Долгий сон - Ричард Райт

— Эй, подсобили бы кто-нибудь, — крикнул один.

Несколько черных мужчин выскочили вперед и принялись растаскивать трупы в стороны, высвобождать и укладывать на траве. Рыбий Пуп видел, как у одной из погибших распалась рука, мясо уже не держалось на костях. Он передернулся. Пожарные сгрудились в дверях и, тесня пламя водой, понемногу продвигались внутрь. Рыбий Пуп сунулся было за ними, чтоб отыскать Глэдис, но белый пожарный отпихнул его, цыкнув:

— Куда лезешь, ниггер! Гляди, какой дым!

Больше Рыбий Пуп не пробовал. Увидев, где стоит начальник пожарной охраны, он незаметно подошел и встал рядом. Из дверей, спотыкаясь и откашливаясь, вышел пожарный, весь красный, со слезящимися глазами.

— Ну как там, Боб? — спросил начальник.

— Сорок два трупа.

— Врешь!

— Точно, сэр! В большинстве погибли от удушья… Мало кто от ожогов. Горело-то сильней всего кругом и сверху. Удивительное дело. Все этот чертов мох, пересох, сатана… Начисто закрыл доступ воздуху.

— Поплатится за это кто-нибудь, помяни мое слово, — прорычал начальник.

На полянах, застланных дымом и паром, толклись люди, глядели на догорающие развалины, боязливо ступали между трупами, простершимися на траве. Пламя бледнело, и пожарные устанавливали прожекторы, чтобы продолжать работу при их свете. Откуда-то вывернулась Мейбелл.

— Пуп! — позвала она. — Брюхан нашелся. Вон там лежит, в лесу.

— В лесу? Мертвый?

— Нет. Но плох уж очень. Пошли к нему.

В нем опять шевельнулась надежда. Может быть, и Глэдис найдется где-нибудь, живая… Он пошел вслед за Мейбелл в лесок по левую сторону от «Пущи». В одном месте люди сбились в кучку над чем-то, лежащим на земле. Это был Брюхан. Он корчился от боли и тяжело дышал.

— Брюхан, — тихо позвал Рыбий Пуп.

Брюхан повел глазами в его сторону.

— А, Пуп, — прошелестел он.

— Как ты?

— Да паршиво.

— Ты Глэдис не видел?

Брюхан покачал головой. Рыбий Пуп опустился рядом с ним на колени.

— А там она была? — спросил он.

— С-сказала, надо п-поговорить… А тут телефон… Говорю — п-погоди, пошел ответить… Смотрю, г-горим… Кругом огонь… Вышиб доску под лестницей… Пролез наружу… П-побежал… Упал… С-сил не хватило… Дальше не помню… — Шепот оборвался.

Вот он и поговорил с последним, кто видел Глэдис живой, — надежды больше не оставалось. Он подождал, пока Брюхана положили на носилки и понесли к санитарной машине, и поплелся сам не зная куда, бессмысленно глядя в пространство померкшими глазами, ничего не видя, кроме расплывчатых черт улыбающейся белой женщины со снимка, который он в тот памятный день насильно заставил себя проглотить, сидя в полицейском автомобиле. Глэдис, белая и черная; она была живой мечтой, которая рассеялась теперь как дым, он думал, что в ней может обрести искупление, — и вот ее не стало. Между тем нить воображения уж повлекла его вслед за нею, память призывала ее из небытия, чувства воссоздавали ее образ, как путеводную звезду его будущих исканий.

К нему подбежала Мейбелл, ее черное лицо было перекошено гневом.

— Что творят, суки! — закричала она со слезами. — Белый врач говорит, Брюхану нужно переливание крови, причем срочно! Тут в двух шагах больница для белых, так нет же, им, сволочам, надо тащить его за десять миль в черную больницу! Ну, не подлость? Будь они прокляты, эти белые!

Конечно, подлость, что Брюхану отказали в срочной медицинской помощи, но Рыбий Пуп был слишком убит собственным горем, остальное не задевало его по-настоящему. Его все еще неотступно преследовала мысль о Глэдис, он бесцельно кружил в толпе, не в силах расстаться с последними крохами надежды. Что, если она, как Брюхан, лежит где-нибудь в лесу и мучается? Он опять пошел в лес. Вдруг он замер. Впереди виднелась знакомая фигура. Он подошел ближе.

— Пуп! — Это был голос доктора Бруса.

— Док! — воскликнул Рыбий Пуп. — Это вы?

— Ш-ш, — предостерегающе шикнул доктор Брус.

Мокрое, перепачканное лицо врача покрывала пепельная бледность. Для чего он забрался в лес, когда он нужен там, у «Пущи»?

— Что это вы, док?

— Не хочу, чтобы меня тут увидел кто-нибудь, — сказал доктор Брус. У него тряслись руки. — Пуп, сколько человек погибло от пожара?

— Начальнику пожарной охраны докладывали, что сорок два…

— Не может быть! Боже ты мой! — Доктор Брус пошатнулся и схватился за дерево, дрожа всем телом.

Рыбий Пуп увидел, как он вынул из кармана пузырек, высыпал в трясущуюся ладонь пригоршню белых пилюль и поднес к губам. Безотчетно Рыбий Пуп рванулся вперед и шлепнул врача по руке, выбив из нее пузырек, — его содержимое рассыпалось по земле.

— Не надо, док! — крикнул он.

— Ты ничего не понимаешь! — простонал доктор Брус. — Ответственность за погибших лежит на мне, Пуп!

— Вы не виноваты. — Ища слов утешения, Рыбий Пуп обнял доктора Бруса за плечи. — Не убивайтесь так сильно, док.

Понемногу к врачу вернулось самообладание.

— Ох, не знаю, — сказал он. — Где Брюхан?

— Брюхан тоже пострадал. Его повезли в больницу…

— А Тайри ты не видел?

— Нет, сэр… Док, я свою девушку потерял на этом пожаре… — Он разрыдался.

— Тише, Пуп, успокойся. — При виде чужого горя в докторе Брусе опять проснулся врач. Он нагнулся и поднял с земли пузырек.

— Да не надо же, док! — опять остановил его сквозь слезы Рыбий Пуп.

Доктор Брус вытряхнул себе на руку две таблетки и бросил пузырек в бурьян.

— Прими одну, не повредит, — сказал он, подавая таблетку Пупу. — А вторую приму я.

— От ч-чего они, док?

— Успокоишься немного, — сказал врач и, положив таблетку в рот, проглотил ее.

Рыбий Пуп нерешительно проглотил свою.

— Пуп, мне необходимо повидаться с Тайри. Он не в конторе сейчас?

— Не знаю. Может, и там.

Доктор Брус пошел прочь, неуверенно пробираясь в темноте среди деревьев. Рыбий Пуп провожал его взглядом, пока он не скрылся из виду.

— До смерти перетрухал бедный док, что столько народу погибло на пожаре, — пробормотал он.

Когда он вернулся на пожарище, ему встретился Бак.

— Пуп! — Бак схватил его за руку. — Слушай, Глэдис нашли.

— Где?

— Там положили, на траве…

— Нет! Нет!

Подтвердилось самое страшное. Нет больше этого светлого лица, нет этой грустной улыбки, их поглотило пламя. Неизвестно откуда, на него нашло спокойствие, должно быть, подействовало принятое лекарство. Он двинулся за Баком, перешагивая через трупы, а потом оказалось, что он стоит над нею, глядя сверху вниз на ее лицо. Она лежала, словно спала, приоткрыв капризные губы, хранящие тень улыбки. Ни следа увечий, только крошечный порез слева на подбородке. Ее открытые карие глаза были подернуты тусклой пеленой, и, если б не это, можно было бы подумать, что она сейчас заговорит.