Роман с куклой - Татьяна Тронина

– Дочку Иван Платоныча Силина, лесника… Я ж говорил – Данила Петрович у Силиных остановился! Так вот, осерчали они, дружинники эти… Телятников взял и пожар устроил. Только я этого уже не видел. Они же меня ударили, я без сознания был. Очки вот сломали… – Старый священник вздохнул и стянул с носа свои смешные очки, повертел их в руках.

Ева молчала, пытаясь представить рассказанное. Тоня еще какая-то…

– А потом что?

– Что потом было – я не знаю, – осторожно ответил отец Стратилат. – Но… в общем, выстрел вроде был. Стреляли…

– Кто?!

– Да эти, дружинники! У Данилы Петровича оружия-то никакого не было. В деревне выстрелы слышали, разговоров много было потом…

– Минутку… – Ева схватилась за голову. – В газетах писали, что Даня… Ну, что-то такое, про болота! Якобы он пропал, и на болоте… – от волнения у нее смешались все слова. – Будто он ушел в тайгу, и там…

– Ева, голубушка… – Отец Стратилат посмотрел на нее печально. – Мы должны надеяться. Похоже, Телятников – его еще называют воеводой, это тот самый, который возглавлял дружинников, – действительно стрелял. Попал он в Данилу Петровича или нет – достоверно утверждать не берусь. Но с того вечера ваш муж пропал.

– Может быть… Может быть, они его убили? – с трудом произнесла Ева.

– Вряд ли. Я потому так говорю, что они сами его искали потом. Я уж к тому времени в себя пришел, очнулся, слышал разговоры их между собой… Они его долго искали – дня через три куртку его нашли, кепку… Участковый наш приезжал, разобраться пытался… Но так ничего и не выяснил. Дело темное, смутное. Если б они действительно убили вашего супруга, то не бесились бы так, не рыскали бы столько времени по лесам.

– Боже мой! – прошептала Ева. – Боже мой… Значит, Даниил действительно утонул в болоте?

– Я же говорю – неизвестно. Может, ушел он в тайгу, одежу свою специально бросил, чтобы, значит, след от себя отвести… Он с орочами запросто мог уйти, например.

– С кем?

– Ну, это в наших местах так эвенков называют, – пояснил батюшка. – Вроде их племя в то время где-то тут кочевало, неподалеку… Я повторяю – надо надеяться, Ева, голубушка.

– Погодите… – сморщилась Ева. – А Тоня… Тоня-то эта самая – она что-нибудь знает? Видела что-нибудь? Ведь, насколько я понимаю, она, кроме вас, единственная свидетельница?

– Тоня утверждает, что домой сразу убежала – как только Телятников появился… Да вы с ней сами поговорите! Может, она вам скажет, чего другим не говорила.

– Тоня-Тоня-Тоня… – лихорадочно забормотала Ева. – Батюшка, а где мне ее найти, эту загадочную Тоню?

После недолгих объяснений отца Стратилата Ева наконец догадалась – Тоней была та самая девица, которую она уже видела. Девица, которая с таким ужасом таращилась на нее и отказалась говорить.

«Нет, ну это невозможно… – думала Ева, в ярости шагая к дому Силиных. – Черт знает что здесь творится! Надо возвращаться в областной центр и оттуда звонить в Москву… Да, точно! – озарило ее. – Позвоню Сазонову, он должен помочь… Пусть комиссию какую-нибудь сюда вышлет, следователей… Должны же нормальные поиски организовать, в конце концов! Болото какое-то, в самом деле…»

…Тоня куда-то собиралась, судя по всему, – вышла на крыльцо, с независимым видом поправила на голове косынку. Джинсы, выцветшая мужская рубаха навыпуск, высокие сапоги, лукошко через локоть. «По грибы, что ли, собралась?» – с ненавистью подумала Ева.

– Эй, минутку! – крикнула она, безо всякого приглашения заходя в чужой двор. – Ты – Антонина? Антонина, поговорить надо…

– Мне некогда, – сухо бросила та.

– Ты меня обманула! – сказала Ева, становясь перед ней – нос к носу. Нос у этой селянки, надо сказать, был интересным – высоко вздернутый и покрытый веснушками. И светлые, самые что ни на есть натуральные, блондинистые волосы выбивались из-под платка. «Я ревную? – вихрем пронеслось у Евы в голове. – Да, я ревную!..» – Даниил ведь жил здесь! И там ты тоже была!

– Где это – там? – нахмурилась Тоня.

– У церкви! Когда дружинники к Даниилу пришли!

– Ну и что?

– Ты что, не понимаешь? – рассвирепела Ева. – Я мужа своего ищу! Своего мужа!

– Да это понятно, что своего, а не чужого, – насмешливо произнесла Тоня. – Только зачем это он вам вдруг понадобился? Даниил Петрович мне про вас всё-о-о рассказал – какая вы есть на самом деле!..

– Что он тебе рассказал? – помрачнела Ева.

– Все. Я вас с первого взгляда узнала! В точности такая вы, как он описывал…

Ева попыталась взять себя в руки.

– Ладно… – с усилием произнесла она. – Возможно, мой муж отзывался обо мне не слишком хорошо, бог ему судья… Возможно, он также рассказал тебе, что мы с ним в ссоре. Возможно, у вас с ним был… были… были какие-то отношения, которые позволяют тебе говорить со мной в таком тоне…

– У нас с ним не было никаких отношений! – гордо сказала Тоня. – Я порядочная девушка, я ничего такого себе не позволяю.

– Да плевать мне на твою порядочность! – завопила Ева. – Ты можешь мне рассказать, что в тот день произошло, или нет? Кто тогда стрелял, в кого, куда пропал мой муж, действительно ли он скрылся в тайге, из-за чего произошел пожар, чего Телятникову было надо от Даниила…

Глаза у Тони сузились, и она посмотрела на Еву с такой надменностью, с таким холодным презрением, что та невольно отшатнулась. У этой лесной девы был железный характер. И в Даньку Тоня была не на шутку влюблена, это же очевидно!

– Я вам ничего не скажу. И вообще, напрасно вы сюда приехали, Ева!

– Ладно… Ладно, можешь ничего не говорить, – пробормотала Ева, отступая. – Ты, как и он, наверное, тоже думаешь, что я его не любила, что я ему только жизнь портила…

– А разве вы любили его?

– Об этом не тебе судить, – уже у калитки обернулась Ева. – С твоей помощью или нет, но я найду своего мужа – живого или мертвого.

…Ранним утром Макаровна затрясла ее за плечо:

– Ну-тко, красавица моя, проснись! К тебе пришли.

– Кто? – вскочила Ева.

– Лесник наш, Силин Иван Платоныч. Поговорить с тобой хочет…

– Сейчас… – Ева быстро оделась, ополоснула лицо, выскочила из избы.

Силин – в зеленом костюме лесника, фуражке, с ружьем за плечами, сидел на крыльце и задумчиво жевал травинку.

– Иван Платонович, здравствуйте! Я вчера говорила с Тоней, но она начисто отказалась сообщать мне что-либо. И вообще, ведет себя очень странно… – задыхаясь, торопливо начала Ева.

– Доброе утро. Вы о том дне, когда пропал ваш муж? – несколько меланхолично произнес Силин. – Ну так она и мне не стала ничего рассказывать… Если вы, Ева (извините, отчества вашего не знаю), о том, чтобы я как-то повлиял на нее, – это напрасно. Захочет – потом сама откроется.