Алитет уходит в горы - Тихон Семушкин

"Непослушны стали люди. А Тыгрена? Она всегда подставляла свои уши, когда летели новости от русских; она бежала туда, где останавливались русские, и трудно было уследить за ней. А теперь она ни разу не заглянула к русскому. Учитель звал ее, она не пошла. Учитель пришел сам в ярангу, и Тыгрена не открыла уши для его слов. Все перевернулось, все перепуталось, как собаки в упряжке при быстром беге с горы".

Тыгрена жила в отдельном пологе, редко выходила из яранги и неустанно шила торбаза. Она примирилась со своей судьбой. Все равно теперь нет Айе. И она даже рассердилась, когда Алитету в русской фактории отказали в товарах. Только на два песца дали, а остальные Алитет привез обратно. Он не захотел отдавать пушнину за бумажки-рубли. Заскучал Алитет. Ездить перестал. Наверное, стыдно ему с пустой нартой ездить.

И в первый раз за все время Тыгрене вдруг стало жалко его.

Алитет пришел в ее полог, Тыгрена покорно взглянула на него.

- Не надо шить торбаза, - сказал он. - С одними торбазами не поедешь к кочевникам. Патронов нет, табаку нет, спичек нет. Осталась только таньгинская пища: мясо в железных коробках, фрукты, масло, лук, перец. - И Алитет, сморщив нос, добавил: - Кому они нужны?

Тыгрена молча смотрела на Алитета.

- Если Браун не приедет в это лето к ущелью Птичий Клюв, надо уходить в горы. Подальше от русских. Их много прибавилось на побережье за этот год. Кочевать надо. Соберу всех оленей, собью их в одно стадо. Мало только оленей. Наверное, две тысячи. Смеяться будут кочевники. Еще надо купить. За песцов надо купить оленей. - И, с грустью покачав головой, добавил: Только не станут продавать оленей за песцовые шкурки. Им товары нужны.

От тяжкого раздумья лицо Алитета покрылось испариной. Он присел на оленью шкуру рядом с Тыгреной.

- Ты слышал, Чарли, новость? - называя его новым именем, спросила Тыгрена. - На реке Кувэт объявился какой-то новый русский. Из горячего железа делает ножи и топорики. Всем делает, кто принесет кусок железа, а железа у людей нет. Из старых топориков делает новые.

- Откуда эта новость? - оживленно спросил Алитет.

- Приезжий кочевник говорил. Очень хорошие топорики, какие любят оленеводы.

Алитет задумался, и лицо его сразу повеселело.

- Ты сама слышала эту новость?

- Да, я сама слышала.

Алитет подбежал к своему складу и ногой стал разгребать снег. Здесь лежала груда полосового железа, брошенного американской шхуной. Когда-то контрабандисты привезли его, но Алитет не дал за него ни одной шкурки, и американцы бросили железо, чтоб не везти обратно.

Теперь Алитет смотрел на железо горящими глазами и что-то шептал. Схватив железную полосу и выдернув ее из снега, он почувствовал, как к железу прилипла рука. Алитет бросил полосу и, посасывая ссадину на пальце, зашептал:

- Один нож - один олень, один топорик - три оленя.

К вечеру он нагрузил одну нарту железом, другую - таньгинской пищей: маслом, фруктами; сверху положил мешок с песцами и, забрав сына Гой-Гоя из школы, в ночь выехал на двух нартах в устье реки Кувэт.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вскоре после отъезда Алитета учитель услышал стук мотора, доносившийся с моря. Дворкин крикнул Ваамчо, и они пустились бежать во весь дух к морскому припаю. Вслед за ними ринулась толпа ребятишек, побежали и женщины.

Вельбот приближался с необычайной быстротой.

И когда он ударился носом о припай, учитель восторженно закричал:

- Осипов! Василий Степанович! Здравствуй!

Люди ухватились за вельбот, он скользнул по ледяному припаю и вмиг оказался на берегу.

- Здравствуй, Коля, - сказал Осипов. - Жив?

- Конечно.

- Вельбот вот пригнал для артели. Один оставил у Русакова. Подготовлю здесь моториста и уеду на собаках к нему.

- Вот здорово! Сколько же ты проживешь у нас?

- Недельки две придется.

- Ваамчо, иди сюда! - крикнул учитель и, представляя его Осипову, сказал: - Председатель родового совета.

Осипов поздоровался.

- Вот с ним мы и будем учиться у тебя моторному делу, - сказал Дворкин, - а сейчас давай в школу.

- Надо мотор взять с собой, - озабоченно сказал Осипов.

Они вынули из гнезда руль-мотор, и учитель, взвалив его на плечо, понес к себе. Мотор блестел железом и разноцветной окраской. Толпа людей сопровождала учителя. А в это время старик Ильич осторожно, по-хозяйски скалывал топором лед с бортов вельбота.

- Дворкин, это чей вельбот? - спросил Ваамчо.

- Наш, Ваамчо, наш. Артельный. И мотор наш.

- О-о-о! - восторженно сказал Ваамчо. - Пожалуй, надо собрание устроить.

- Правильно, Ваамчо! Собирай всех в школу.

- И женщин и ребятишек?

- Всех, всех собирай. Всех, кто хочет.

Ваамчо побежал. Около яранги Алитета стояла Тыгрена и следила за толпой.

Ваамчо подбежал к ней и сказал:

- Тыгрена, Лось прислал нам артельный вельбот... с машиной. Не обманул Лось. Сейчас собрание будет. Пойдем, Тыгрена!

- Нет, Ваамчо, я не пойду.

- Как хочешь, Тыгрена. - И Ваамчо побежал в крайнюю ярангу.

Тыгрена смотрела вслед ему и думала:

"Перестал быть робким. Смелым становится. С русским подружился".

И вдруг ей самой захотелось пойти в школу, куда бежали люди из всех яранг. Самой захотелось поговорить с учителем, которого прислал сюда бородатый начальник. "Айе любил его, этого бородатого. Но зачем он услал Айе с нашей земли на русскую землю? Ваамчо вчера сказал: за новым законом Айе поехал. А новый закон пришел сюда сам. Везде на побережье говорят о новом законе. Обманывает Ваамчо. Пожалуй, он научился у таньгов обманывать, как Алитет у американов".

К ней подошла Алек.

- Пойдем, Тыгрена, в школу, - сказала она. - Там много новостей будет. Любопытно послушать. Он хороший, этот учитель. Я присмотрелась к нему за зиму.

Тыгрена молча смотрела на женщину, которая всегда тянула Ваамчо назад, а теперь Алек вздумала повести ее по тропинке новой жизни.

Тыгрена недовольно нахмурилась и сказала:

- Иди в школу. Одна.

А когда Алек скрылась, Тыгрена побежала вслед за ней.

Школьный класс был забит народом. За столом президиума сидели старик Ильич, Ваамчо, школьная сторожиха Уакат и учитель.

Войдя в школу, Тыгрена почувствовала себя здесь чужой. Ей показалось, что все смотрят на нее, смеются над ней. Из школьного коридора она посматривала внутрь помещения, и взгляд ее остановился на Уакат, которая сидела рядом с Ваамчо. Эта женщина вместе с ним хотела заставить Алитета убрать дохлых собак. Раньше она всегда ходила с опущенной головой и разговаривала с Алитетом тихим голосом. А теперь голова ее торчит высоко. Что случилось? Не оттого ли, что она часто ходит в эту деревянную ярангу а каждый раз разговаривает с русским учителем?

Тыгрена перевела взгляд на старика Ильича. Он сидел, важно посматривая на людей.

Учитель взял мотор и положил его на стол.

- Товарищи! - сказал он. - Вот он, мотор. А на берегу стоит ваш вельбот. Теперь вы никогда не будете знать, что такое голод. Весной у нас будет настоящая охота. На вельботе с этим мотором мы будем быстро настигать моржей.

- Он говорит правильно, - сказал старик Ильич. - За дорогу я видел, как он ходит. Без паруса ходит, сам, как вельбот Алитета. За три дня мы доехали к вам, ни разу не махнув веслом. Учитель правильно сказал: весной будет настоящая охота.

Все с любопытством и возбуждением смотрели на мотор.

- В нем живет добрый дух! - торжественно сказал Ильич. - И зовут его Бен-Зин. Так сказал инструктор.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Красноармеец Кузаков демобилизовался из частей особого назначения, которыми командовал приятель Лося - Толстухин. За время пребывания в армии Кузаков вступил в партию и теперь возвращался коммунистом. Пробираясь из Колымы к Берингову морю, где чаще ходили пароходы, Кузаков застрял на побережье и вынужден был остаться на зимовку.

Поселившись в яранге охотника, Кузаков от нечего делать как-то взялся починить сломанный топорик. Он отковал его заново, чем вызвал немалый восторг в среде охотников стойбища. Кузнец по профессии. Кузаков отдался этому занятию с любовью и неторопливо ковал топорики и ножи, коротая длинную зимнюю ночь.

Кузаков лежал в пологе и над жирником калил кусочек старого, обломанного ножа, когда вошел Алитет.

- Здравствуй! - заискивающе сказал Алитет.

- Здравствуй, здравствуй, - ответил Кузаков и принялся молоточком отбивать на булыжном камне раскаленное железо.

Алитет зорко наблюдал, как мягкое, горячее железо изменяло свой вид. Потом Кузаков опять повесил нож над жирником.

- Ты русский начальник? - испытующе спросил Алитет.

- Какой я начальник? Кузнец я.

Алитет взял топорик, сделанный Кузаковым, и долго вертел его в руках.

- Очень хороший топорик. Купцы привозят только американские и русские топоры. Кочевники любят топоры мотыжкой, вот такие, как этот.

- Было бы железо, знаешь сколько можно наделать их!

- Есть железо, - торопливо сказал Алитет. - Много есть железа. У меня на нарте лежит. - И, заглядывая в лицо Кузакову, спросил вкрадчиво: Хочешь посмотреть?