое-каким опытом войны уже в этом мире, он без труда определил, что это воинство ничуть не похоже на конный отряд, возвращающийся после битвы. На кольчугах и шлемах ни следа свежих ударов, не видно ни одного раненого, лица едущих знакомой короткой рысью всадников исполнены характерной дорожной скуки. И, судя по физиономиям, по ухватке, посадке в седлах, это не мобилизованные для очередной кампании неуклюжие землеробы, а вполне даже профессиональные вояки, каких он на Таларе насмотрелся. Оружие держат и доспехи носят привычно, в седлах держатся уверенно, конями правят умело. Даже если это не простое перемещение войск, если там идет война, всадники на нее, скорее всего, только едут, довольно далеко от бранного поля, иначе выражение лиц было бы другим — навидался, как же, сам однажды войско водил против «белых колпаков» Дали...

Картина вдруг исчезла, совершенно безо всяких световых эффектов, вроде тех, что до сих пор можно увидеть порой на экране исправно работающего телевизора во флотском доме отдыха: только что ехали всадники — и экран опустел.

Второй зонд. Картина в первый момент показалась дикой, странно неуместной — потому что никак не сочеталась с верховыми кольчужниками, ехавшими по пятеро в ряд. Несколько секунд понадобилось, чтобы привыкнуть к увиденному и допустить его в сознание...