Лучшая защита - Вячеслав Шалыгин

Третий зал украшали пасторальные гобелены. Здесь Бреймаер обычно не задерживался. Зато в четвертом он нередко останавливался и торчал в нарушение графика обхода долгие минуты. Этот зал был посвящен освоению Галактики. Голографические макеты кораблей, объемные ролики из жизни первопроходцев, предметы обихода, снаряжение и оружие… такого не увидеть нигде в гиперсети или в объемных фильмах, и даже в знаменитом Марсианском Музее Человечества не было таких грандиозных залов…

Пятый и шестой он почти пробегал, чтобы сократить отставание, в них рассказывалось о сугубо специальных вещах — об успехах колониальной науки и промышленности, офицеру охраны это было неинтересно.

Седьмой, последний зал был посвящен современному искусству, а в этом Бреймаер разбирался и вовсе из рук вон плохо. Ну разве что не упускал случая поглазеть на обнаженную натуру. Но чем отличаются голые бабы на голографических картинах великих художников от примерно таких же порномоделей в гиперсети, обер-лейтенант не понимал. Тем, что не заняты делом, а, приняв красивую позу, томно смотрят в пространство?

Офицер подмигнул безучастной русалке с картины Томаса Мюллера и вышел из седьмого зала анфилады в просторный внутренний дворик. Крыша над двориком тоже была стеклянной, но гораздо выше и прозрачнее, чем везде. Здесь располагалась оранжерея, и крыша была сделана из кварцевого стекла, чтобы не задерживать ультрафиолет. В обеденный перерыв тут частенько собирались молоденькие секретарши из многочисленных приемных Народной Палаты и разнообразные помощники депутатов, администраторы и свободные от смены охранники. Бреймаер и сам был не прочь поболтаться по оранжерее. Молодые красивые лица, непринужденные беседы… Прямо посреди уголка искусственных джунглей располагалась и закусочная, где подавали отменные сосиски и настоящее баварское пиво. В последнем обер-лейтенант был уверен на сто процентов. Пиво для нужд народных избранников привозилось непосредственно с Земли. К оружию, футболу, машинам и пиву на Юнкере относились крайне серьезно. А помноженная на традиционную дисциплинированность граждан, эта серьезность делала планету образцом порядка и стабильности.

Сегодня оазис был оккупирован гостями с других планет. Непривычно… Бреймаер потянул носом. В связи с затянувшимся совещанием перекусить ему до сих пор так и не удалось, некогда. Можно было, конечно, взять пару сосисок и, по-марсиански положив их меж двух мягких булочек, перекусить на ходу, но это было против служебных правил, да и не принято на Юнкере.

Ведь еда — это не просто восполнение энергетических затрат, она должна доставлять удовольствие. Сесть, неторопливо выпить кружечку пива, съесть строго отмеренную порцию сосисок с гарниром, пожевать для профилактики кариеса резинку, сплюнуть ее в специальную урну… И все под приятный разговор с кем-нибудь из сотрудников. Затем рассчитаться, оставив ровно марку чаевых, и уйти — обязательно неспешно, чтобы суетой не сбивать обеденный ритм окружающим. На все про все не менее получаса. Вот это правильно, в строгом соответствии с традициями.

Гости не чтили местных традиций. Они галдели, пересаживались из-за одного столика за другой, были неумеренны в еде и питье и даже приблизительно не соблюдали ритма. Какое наслаждение от еды можно получить в таком бедламе? Бреймаер осуждающе качнул головой — слишком много народу, чтобы обеспечить привычный порядок, чересчур много — и двинулся дальше. Настроение, на голодный желудок и так неважное, испортилось окончательно. Не к добру это все. Совещание — дело нужное, но работать в таком бардаке практически невозможно. Свободный доступ в Палату каких угодно журналистов и дозволение бродить, где им вздумается, были ошибочными решениями. В служебные помещения, конечно, никаких репортеров никто не пустит, но, чтобы, например, грамотно заложить бомбу, необязательно проникать на реакторный уровень подвала. Достаточно спуститься на парковку.

Обер-лейтенант остановился у лифта. Его маршрут предписывал далее отправиться как раз на паркинг. Войдя в лифт, он мельком взглянул на экран личного компа. Там согласно программе поддержки обхода высветились время прохождения очередной контрольной точки — перед лифтом — и обзорная картинка парковки. На первый взгляд все было нормально. Хотя… кажется, вон тот «Мерседес» лишний. Кого-то из гостей? Обычно в той зоне паркуются исключительно сотрудники, но ведь недисциплинированные гости могли не обратить внимания на разметку и написанные на полу номера машин, за которыми были закреплены эти места. Да, без сомнений, «Мерседес» стоял на том месте, где обычно причаливал «БМВ» господина Гросса, директора канцелярии. Это место пустовало уже две недели, видимо, герр Гросс находился в отпуске, вот его и занял кто-то из гостей. Объяснение немного успокоило Бреймаера, но полностью не удовлетворило. Выйдя из лифта, он первым делом направился к подозрительной машине.

Номера на «Мерседесе» были местные — белые с черными цифрами, а не красные дипломатические и не желтые — «для иностранцев». Бреймаер потянул за ручку. Дверь заблокирована. Непорядок. Любой местный житель знал, что на территории Палаты запирать машины категорически запрещено, как раз на случай, если их вздумает проверить охрана. Что же получается, местный, а машину запер? Вряд ли честный гражданин совершил бы нечто подобное — фактически умышленный административный проступок. Бреймаер снова забеспокоился. Он ввел номер машины в комп.

Прибор задумался на целых две секунды и лишь после этой изнуряющей паузы выдал результат. Номер был фальшивым!

Бреймаер автоматически ткнул в пиктограмму «тревога», а затем вызвал координатора охраны, подполковника Торстена:

— Обнаружена машина. Подозреваю ситуацию «бис».

— Ничего не предпринимайте, обер-лейтенант! — строго приказал начальник. — Саперы прибудут ровно через минуту.

Бреймаер щелкнул каблуками. Связь он оставил в режиме ожидания и занял комп другой проблемой. Приказ ничего не предпринимать относился непосредственно к находке, но не запрещал офицеру продолжать выполнение прочих обязанностей. Обер-лейтенант включил сканер компа и перебрал его основные режимы: молекулярный уловитель, дактилоскоп, биодатчик, тепловизор, радиометр, флюоскоп и электроимпульсный трансивер. Когда прибыли саперы, обер-лейтенант уже знал почти все, что было необходимо. Он сбросил информацию в комп командира группы, а сам снова вышел на связь с Торстеном:

— Машина набита взрывчаткой. Предлагаю начать эвакуацию.

— Какой установлен детонатор?

— Электронный, многоконтурный. Связан с десятью датчиками. Учтены все известные методы обезвреживания. Это мои предварительные выводы. Более точно сказать ничего не могу, саперы еще не закончили обследование.

— Подождем, — невозмутимо сказал координатор. — Вы, обер-лейтенант, пока подумайте, каким может быть активирующий сигнал, если, конечно, запрограммирован именно он, а не взрыв по таймеру.

— Я уверен, что должна быть некая связь с совещанием. Например, взрыв произойдет, когда представители наконец-то примут коммюнике. Передатчик сигнала может быть связан с одной из кнопок для голосования или с главным компьютером Палаты.

— Логичная версия, — нахмурился подполковник. — Черт возьми!

Последняя реплика стала для Бреймаера полной неожиданностью. Обычно Торстен ничего подобного себе не позволял. Означать это могло лишь то, что обер-лейтенант попал в точку и на комп начальника пришло некое подтверждение правоты офицера.

— Последние новости, господин подполковник? — поинтересовался обер-лейтенант.

— Да, — Торстен нервно улыбнулся, — видимо, последние… Я получил рапорт от начальника наружной охраны. На «Мерседесе» со взрывчаткой полчаса назад приехал сам министр труда.

— Невероятно! — изумился Бреймаер.

— И это не все. Охранники уверяют, что он был не в себе. Твердил, как заведенный, что сегодняшнее коммюнике станет самым громким заявлением в истории Колоний. Так что, видимо, вы правы, обер-лейтенант.

— Следует немедленно отменить голосование!

— Поздно, Бреймаер, оно уже идет. Остались считаные секунды.

Офицер оцепенел. Страшная мысль никак не укладывалась в голове. Секунды? Несколько коротких мгновений — и все… небытие? Вечное и безвозвратное…

— Господин обер-лейтенант, я установил тип взрывчатки, это «молекулярный распылитель», — бодро сказал не слышавший разговора с Торстеном командир саперов. — Не найди вы эту машину, мог получиться «большой бум». От Палаты осталась бы одна воронка. И от двадцати близлежащих кварталов тоже. Мощность заряда не меньше ста тонн в тротиловом эквиваленте.

— Вы можете обезвредить эту мину?

— Ну, так вот сразу… нет.